Канцлер (Горчаков-7)

— Благодарю, ваше величество! — Фон Виттельсбах буквально засиял и с неожиданным для своей комплекции изяществом снова склонился и поцеловал Хельге руку. — Сам я бы не посмел просить о таком — но клянусь, что ни я, ни один из моих сыновей и внуков на совете курфюрстов не посмеет поднять свой голос против того, в чьих жилах течет кровь вашего отца!

Не знаю, полагалась ли в таких случаях говорить что-то еще — но фон Виттельсбах тут же ретировался обратно в толпу. То ли получил все, что хотел, то ли опасался, что новоиспеченная императрица передумает — а может, просто не желал задерживать остальных — из желающих поприветствовать ее величество уже понемногу собиралась целая очередь.

— Проклятье… Неужели мне придется раздавать мантии курфюрстов всем болванам, чьи владения занимают больше пары холмов? — Хельга сердито зыркнула на фон Лихтенштейна — и вдруг вытаращилась и закрыла рот ладонями. — О Господи… Простите, ваше сиятельство!

— Нет, конечно же, ваше величество. Сам я не смею рассчитывать на подобную честь.

Если фон Лихтенштейн — правитель крохотного имперского княжества на границе с швейцарским кантоном Санкт-Галлен — и обиделся, то виду не подал. Напротив — скорее посчитал замечание дельным и поспешил объясниться.

— Но герцог Тироля обладает большим влиянием — даже в столице, — продолжил он. — И к тому же находится в близком родстве с курфюрстом Баварии. Если мы заручимся их поддержкой — вся юго-восточная часть Рейха быстро перейдет под знамена вашего величества.

— И также не следует забывать о тирольских стрелках. — Я на всякий случай огляделся по сторонам. — Еще император Максимилиан Первый своей хартией закрепил право тирольцев не воевать за пределами родной земли. Конечно, кто-то из них сейчас сражается на восточном фронте — но наверняка многие и остались дома.

— Пара сотен стариков в дурацких шляпах с допотопными ружьями? — фыркнула Хельга. — Да уж, грозная сила.

— Не стоит недооценивать стариков, ваше величество. — Фон Лихтенштейн улыбнулся в седые усы. — Да, у них нет панцеров и орудий, и половина владеет щтуцерами и винтовками, доставшимися от отцов — зато стрелки они превосходные. Народная традиция требует от каждого Landesschütze упражняться с оружием не меньше раза в неделю.

— Уже совсем скоро у нас будет вполне достаточно винтовок, ваше величество. — добавил я. — Мой дедушка лично позаботится, чтобы тирольцы получили лучшее из того, что смогут предоставить фабрики Горчаковых. И тогда даже несколько сотен стрелков станут армией. Пусть крохотной — зато вашей собственной, а не получающей приказы из Лондона или Парижа.

Хельга обладала всеми талантами, необходимыми монарху — но опыта ей все же пока не хватало. А я уже успел просчитать, что самое время обзавестись войском — хоть каким-то. Пример Лотарингии и Эльзаса показал, что даже кое-как вооруженное ополчение может успешно сражаться с регулярными частями Рейха. Конечно, с полноценными армиями, оснащенными аэропланами, дирижаблями и тяжелой техникой, стрелкам не справиться — зато небольшие гарнизоны в глубине имперских земель им вполне по зубам. Не то, чтобы я сомневался, что французские или британские солдаты пойдут воевать так далеко от границ собственных стран.

Скорее меня смущала цена, которую за это запросят Жозеф и Георг.

А почтенная публика, меж тем, продолжала толпиться вокруг Хельги. Князьки и графы наперебой клялись ей в верности и лезли лобызать монаршью длань, и каждый получал в соответствии с рангом и заслугами. Фон Лихтенштейн явно приглядывал, чтобы ее величество не наобещала лишнего — так что большинству доставались только учтивая улыбка и благосклонный взгляд. Впрочем, наследникам родов и даже младшим сыновьям Хельга уделяла достаточно и внимания, и времени — вряд ли те прибыли в Ватикан по своей воле. Старики, конечно же, осторожничали — и отправляли на разведку сыновей и внуков. И даже если сами они пока не спешили клясться наследнице Габсбургов в вечной преданности — уже завтра это вполне могло измениться.

А значит, мой план работал, понемногу набирая обороты.

Впрочем, самого меня уже почти не заботила болтовня князьков — я уже четверть часа следил за одним-единственным гостем. Высокий и худой темноволосый мужчина с залысинами изрядно отличался от всей местной публики. И не только богатством костюма и нагловато-развязными манерами, но и мощью Дара. Четвертый магический класс, не меньше — да еще и с Источником. Не так уж круто по меркам родного Петербурга — зато среди собравшейся на коронацию знати долговязый определенно был сильнейшим. И самым влиятельным — толпа вокруг него оказалась едва ли не больше той, что обступала Хельгу.

Я не сомневался, что он тоже непременно подойдет — иначе зачем он вообще сюда пожаловал? — но все равно прозевал момент. Длинная фигура в черном костюме вдруг пришла в движение, бесцеремонно раздвинула плечами князьков и графов — и через мгновение уже стояла перед нами.

— Ваше величество.

Ни пространных речей, ни полноценного поклона — даже титул долговязый произнес небрежно, будто здоровался со старым другом, а не с коронованной особой.

Впрочем, Хельгу это ничуть не смутило.

— Доброго дня, — отозвалась она, — рада вас видеть, курфюрст.

Ого! Ничего себе — целый курфюрст… Я и подумать не мог, что на коронацию пожалует птица такого полета.

— Фридрих Август фон Веттин.

Я почти не сомневался, что долговязый произнес свое имя исключительно для меня одного — представляться остальным ему определенно не было никакой нужды. И даже более того — по каким-то неизвестным мне причинам даже здесь, в Ватикане, он чувствовал себя не гостем, а чуть ли не хозяином.

— Могу я узнать — что привело сюда правителя Саксонии? — осторожно поинтересовался фон Лихтенштейн.

— То же самое, что и всех остальных. — Фон Веттин улыбнулся, обнажив неровные желтоватые зубы. — Одно лишь желание увидеть красоту вашего величества.

С каждым мгновением курфюрст нравился мне все меньше и меньше. Несмотря на силу Дара и происхождение, его манеры явно оставляли желать лучшего. Да и благородства фон Веттин явно не добирал — скорее наоборот, что-то в его облике напоминало хищную птицу. Только не охотника — а скорее падальщика, привыкшего лакомиться мертвечиной.

— Приятно слышать, курфюрст. — Хельга явно через силу улыбнулась. — Хоть, признаться, я и удивлена нашей встрече… Ведь вы всегда были одним из самых преданных союзников канцлера.