Страница 4 из 217
Я не склонен был ходить по Неаполю пешком: когда идешь пешком, видишь чересчур много всего.
Я не склонен был ездить по Неаполю в коляске: когда едешь в коляске, видишь недостаточно.
Оставалось корриколо, нечто среднее, золотая середина, промежуточное звено, соединяющее две крайности.
Поэтому я остановился на корриколо.
Сделав выбор, я позвал г-на Мартино Дзира. Господин Мартино Дзир сразу же поднялся ко мне.
— Мой дорогой хозяин, — сказал я ему, — я только что принял мудрое решение поездить по Неаполю в корриколо.
— Замечательно, — одобрил меня г-н Мартино. — Кор-риколо — это национальный экипаж, восходящий к самой глубокой древности. Это римская колесница с парной запряжкой, и мне очень приятно, что вы оценили корриколо.
— В высшей степени оценил, мой дорогой хозяин. Я только хотел бы узнать, как нанять корриколо на месяц.
— На месяц корриколо не нанимают, — ответил г-н Мартино.
— Тогда на неделю.
— На неделю корриколо не нанимают.
— Ну, тогда на день.
— На день корриколо не нанимают.
— А как же нанимают корриколо?
— Вы садитесь в него, когда он проезжает мимо, и говорите: «На один карлино». Пока карлино хватает, кучер возит вас. Когда карлино кончается, вы выходите. Хотите продолжить? Говорите: «Еще на один карлино». Корриколо вновь отправляется в путь, и так далее.
— Но на один карлино можно поехать куда хочешь?
— Нет, только туда, куда хочет идти лошадь. Корриколо — как мяч, и пока еще не нашли способа управлять им.
— Но зачем же тогда ездят на корриколо?
— Ради удовольствия.
— Как! Это ради удовольствия несчастные набиваются по пятнадцать человек в повозку, где и вдвоем-то тесно?!
— Только ради этого.
— Оригинально!
— Тем не менее, это так.
— А если бы я предложил владельцу корриколо нанять его повозку на месяц, неделю или на день?
— Он бы отказался.
— Почему?
— У него нет такой привычки.
— Он бы ее приобрел.
— В Неаполе не заводят новых привычек: здесь сохраняют старые.
— Вы так думаете?
— Я в этом уверен.
— Черт побери! Черт побери! Я уже настроился на корриколо, и мне было бы страшно досадно от этого отказаться.
— Не отказывайтесь.
— Как же мне осуществить задуманное, если нельзя нанять корриколо ни на месяц, ни на неделю, ни на день?
— Купите корриколо.
— Но ведь недостаточно купить корриколо, надо еще купить и лошадей.
— Купите и лошадей.
— Но мне это будет стоить сумасшедших денег.
— Нет.
— Во сколько же мне это обойдется?
— Сейчас я вам скажу.
И г-н Мартино, не дав себе труда взять перо и бумагу, поднял глаза к потолку и сосчитал в уме.
— Это вам будет стоить: кориколо — десять дукатов, лошади — по тридцать карлино каждая, упряжь — один пистоль, всего — восемьдесят французских франков.
— Чудесно! За десять дукатов у меня будет корриколо!
— Великолепный.
— Новый?
— О! Вы слишком многого хотите. Во-первых, новых корриколо не бывает. Корриколо не существует, корриколо мертв: он был убит законом.
— Как так?
— Есть постановление полиции, запрещающее каретникам изготавливать корриколо.
— Когда же оно было принято?
— О, может быть, лет пятьдесят тому назад.
— Как же корриколо удалось выжить после подобного распоряжения?
— Вы знаете историю ножа Жанно?
— Еще бы! Это же народная басня!
— Его хозяева пятнадцать раз поменяли ему ручку.
— И раз пятнадцать лезвие.
— Что не мешало ему всегда быть тем же самым ножом.
— Именно.
— Так вот, это и есть история корриколо. Производить корриколо запрещено, но не запрещено ставить новые колеса на старые кузова и новые кузова на старые колеса.
— А, понимаю!
— Таким образом, корриколо удается выстоять и выжить. Таким образом, корриколо бессмертен.
— Итак, да здравствует корриколо с новыми колесами и старым кузовом! Я его перекрашу и — погоняй, кучер! Но упряжка? Вы сказали, что за тридцать франков у меня будет упряжка.
— Великолепная! Она помчит вас как ветер!
— А что это будут за лошади?
— Ну, конечно же, мертвые!
— Как? Мертвые лошади?
— Ну вы же понимате, что за такую цену вы не можете требовать ничего другого.
— Подождите, давайте разберемся, дорогой господин Мартино, ибо, по-моему, тут какая-то путаница.
— Ничуть не бывало.
— Тогда объясните мне, в чем дело. Я хочу только одного: узнавать новое, ради этого я и путешествую.
— Вы знаете историю лошадей?
— Их происхождение? Вы имеете в виду изыскания господина Бюффона? Разумеется: после льва лошадь — самое благородное животное.
— Нет, я имею в виду не естественную историю, а философскую.
— Это меня меньше занимало, но не имеет значения, я вас слушаю.
— Вам известно, каким несчастьям подвержены эти благородные четвероногие?
— Разумеется! Пока они молоды, на них ездят верхом.
— А дальше?
— Затем они возят коляски, потом опускаются до фиакров, далее дело доходит до какой-нибудь колымаги, а там уж — прямая дорога на бойню.
— А после бойни?
— Полагаю, они направляются туда же, куда и все праведники, — в Элизиум.
— Да нет, на этом свете они проходят еще один этап.
— Какой же?
— После бойни их ожидает корриколо.
— Как это?
— На мосту Магдалины есть место, где забивают лошадей.
— Продолжайте.
— Там всегда полно покупателей.
— Так!
— И когда приводят лошадь…
— … когда приводят лошадь?
— Ее кожу покупают на корню за тридцать карлино; такова цена: существует определенный тариф.
— А дальше?
— А дальше, вместо того чтобы убить лошадь и снять с нее шкуру, покупатели забирают и шкуру, и лошадь, а затем используют их в течение того времени, которое лошади остается еще прожить. Они уверены, что шкура от них не уйдет. Вот что такое мертвые лошади.
— Но что же, черт побери, можно сделать с этими несчастными животными?
— Их запрягают в корриколо.
— Как! Значит, те, на которых я приехал из Салерно в Неаполь?..
— … были привидения лошадей, лошади-призраки.
— Но они все время мчались галопом!
— Мертвецы обгоняют всех.
— Впрочем, я понимаю, что если кормить их досыта овсом…
— Овсом? Никогда лошадь корриколо не ест овса!
— А чем же они питаются?
— Они на подножном корму.
— Что же им попадается?
— Всякая всячина — капустные кочерыжки, листья салата, старые соломенные шляпы.
— А в котором часу они кормятся?
— Их выводят на выпас ночью.
— Замечательно. Остается упряжь.
— О, это я возьму на себя.
— А лошадей?
— Лошадей тоже.
— А корриколо?
— И корриколо, если я могу этим оказать вам услугу.
— Когда же все будет готово?
— Завтра утром.
— Вы просто чудо!
— Вам нужен кучер?
— Нет, я буду править сам.
— Очень хорошо. А пока чем вы будете заниматься?
— Есть у вас какая-нибудь книжка?
— У меня тысяча двести томов.
— Прекрасно, я буду читать. Есть у вас что-нибудь о вашем городе?
— Хотите «Napoli senza sole»?
— «Неаполь без солнца»?
— Да.
— Что это такое?
— Книга, предназначенная для путешествующих пешком. Она будет вам полезнее, чем все Эбели и все Ришары на свете.
— О чем там идет речь?
— О том, как осмотреть Неаполь, находясь в тени.
— Вечером?
— Нет, днем.
— В определенный час?
— Нет, в любое время.
— Даже в полдень?
— Прежде всего в полдень! Главная заслуга книги в том, что с ее помощью вы найдете тень и вечером и утром!
— Кто же этот ученый географ, создавший подобный шедевр?
— Один невежественный иезуит, которого его собратья сочли слишком глупым, чтобы занять его другой работой.
— Сколько же лет отнял у него этот труд?
— Всю жизнь… Это посмертное издание.