Канцлер (Горчаков-7)

Глава 32

— Неплохо бы закончить до приезда ее величества. — Оболенской облокотился на каменное ограждение. — Вряд ли императрице захочется слушать стрельбу.

Пушки в Регенсбурге давно смолкли, но на востоке еще грохотали винтовки и пулеметы — даже сейчас. Той ночью мы крепко вцепились в южный берег Дуная и удержали его, хоть и немалой ценой. На следующий — продвинулись вперед и взяли ратушу, в которой еще месяц назад проводили заседания рейхстага. С собором и остатками старого города пришлось повозиться — на них ушла почти неделя.

Не знаю, сколько я спал за эти дни — буквально по два-три часа, урывками, не выпуская из рук оружия и не снимая одежды, насквозь провонявшей порохом. Казалось, запах въелся намертво, и с ним уже не справятся ни вода, ни мыло, ни дорогой одеколон из Парижа — ни даже само время. Не будь я Одаренным — пожалуй, уже давно свалился бы намертво без всяких вражеских пуль. Но родовая магия еще кое-как поддерживала буквально разваливающееся на куски тело. Хоть Источник и капризничал временами, то и дело оставляя меня без подпитки с просевшим чуть ли не втрое личным резервом. Иногда сил не хватало даже на самое простое боевое заклятье.

Впрочем, я неплохо справлялся и с винтовкой. Конструкция Судаева не подвела, обеспечив штурмовым отрядам преимущество, которому немцы раз за разом вынуждены были уступать. Мы вытеснили их за железную дорогу, потом из южных кварталов — а потом и вовсе вышвырнули из Регенсбурга и гнали до самого Обертраублинга. Там они снова кое-как закрепились, выставив на всех дорогах уцелевшие орудия и пулеметы — и пока что держались. Подобраться к укреплениям через поля было не намного легче, чем пересечь Дунай

И все же осада не могла продолжаться вечно: мы захватили в Регенсбурге не один арсенал, а основные силы французской армии насчитывали чуть ли не впятеро больше солдат, чем осталось у генералов Рейха. Солдаты Жозефа и эльзасские егеря понемногу брали Обертраублинг в клещи, и рано или поздно кольцо должно было замкнуться полностью. Могучее воинство, за несколько дней захватившее Бельгию чуть ли не целиком, стремительно скукоживалось и таяло. От пуль и осколков — и куда больше от дезертирства. Немцы сдавались в плен целыми ротами, не желая сражаться — а половина из них и вовсе изъявляла готовность присягнуть на верность истинной наследнице германского престола.

Окружение и капитуляция уже давно маячили где-то впереди, а когда мы с Оболенским и другими Одаренными разнесли магией единственную железную дорогу в сторону Вены — стали и вовсе неизбежными. У немцев понемногу заканчивались и припасы, и патроны, и снаряды для уже немногочисленных пушек. Они пока еще держались на чистом упрямстве и железной воле офицеров — но я уже не сомневался в победе.

Западный фронт вот-вот рухнет — и тогда до Вены останется пройти всего каких-то четыре сотни километров вдоль Дуная, где на пути встретятся только крохотные городишки с крохотными же гарнизонами.

Я даже втайне надеялся, что канцлер капитулирует в тот самый день, когда союзные войска форсируют реку Инн и пересекут границу Австрии… или его вынудят капитулировать. В конце концов, Хельга уже давно продемонстрировала и милосердие, и готовность к переговорам на тех условиях, которые вполне бы устроили и курфюрстов, и столичную знать, и военные чины. И уж тем более простых солдат — им наверняка уже давно надоело стрелять в своих же соотечественников.

Каприви проигрывал войну. Пусть не так быстро, как мне бы хотелось — но неотвратимо. Даже по эту сторону фронта вовсю гуляли слухи о мятежах в Венгрии, Богемии, на юге Австрии — и чуть ли не в самой Вене. И никакие успехи на востоке не могли спасти положение — да и тех уже почти не наблюдалось. Русские войска все еще пятились, накапливая силы для наступления, но и это не слишком-то помогало герру канцлеру — за последний месяц армия Рейха продвинулась от силы километров на двадцать, а большая ее часть все так же топталась на подступах к Люблину.

— Стрельбу? — усмехнулся я. — Ее величество не из тех, кто испугается шума и запаха дыма. Да и едва ли Мюнхен сейчас безопаснее, чем Регенсбург. Если донесения с юга не врут — некоторые из офицеров Рейха все еще отказываются сложить оружие.

— Отважные люди. — Оболенский опустил голову. — Жаль, что они не на нашей стороне… Впрочем, и по эту сторону фронта хватает своих героев.

— Не спорю. — Я расстегнул ворот кителя. — Мы все в неоплатном долгу у эльзасцев и лично ее светлости герцогини. Если бы не их отвага — французская армия так и осталась бы где-нибудь в Нюрнберге. Старик Жозеф бережет своих солдат.

— Это верно — эльзасцы всегда шли в первых рядах. Я бы даже сказал — они куда больше преданы вам, чем собственному монарху, — задумчиво отозвался Оболенский. — Иногда мне кажется, что ваших талантов хватило бы закончить войну в одиночку, без помощи из Петербурга.

— Вы мне льстите, друг мой, — рассмеялся я. — У эльзасцев достаточно и штыков, и тех, кто умеет стрелять — но без наших Щитов им пришлось бы несладко.

— Может, и так. — Оболенский не стал спорить. — И все же вы не можете не согласиться: сейчас выигрывает оружие, а не солдаты и Одаренные офицеры. Автоматические винтовки, пулеметы, дирижабли, панцеры…

— Панцеры. — Из моей груди вырвался протяжный вздох. — Будь у меня хоть три десятка исправных машин — я бы свалил весь западный фронт за неделю.

Техники действительно отчаянно не хватало — Жозеф не спешил делиться даже пушками, а своих бронированных машин у французской армии, можно сказать, и не было. Приходилось довольствоваться подачками Георга, которые гнали прямиком из Бельгии — и тем, что удавалось раздобыть в качестве трофеев. Но от изрешеченных магией и снарядами консервных банок было немного толку, и попадались они нечасто: немцы предпочитали взрывать панцеры — лишь бы не бросать на поле боя.

Пожалуй, Павел мог перебросить тяжелую технику морем — хоть в тот же Антверпен. Но то ли не желал делать работу за нас с Жозефом и Хельгой, то ли панцеров до сих пор не хватало даже на восточный фронт — в конце концов, там Каприви все еще располагал куда более серьезными силами, чем стояли на нашем пути.

— Уверен, вы справитесь и так, друг мой. — Оболенский похлопал меня по плечу. И не забывайте — в наших интересах, чтобы армия его величества императора Павла успела к Вене раньше той, что поведете вы. Если эльзасцы каким-то чудом займут столицу Рейха — Жозеф может посчитать это собственной победой… И наверняка пожелает изменить условия пактов.