Фабий Байл. Живодер

Игори попыталась вырваться. Лицо Мелюзины дернулось, и на миг старейшине открылся проблеск истины под маской. Чем бы ни была гостья, теперь она стала чем-то иным. Чем-то, что ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать смертным. Но все же в ней по-прежнему было нечто от Благодетеля, как и в каждом из них. Как бы их ни меняла жизнь, оставались отметины его инструментов. Подпись, выведенная на их костях.

Игори заметила в пристальном взгляде смотревшей на нее Мелюзины и нечто другое. Зависть, горечь — все смешалось в один отравленный сгусток. Только теперь она поняла, что чувства были обращены к ней. Мелюзина… завидовала. Ей, а может быть, ее близости к Благодетелю. Или чему-то совершенно иному.

Их взгляды встретились, и Игори будто ударило током.

На растянувшееся на дни мгновение она очутилась в другом мире. Мире серебряных трав и золотых деревьев, где воздух дрожал от резких звуков волынок. Она чувствовала благовония и кровь, ощущала, как что-то внутри содрогается, когда лаяли преследовавшие ее гончие или твари, похожие на гончих.

Она бежала так быстро, как могла, а серебряная трава терзала ей ноги. Она задыхалась, дым тысяч золоченых кадильниц жалил глаза, почти ослепляя, пока она пробиралась по артериям мертвого города. Позади нее скользил хозяин гончих, что-то тихо напевая на языке, который она не узнавала.

Он звал ее по имени мучительно знакомым голосом, и гончие спешили к ней на четырех ногах, двух или вообще без них. Одни выглядели как люди с непристойными знаками, вырезанными на месте глаз, и серебряными намордниками, закрывавшими рты. Другие, напоминавшие демонических куртизанок, танцевали и игриво тянули поводки. Были и те, чей облик она вообще не узнавала. То была дикая окота, а она — ее добычей.

Она бежала, зная, что ее настигнут. Как настигали прежде каждый раз. Это было неизбежно, будто поворот колеса.

А потом, настигнув, они вырвут частицу той, кем она была, и заменят чем-то иным. Они хотели сделать ее такой же, как они сами. Но сперва это нужно было заслужить. Болью и удовольствием. Ее болью, их удовольствием.

И все же она бежала, все дальше и дальше, пока ее не настигли. А затем игра началась вновь.

Игори моргнула, чувствуя, как увлажнились глаза. Мелюзина выпустила ее и отступила, выглядя одновременно хитро и смущенно.

— Помни. Забудь об инстинктах, сестра. — Она отвернулась, будто собираясь уходить.

— Подожди, — сказала Игори. Она прикоснулась к глазам и провела пальцами. Это были слезы? Но о ком она плакала? О стоявшем перед ней существе или о девочке, которой та была прежде?

Мелюзина остановилась и оглянулась через плечо.

— Спрашивай, сестра. И я не скажу ни слова лжи.

— Почему ты оставила его?

Мелюзина умолкла. А затем ответила:

— Потому же, почему и ты.

Она шагнула в тени и через миг исчезла. Остались лишь отзвуки голоса.

— Потому что пришло время.

Глава 3. ЧУДОВИЩНАЯ ПРАКТИЧНОСТЬ

Майшана наблюдала, как в небе кружат визгуны. Их привычные крики эхом отдавались среди заваленных обломками улиц. Эти уродливые, похожие на летучих мышей создания гнездились среди разрушенных шпилей. Когда-то, сотни поколений назад, их предки были альдари.

— Как раз вовремя, — пробормотала она, садясь и пожевывая зубами курительную палочку. Она уже несколько часов ждала, пока твари поднимутся в воздух. Если бы обычный человек просидел столько времени, скорчившись на вершине обветшалой башни, то у него бы уже болело все тело.

К счастью, Майшана обычной не была. Благодетель сделал ее сородичей могучими и выносливыми, лучше приспособленными к выживанию в таких мирах. Там, где небеса будто пылали, а воздух пах копотью. Она надавила на палочку языком, сминая ее во рту, и пожевала липкие листья. Потом подняла длинноствольное лазерное ружье, чтобы проверить энергоячейку. Удостоверившись, что заряд полный, Майшана подобралась к краю.

Она вскинула оружие и прищурилась, смотря через прицел. Отсюда отлично просматривалась крыша в нескольких кварталах. Гончая заметила проблеск движения. А через миг поняла, что это никакой не визгун. Таких мутантов она еще никогда не видела. Существо, стройное и бледное, танцевало на краю крыши, совершая неистовые пируэты, резко прыгая вперед. Движения явно были осмысленными, упорядоченными. В них была система, но прежде чем Майшана поняла какая, ее глаза заслезились. Она моргнула, и внезапно бледный танцор стал ближе — так близко, что гончая почти разглядела лицо. Лавандовые глаза встретились с ее взором, и Майшану словно ударило током.

Она отшатнулась, чувствуя, как от внезапно нахлынувшей тревоги застучало сердце.

Майшана вновь вскинула ружье, но бледная тварь уже пропала. Возможно, ее там и не было. Ищейка сглотнула, не зная, что и думать, но сейчас были дела поважнее. Она обратила все свое внимание на визгунов, следя через прицел за крупнейшей из тварей. Создание состарилось, его облезлая шерсть поседела, а тело исхудало, будто щепка. Однако оно все еще было сильным… и вдобавок хитрым.

Другие ищейки называли тварь Одноглазым по вполне понятным причинам. Именно этот визгун возглавлял атаки на склады по всему городу, раздражающе часто нападая даже на самые хорошо вооруженные штурмовые корабли и посадочные челноки. Другими словами, Одноглазый стал помехой. Майшана тихо выдохнула, отслеживая полет зверя.

— Ты слишком низко целишься.

— А ты слишком тихо крадешься для такой старухи. — Она обернулась, опустив ружье.

Игори спрыгнула на крышу, фыркнув.

— Внучка, ты просто не следила по сторонам. Пока ты наблюдала за старым чудовищем, к тебе могла подобраться целая стая. — Старшая ищейка поднесла к глазам потрепанный дальномер и пригляделась. — Что-то их растормошило.

— Арриан.

— А он-то что здесь делает? — поглядела на нее Игори.

— Повел юнцов на охоту. — Майшана села, отложив оружие. Она была почти на век младше своей бабушки, но их сходство заметил бы любой. — Что ты здесь делаешь? Тут не твоя территория.

— Внучка, любая территория, где я стою, — моя, — усмехнулась та. — Тебе бы стоило это помнить. — Для выразительности Игори даже опустила руку на рукоять ножа. Майшану, внимательно изучавшую праматерь, угрозы не впечатлили. Они уже сражались прежде, и Майшана выжила, пусть и проиграв бой. Это само по себе свидетельствовало о том, что зубы королевы гончих затупились.

— Так зачем ты здесь?

— Поймала твой запах на ветру и решила проведать, — пожала плечами Игори. — Разве плохо, когда бабушка навещает иногда внуков?

— Да.

— А у тебя новые шрамы, — помолчав, сказала Игори.

— Как и у тебя.

Майшана сместилась, втянув воздух. Пахло оружейной смазкой и потом. Игори пришла не одна. Конечно, Майшана не подала виду, что заметила. Это было грубо, да и последователи праматери могли счесть это провокацией. Но почему те забрели так далеко от своей территории? Конечно, схватки между стаями изгнанников и лоялистов случались, однако по негласному соглашению обе стороны старались не подавать шума. Благодетель бы огорчился, узнав, что его новые люди убивают друг друга.

— Не так много, как я могла бы получить прежде. Соперники теперь появляются совсем редко. — Похоже, Игори была этим разочарована, и Майшана прекрасно понимала отчего. Тяга к борьбе была у их рода в крови. Они рождались, чтобы встречать лицом к лицу любые преграды, которые можно найти в Галактике, и преодолевать их. Мысль о мире без борьбы была бы для них невыносима. Игори поглядела на Майшану. — А у тебя?

— Всякие бывают. Благодетель запретил открыто бросать вызов.

— Да, это в его духе, — усмехнулась Игори, а затем посмотрела на небо. — Знаешь, нас создали не для таких миров. Не для того, чтобы прятаться среди развалин на мертвых планетах. Но все же мы здесь. Семена, взрастающие в кислой почве.

— Бабушка?.. — спросила Майшана. Игори, которую она помнила, так не говорила. Такие слова скорее подошли бы Благодетелю. Впрочем, возможно, здесь не было ничего странного. В конце концов, в каждой из гончих было что-то от него. Игори встряхнулась.