Страница 59 из 83
И все же им приходилось пятиться — мы понемногу давили немцев со всех сторон разом, объединив силы трех армий. Гнали на восток из Бельгии, из Штутгарта и из Франкфурта-на-Майне. Из Тироля, со всего юга Баварии и из Мюнхена. В середине марта Каприви пришлось оттянуть силы с восточного фронта, чтобы хоть как-то замедлить наше наступление — но без особого результата. На асфальте дорог немногочисленные панцеры оказались почти беззащитны перед магической мощью парижских офицеров. Армия Жозефа снесла их за несколько дней и прямо с марша заняла Нюрнберг — да и к северу от Баварии дела у герра канцлера шли не лучше. Даже к концу марта Георг неукоснительно подчинялся букве подписанного соглашения и оставил основные силы британской армии под Кёльном — но отдельные легкие подразделения на грузовиках и автомобилях видели и в трех сотнях километрах дальше на восток — почти у самой границы Богемии. Большего его величество себе не позволял — вряд ли местные аристократы были бы рады видеть на своих землях солдат под флагом Великобритании.
Я лично вел авангард — Одаренных и около тысячи отборных стрелков под знаменами Лотарингии и Эльзаса. Мы нередко вырывались чуть ли не на полсотни километров от основных сил Жозефа — и неплохо справлялись даже без поддержки артиллерии. Окрыленный успехами, я в мыслях уже пробил прямую дорогу прямо к Вене — и это едва не стоило мне поражения.
Отступив за Дунай с севера и запада, немцы встали намертво. На окраинах Регенсбурга мой отряд прижали так, что мы едва унесли ноги — и город не удалось взять ли с наскока, ни ночным штурмом, ни даже когда французы подтянули крупнокалиберные пушки. То ли дело было в удобной позиции для обороны, то ли сюда стянулись все уцелевшие германские армии, набив старые дома оружием чуть ли по самые крыши.
А может, дело было в самой точке на карте: имперский совет, который возглавлял Каприви, собирался в Регенсбурге с середины семнадцатого века, и потеря города стала бы ощутимым ударом по репутации герра канцлера — которая и так уже заметно расходилась по швам.
Уступая размерами и Мюнхену, и Штутгарту с Нюрнбергом, Регенсбург уже продержался дольше всех трех вместе взятых — и сдаваться явно не собирался. Я до сих пор не знал, кто именно командовал обороной — но воевать неведомый генерал явно умел: взорвал все мосты через Дунай на полсотни километров в обе стороны — кроме тех, что мог круглыми сутками держать под прицелом пушек — и зарыл своих солдат в землю по самые каски. За почти две недели с начала апреля мы кое-как выдавили его из северной части города, но прорваться за реку так и не смогли. Все переправы простреливались с десятка огневых точек разом, а лезть в воду было бы форменным самоубийством: пулеметы превращали в фарш все живое, что имело несчастье плыть или выбираться на берег.
На помощь с юга я не слишком-то рассчитывал — у Хельги определенно хватало собственных проблем в на четверть разрушенном Мюнхене. Да и вряд ли несколько тысяч тирольских стрелков с древними винтовками смогли бы хоть чем-то помочь против вооруженных до зубов солдат с пушками, тяжелой техникой…
— Проклятье… — Голос Оболенского рывком выдернул меня из омута воспоминаний. — У нас уже почти пять сотен убитых и тяжелораненых. Будь я на вашем месте — уже давно отдал бы приказ поднять в воздух дирижабли — и разбомбить здесь все к чертовой матери!
— И угробить несколько тысяч гражданских? — вздохнул я. — Не забывайте — мы воюем на одной стороне с наследницей германской короны. А значит, наш враг — только солдаты Каприви, а не народ.
— Я понимаю. — Оболенский недовольно поморщился. — Но мы уже застряли здесь — и чем дольше топчемся на берегу Дуная, тем позже капитулирует Вена… И каждый день стоит жизней сотен русских солдат на восточном фронте!
— Знаю. Поэтому и стараюсь делать все, что могу. — Я покачал головой. — Рано или поздно мы найдем способ перебраться через реку. Или просто отрежем город с юга, когда подойдут силы из Мюнхена… Когда-нибудь у немцев закончатся патроны — или продовольствие.
— Боюсь, я к тому времени уже успею состариться. И так и не попробую, чего стоит эта новая игрушка Судаева. — Оболенский сердито похлопал по выкрашенному в темно-зеленый деревянному ящику. — Зачем их вообще нам прислали?
Я молча вздохнул и откинул крышку, и вытянутые стволы приветливо блеснули в полумраке вороненым металлом. Пять винтовок — и еще столько же под фанерой внизу. Десять в одном ящике… и около двух сотен в грузовике, который приехал после обеда. Не так уж и много — и все же вполне достаточно, чтобы как следует вооружить небольшой отряд.
— А знаете — вы правы, князь, — улыбнулся я. — Пожалуй, нам действительно пора заняться делом.
— Боюсь, я не совсем понимаю… — Оболенский недоверчиво нахмурился. — Не хотите же вы сказать?..
— Именно, друг мой. — Я подхватил винтовку из ящика и закинул на плечо. — Как насчет того, чтобы немного прогуляться за Дунаем?