Страница 157 из 178
— Разумеется, а вдруг здесь возникнут какие-нибудь сомнения в том, действителен ли ваш брак, законно ли рождение вашего сына?
— Вы правы, могут возникнуть сомнения.
— Вашему сыну это было бы крайне неприятно.
— Это было бы для него роковым ударом.
— Из-за этого он может потерять великолепную невесту.
— О, peccato![34]
— Во Франции, понимаете ли, на это смотрят строго; здесь нельзя просто, как в Италии, пойти к священнику и заявить: "Мы любим друг друга, повенчайте нас". Во Франции установлен гражданский брак, а для совершения гражданского брака нужны документы, удостоверяющие личность.
— Вот беда, у меня нет этих документов.
— Хорошо, что они есть у меня, — сказал Монте-Кристо.
— У вас?
— Да.
— Они у вас есть?
— Есть.
— Вот уж действительно, — сказал приезжий из Лукки, который, видя, что отсутствие бумаг лишает его путешествие всякого смысла, испугался, как бы это упущение не вызвало затруднений в вопросе о сорока восьми тысячах, — вот уж действительно счастье. Да, — продолжал он, — это счастье, ведь я об этом и не подумал.
— Еще бы, охотно вам верю; обо всем не подумаешь. Но, на ваше счастье, аббат Бузони об этом подумал.
— Уж этот милый аббат!
— Предусмотрительный человек.
— Замечательный человек, — сказал приезжий из Лукки, — и он вам переслал их?
— Вот они.
Приезжий из Лукки в знак восхищения молитвенно сложил руки.
— Вы венчались с Оливой Корсинари в церкви святого Павла в Монтекатини; вот удостоверение священника.
— Да, действительно, вот оно, — сказал майор, с удивлением разглядывая бумагу.
— А вот свидетельство о крещении Андреа Кавальканти, выданное священником в Саравецце.
— Все в порядке, — сказал майор.
— В таком случае возьмите эти бумаги, мне они не нужны, передайте их вашему сыну, у него они будут в сохранности.
— Еще бы!.. Если бы он их потерял…
— Да? Если бы он их потерял? — спросил Монте-Кристо.
— Ну, пришлось бы писать туда, — сказал приезжий из Лукки, — и очень долго доставать новые.
— Да, это было бы трудно, — сказал Монте-Кристо.
— Почти невозможно, — ответил приезжий из Лукки.
— Я очень рад, что вы понимаете ценность этих документов.
— Я считаю, — сказал Монте-Кристо, что касается матери молодого человека…
— Что касается матери молодого человека… — с беспокойством повторил майор.
— Что касается маркизы Корсинари…
— Боже мой! — сказал приезжий из Лукки, под ногами которого вырастали все новые препятствия, — неужели она может понадобиться?
— Нет, — сказал Монте-Кристо. — Впрочем, ведь она…
— Да, да… она…
— Отдала дань природе…
— Увы, да, — подхватил приезжий из Лукки.
— Я это знал, — продолжал Монте-Кристо, — уже десять лег как она умерла.
— И я все еще оплакиваю ее смерть. — сказал приезжий из Лукки, вытаскивая из кармана клетчатый платок и вытирая сначала левый глаз, а затем правый.
— Что поделаешь, — сказал Монте-Кристо, — все мы смертны. Теперь вы понимаете, дорогой господин Кавальканти, что во Франции не к чему говорить о том, что вы были пятнадцать лет в разлуке с сыном. Все эти истории с цыганами, которые крадут детей, у нас не в моде. Он у вас воспитывался в провинциальном коллеже, а теперь вы желаете, чтобы он завершил свое образование в парижском свете. Поэтому вы и покинули Виареджо, где вы жили после смерти вашей жены. Этого будет вполне достаточно.
— Вы так полагаете?
— Конечно.
— Тогда все прекрасно.
— Если бы откуда-нибудь возникли слухи об этой разлуке…
— Что же я тогда скажу?
— Что вероломный воспитатель, продавшийся врагам вашей семьи…
— То есть этим Корсинари?
— Конечно… похитил ребенка, чтобы ваш род угас.
— Правильно, ведь он единственный сын.
— А теперь, когда все выяснено, когда вы освежили ваши воспоминания и они уже вас не подведут, вы, надеюсь, догадываетесь, что я приготовил вам сюрприз?
— Приятный? — спросил приезжий из Лукки.
— Я вижу, — сказал Монте-Кристо, — что нельзя обмануть глаз и сердце отца.
— Гм! — пробормотал майор.
— Кто-нибудь уже проговорился вам или, вернее, вы догадались, что он здесь?
— Кто здесь?
— Ваше дитя, ваш сын, ваш Андреа.
— Я догадался, — ответил приезжий из Лукки с полным хладнокровием. — Так он здесь?
— Здесь, рядом, — сказал Монте-Кристо, — когда мой камердинер приходил сюда, он доложил мне о нем.
— Превосходно! Превосходно! — сказал майор, расправляя при каждом возгласе петлицы своей венгерки.
— Дорогой господин Кавальканти, — сказал Монте-Кристо, — ваше волнение мне понятно. Надо дать вам время прийти в себя; кроме того, я хотел бы приготовить к этой счастливой встрече и молодого человека, который, я полагаю, обуреваем таким же нетерпением, как и вы.
— Не сомневаюсь, — сказал Кавальканти.
— Ну так вот, через каких-нибудь четверть часа мы предстанем перед вами.
— Так вы приведете его ко мне? Вы так добры, что хотите сами мне его представить?
— Нет, я не хочу становиться между отцом и сыном; вы встретитесь наедине, но не беспокойтесь, даже если бы голос крови безмолвствовал, вы не сможете ошибиться: он войдет в эту дверь. Это красивый молодой человек, белокурый, пожалуй, даже слишком белокурый, с приятными манерами; впрочем, вы сами увидите.
— Кстати, — сказал майор, — я, знаете ли, взял с собой только две тысячи франков, которые я получил через посредство добрейшего аббата Бузони. Часть из них я потратил на дорогу, и…
— И вам нужны деньги… это вполне естественно, дорогой господин Кавальканти. Вот вам, для ровного счета, восемь тысячефранковых билетов.
Глаза майора засверкали, как карбункулы.
— Значит, за мной еще сорок тысяч франков, — сказал Монте-Кристо.
— Может быть, ваше сиятельство желает получить расписку? — спросил майор, пряча деньги во внутренний карман своей венгерки.
— Зачем? — сказал граф.
— Да как оправдательный документ при ваших расчетах с аббатом Бузони.
— Вы дадите мне общую расписку, когда получите остальные сорок тысяч франков. Между честными людьми эти предосторожности излишни.
— Да, верно, между честными людьми, — сказал майор.
— Еще одно слово, маркиз.
— К вашим услугам.
— Вы разрешите мне дать вам небольшой совет?
— Еще бы! Прошу вас!
— Было бы неплохо, если бы вы расстались с этим сюртуком.
— В самом деле? — сказал майор, не без самодовольства оглядывая свое одеяние.
— Да, такие еще носят в Виареджо, но в Париже, несмотря на всю свою элегантность, этот костюм уже давно вышел из моды.
— Это досадно.
— Ну, если он вам так нравится, вы его опять наденете при отъезде.
— Но что же я буду носить?
— То, что найдется у вас в чемоданах.
— Как в чемоданах? У меня с собой только дорожный мешок.
— При вас, разумеется. Какой смысл затруднять себя лишними вещами? К тому же старый воин любит ходить налегке.
— Вот потому-то…
— Но вы человек предусмотрительный и отправили свои вещи вперед. Они вчера прибыли в гостиницу Принцев, на улице Ришелье, где вы заказали себе помещение.
— Значит, в чемоданах?
— Я полагаю, вы распорядились, чтобы ваш камердинер уложил в них все необходимое: штатское платье, мундиры. В особо торжественных случаях надевайте мундир, это очень эффектно. Не забывайте ордена. Во Франции над ними посмеиваются, но все-таки носят.
— Прекрасно, прекрасно, прекрасно! — сказал майор, все более и более изумляясь.
— А теперь, — сказал Монте-Кристо, — когда ваше сердце закалено для глубоких волнений, приготовьтесь, господин Кавальканти, увидеть вашего сына Андреа.
И, с обворожительной улыбкой поклонившись восхищенному майору, Монте-Кристо исчез за портьерой.
XVIII
АНДРЕА КАВАЛЬКАНТИ
Граф Монте-Кристо вошел в соседнюю гостиную, которую Батистен назвал голубой; там его уже ждал молодой человек, довольно изящно одетый, которого за полчаса до этого подвез к воротам особняка наемный кабриолет.
34
Как жаль! {итал.)