Путевые впечатления. Корриколо

Никто не мог с уверенностью сказать, что же стало с доном Филиппо Виллани, когда 15 ноября 1834 года конгрегация паломников получила следующее уведомление:

"В связи с кончиной дона Филиппо Виллани от сплина просьба к почтенному братству паломников сделать надлежащие распоряжения относительно его похорон ".

Чтобы наши читатели поняли смысл этого извещения, надо сказать несколько слов о том, как действует в Неаполе похоронная служба.

По старому обычаю, мертвых положено хоронить в церквах; это опасно, это чревато зловонием, чумой, холерой, но таков обычай, и вся Италия, с севера до юга, склоняется перед ним.

У дворян есть фамильные часовни, украшенные мрамором и золотом, картинами Доменикино, Андреа дель Сарто и Рибейры.

Простой люд — мужчин и женщин, стариков и детей — бросают как попало в общую могилу посредине главного церковного нефа.

Бедняков два могильщика отвозят в повозке на Camposanto[9].

Это самое жестокое несчастье, последнее из унижений, ужаснейшее из наказаний, которое может постигнуть несчастных, всю жизнь бросавших вызов нищете и обреченных ощутить ее груз только после смерти. Поэтому каждый еще при жизни принимает меры предосторожности, чтобы избежать могильщиков, повозки и Camposanto. С этой целью между гражданами возникают ассоциации для организации похорон, отсюда — взаимное страхование, но не на случай жизни, а на случай смерти.

Вот какие формальности надо обычно соблюсти, чтобы быть принятым в один из пятидесяти похоронных клубов славного города Неаполя. Один из членов общества представляет новичка, которого тайным голосованием избирают "братом": начиная с этого времени всякий раз, как он захочет исполнить тот или иной религиозный обряд, ему следует идти в церковь своего братства — это его новый приход, где за небольшой ежемесячный взнос его должны причащать, конфирмовать, женить, соборовать и в конце концов хоронить. Все бесплатно и очень пышно.

Если же, напротив, пренебречь этими формальностями, вам придется не только дорого платить за все церемонии, которые совершаются в течение жизни, но к тому же родные ваши принуждены будут выложить баснословные суммы, чтобы ваши похороны прошли с надлежающей пышностью, что является предметом гордости неаполитанцев, к какому бы классу они ни принадлежали и вне зависимости от степени их религиозности.

Но если покойный являлся членом какого-нибудь братства, дело обстоит совсем иначе: родственникам ничего не приходится делать, им остается только оплакивать покойного. Все хлопоты, все расходы, все заботы о пышных похоронах берут на себя братства. Покойного отвозят со всей помпой в церковь. Его кладут в особую могилу, на которой пишут его имя, даты рождения и смерти, а также две строки, упоминающие о его добродетелях, — по выбору родных.

Наконец, в течение целого года каждый день служат обедню за упокой его души. И это еще не все. 2 ноября, в день поминовения усопших, катакомбы каждого братства бывают открыты для публики; паперти затягивают черным бархатом; в воздухе разлито благоухание цветов и духов, а склепы освещены словно театр Сан Карло в дни торжественных представлений. В этот день извлекают скелеты братьев, умерших в истекшем году, одевают их в парадные одежды, благоговейно помещают в ниши, специально ради этого оборудованные в зале. Затем начинаются визиты родных, которые с гордостью приводят друзей и знакомых, чтобы показать, сколь достойно обращаются с членами их семейства после смерти. После этого покойников окончательно захоранивают в апельсиновом саду под названием Terra Santa1.

У каждой похоронной корпорации есть свои источники дохода, права и строго соблюдаемые привилегии; управляет ею приор, выбираемый каждый год из числа братьев. Существуют братства для всех классов и сословий: для дворян и судейских, для купцов и мастеровых.

Лишь одно братство, братство паломников, из числа самых древних, не признает различия между знатью и плебеями, что делает ему честь, ибо оно сохранило дух равенства раннехристианской Церкви. В этом братстве ни у кого нет ни малейших привилегий. Все сидят на одинаковых скамьях, носят одинаковую одежду, подчиняются одним и тем же законам. Республиканский дух там развит до такой степени, что приора выбирают один год из знати, на следующий — из плебеев, и с тех пор как братство существует, порядок этот ни разу не был нарушен.

Именно к этому почтенному братству принадлежал дон Филиппо Виллани. Дон Филиппо понимал, насколько важно для него оставаться членом братства, так что, несмотря на все превратности фортуны, он аккуратно и благоговейно платил свой годовой взнос.

Поэтому в братстве были опечалены, но не удивлены, когда туда пришло извещение о смерти дона Филиппо и о необходимости готовить его похороны.

Выбор большинства в том году пал на знаменитого торговца треской, который пользовался репутацией человека набожного, что было бы замечательно во все времена, а уж в наши дни — это просто чудо. Именно ему в качестве приора выпала обязанность отдать необходимые распоряжения по подготовке похорон дона Филиппо Виллани. Он послал рабочих в дом № 15 по улице Толедо, последнее жилище покойного, чтобы оборудовать там помещение, где можно было бы установить гроб, созвал всех братьев и предупредил капеллана, чтобы тот был наготове. Через сутки после кончины дона Филиппо — такой срок был положен по полицейскому регламенту — процессия двинулась к его дому. Граф, выбранный в среде древнейшей неаполитанской знати, нес знамя братства; затем, выстроившись по двое, шли братья, одетые в красные одежды кающихся грешников; за ними двенадцать крепких носильщиков несли погребальный ларь из массивного резного серебра, богато изукрашенный и покрытый великолепным, затканным золотом бархатным покровом с золотыми кистями. За ларем следовал приор: он шел один и держал в руке эбеновый жезл с набалдашником из слоновой кости — отличительный знак его должности. И наконец, замыкало процессию почтенное сословие бедняков святого Януария.

Прошу прошения за очередное отступление, но, раз мы движемся по местности, почти незнакомой нашему читателю, нам придется прежде объяснить, кто такие бедняки святого Януария, а затем мы продолжим это занимательное повествование с того места, где мы его прервали.

В Неаполе, когда слуги становятся слишком старыми, чтобы служить живым хозяевам, угодить которым обычно крайне трудно, они меняют свое общественное положение и переходят в услужение к святому Януарию, самому покладистому из хозяев. Это слуги-инвалиды.

Как только слуга достигает определенного возраста или степени немощи, необходимой, чтобы попасть в число бедняков святого Януария, и получает свидетельство, подписанное казначеем святого, ему больше не о чем заботиться, разве только молить Небо ниспослать как можно больше похорон.

В самом деле, без бедняков святого Януария не бывает сколько-нибудь пристойных похорон. Всякий уважающий себя мертвец должен иметь их в своем кортеже. Их вызывают на дом, они являются туда, получают по три карлино на брата и сопровождают тело в церковь и к месту погребения, держа в правой руке маленький черный флажок, развевающийся на конце длинной пики. Пока бедняки святого Януария сопровождают процессию, они окружены самым большим почетом; но любая медаль, даже золотая, имеет оборотную сторону: едва несчастные инвалиды выходят из-под покровительства покойника, они теряют охранявший их престиж и становятся просто-напросто "копейщиками смерти". Их освистывают, над ними издеваются, их преследуют и гонят до дома, забрасывая лимонными корками и капустными кочерыжками, если только, на их счастье, между ними и нападающими не пробежит собака с привязанной к хвосту кастрюлей. Каждый знает, что в любой стране мира появление кастрюли и собаки, связанных одной веревкой, — событие серьезное.

Итак, знаменосец, братья, погребальный ларь, носильщики, торговец треской и бедняки святого Януария явились к дому № 15 по улице Толедо. Прибыв к месту назначения, кортеж остановился. Четыре носильщика поднялись на второй этаж, взяли гроб, стоявший на двух козлах, спустили его и поставили в серебряный ларь. Приор ударил о землю жезлом, и процессия, тронувшись в обратный путь, медленно вошла в церковь паломников.