Вилла Пальмьери

Мгновение спустя в зал вошли секретарь и члены суда, а затем прокурор. Все они заняли свои места. Через несколько минут открылась боковая дверь, один за другим вошли обвиняемые в сопровождении жандармов и сели на скамьи слева от председателя суда, лицом к товарищу прокурора; напротив них расположились адвокаты.

Все обвиняемые были молоды; ни у кого из них лицо не носило отпечаток звериной жестокости, которую мы ищем в лицах убийц, особенно убийц прирожденных; напротив, это были довольно красивые парни, а один, судя по его физиономии, даже обладал незаурядным умом.

Их появление в зале вызвало чрезвычайно большое волнение. Я уже упоминал о странных историях, которые про них рассказывали. В зале послышался негодующий ропот; трое обвиняемых обернулись, а потом посмотрели друг на друга и рассмеялись, словно не понимая причины этого шума.

Председатель суда призвал всех к молчанию; затем прокурор, слегка помедлив, чтобы дать присутствующим время удовлетворить любопытство, встал и начал зачитывать обвинительное заключение, которое я привожу здесь почти дословно:

«Одно убийство, два ранения, а также нападение, совершенное в Ливорно вечером 18 января 1840 года и усугубленное вооруженным сопротивлением полиции, каковое учинил сапожник Анджоло Геттини, вызвали скорбь и смятение среди добрых и трудолюбивых жителей нашего многолюдного города.

В самом деле, можно ли совладать с ужасом, охватывающим нас при виде убийства? Можно ли унять жалость, которую вызывают у нас жертвы злодеяния? Можно ли сохранять спокойствие, когда безопасность целого города находится под угрозой?

Поэтому легко понять чувство тревоги и страха, которое охватывало ливорнцев, когда под звон колокола, призывавшего благочестивых братьев из ордена Милосердия на помощь раненым и умирающим, люди пересказывали друг другу страшные подробности кровавого преступления, совершенного в тот роковой вечер.

Вот факты, относящиеся к этому вечеру: суду предлагается рассмотреть лишь данные факты, и ничего более.

Восемнадцатого января, выпив, по своему обыкновению, вина за ужином, Антонио Чолли отправился в сад Бикки, в кабачок, где он встретился со своими постоянными собутыльниками; они сели за стол и снова начали пить; один только Чолли выпил около трех фьясок, то есть шесть с лишним бутылок вина.

После этого обвиняемые сделали вид, будто им захотелось устроить маскарад: они взяли закопченную сковороду и вымазали себе лица сажей; затем обвиняемые спросили, нет ли где-нибудь поблизости бала, чтобы провести на нем остаток вечера, и вышли из сада Бикки.

Оттуда они направились в таверну "Порта аль Маре", где выпили еще несколько стаканов вина.

Под конец, они пришли в кафе "Каппанара" и заказали там кувшин пунша.

Все это время обвиняемых сопровождали четверо приятелей, которых они встретили в саду Бикки и которые, не подозревая, чем закончится этот вечер, тоже намазались сажей и пошли за ними с веселыми криками и гиканьем.

Однако, оказавшись в кафе "Каппанара”, эти четверо — Бастиани, Винченти и братья Бикки, случайно присоединившиеся к банде, решили, что они достаточно подурачились, и распрощались с Чолли, Геттини, Бьянкини, Чентини и Меллини. Это произошло приблизительно за десять минут до первого убийства, жертвой которого стал Лемми.

Перейдем теперь к тому, что было установлено следствием.

Восемнадцатого января, около половины десятого вечера, Джованни Лемми, шестидесяти лет, находясь в нескольких шагах от двери своего дома, под аркадой, ведущей в сад Монтриелли, на Борго деи Каппучини, подвергся яростному нападению преступников, которые тут же нанесли ему одну за другой пять ран: первую — в живот (именно эта рана, нанесенная четырехгранным клинком и повредившая тонкий кишечник, была признана смертельной); вторую, обычным ножом, — в правое плечо; третью — также в правое плечо, но с внешней стороны (как установлено, эта рана, затронувшая надкостницу и повредившая мышцы, тоже была нанесена ножом); четвертую, вызвавшую перелом седьмого ребра и затронувшую легкое (эта рана, как и первая, была нанесена четырехгранным клинком и, наряду с первой, была признана смертельной); наконец, пятую — в левое плечо, с разрывом дельтовидной мышцы (эта рана была признана тяжелой, а орудием здесь послужил обычный нож).

Через день, 20 января 1840 года, в пять часов пополудни, вышеозначенный Лемми скончался от ран, находясь в ливорнской больнице.

Совершив это убийство, злодеи бросили свою жертву и пошли дальше по Борго деи Каппучини; у Пирамиды двое отделились от шайки и, исполненные дурных намерений, двинулись навстречу некоему Джованни Вануччи, беседовавшему с другом; однако, увидев, как к Вануччи и его другу подошел еще один человек, убийцы рассудили, что троих им не одолеть, и вернулись к своим сообщникам. Впоследствии Джованни Вануччи заявил, что, увидев, как к нему приближаются двое с вымазанными сажей лицами и с явно враждебными намерениями, он стал молить о заступничестве Мадонну ди Монтенеро, обещая сделать ей щедрое пожертвование, и на следующий день поспешил в церковь, чтобы отблагодарить святой образ.

Затем убийцы свернули с Борго деи Каппучини на Корсо Реале и направились к Вилле Аттиас. Примерно через двести пятьдесят шагов один из них отделился от остальной шайки и вошел во двор дома Джузеппе Пратачи, по прозвищу Почтальон; увидев Пратачи у дверей, он подошел к нему и нанес ему рану в правую часть поясничной области (эта рана, нанесенная четырехгранным клинком, была признана тяжелой: раненый потерял на сорок дней трудоспособность и почти две недели находился при смерти).

Дойдя до Виллы Аттиас и оказавшись напротив Виа Леопольде, на том месте у где по праздникам воздвигают трибуну для государя, пятеро одержимых заметили Гаэтано Каррера и набросились на него, но Гаэтано Каррера оказался сильным человеком: первого из нападавших он отбросил на землю ударом кулака, а от остальных спасся бегством.

Через несколько минут, неподалеку от места, где была совершена неудачная попытка нападения, обвиняемые столкнулись с семидесятилетним Мадзини, которого они сразу же взяли в кольцо и которому один из них нанес спереди удар четырехгранным клинком в область паха; рана, к счастью, оказалась неопасной, так как клинок натолкнулся на бандаж, который вышеупомянутый Мадзини носил из-за мучившей его грыжи. Однако удар был так силен, что Мадзини упал навзничь, взывая о помощи; и тогда, то ли испугавшись, что на его крики сбегутся полицейские, охраняющие этот квартал, то ли посчитав его рану более тяжелой, чем она была на самом деле, убийцы больше его не тронули и обратились в бегство.

Но, как мы сказали, Мадзини был лишь легко ранен; поэтому он поднялся на ноги и стал преследовать убийц, испуская крик: 'Помогите! УбиваютГ На Виа Леопольдо он встретил полицейский дозор и указал на беглецов; полицейские тут же бросились в погоню и настигли двоих; одному удалось вырваться, другой попытался оказать сопротивление и ударил сержанта Нобили в лицо стилетом. Этот удар рассек Нобили верхнюю губу, но тот не выпустил из рук убийцу и, повалив его на землю, вынудил сдаться. Падая, убийца отбросил оружие так далеко, как только смог, однако его нашли: это был четырехгранный клинок, по всей вероятности тот самый, которым были нанесены две раны Лем-ми и одна — Мадзини.

Задержанным оказался Анджоло Геттини, который, таким образом, будет судим здесь не только за предумышленное убийство, но еще и за вооруженное сопротивление полиции».

Итак, согласно обвинению, за один только вечер Чол-ли, Геттини, Меллини, Чентини и Бьянкини совершили целый ряд преступлений, а ведь народная молва успела приписать им за полтора года еще и многие другие.

Я не смог дальше следить за ходом процесса, ибо мне нужно было совершить несколько поездок по окрестностям Флоренции, и знаю только, что вначале подсудимые полностью отрицали свою вину, но под конец один из них, Чентини, вероятно надеясь таким образом заслужить снисхождение, рассказал все.