Страница 46 из 144
По возвращении в Экс мы нашли город в неописуемом волнении. Те, у кого были собственные лошади, приказывали запрягать их; те, у кого лошадей не было, нанимали экипажи; те, кому экипажей не хватило, осаждали конторы дилижансов; кое-кто даже готовился уйти из города пешком; дамы окружили нас, слезно моля уступить им наших ослов, и на все мои расспросы собеседники отвечали лишь словами:
— Холера, сударь, холера!
Видя, что никаких разъяснений от этих напуганных людей добиться невозможно, мы вызвали Жакото.
Он явился со слезами на глазах. Мы спросили, что же, в конце концов, здесь произошло.
И вот что он рассказал.
У владельца металлургического завода, прибывшего накануне в Экс и похвалявшегося по приезде, что ему удалось избежать шестидневного карантина, введенного властями Сардинии для всех приезжих, после завтрака внезапно начались колики и головокружение. Бедняга имел неосторожность пожаловаться на свое здоровье, и в ту же минуту сосед по столу распознал у него все симптомы азиатской холеры; окружавшие их люди вскочили с места, испуская страшные вопли, а несколько человек выбежало на площадь, крича: «Холера! Холера!», как в других обстоятельствах кричат: «Пожар! Пожар!»
Больной, имевший привычку к подобным недомоганиям и обычно излечивавшийся сам с помощью чая или простой горячей воды, не обратил особого внимания на эти крики. В его намерения входило спокойно вернуться в гостиницу и перейти на свою обычную диету, но за дверью кафе он обнаружил пятерых врачей местной водолечебницы. К несчастью для него, в ту минуту, когда он собрался приветствовать этих светил савойской медицины, резкие колики вырвали у него стон, и его рука, вместо того чтобы приподнять шляпу, непроизвольно опустилась к животу, средоточию боли. Пятеро врачей обменялись взглядом, означавшим: «Случай весьма серьезный». Двое из них схватили пациента за руки, пощупали у него пульс и заявили, что у больного обнаружена начальная стадия холеры.
Вспомнив злоключения г-на де Пурсоньяка, заводчик попытался спокойно объяснить врачам, что, несмотря на все его почтение к их профессии и учености, ему лучше знать собственное заболевание, проявлявшееся у него уже десятки раз, и что симптомы, которые они принимают за холерные, свидетельствуют всего лишь о несварении желудка; затем он попросил их посторониться и позволить ему пройти, ибо в его намерения входило заказать чай у себя в гостинице. Однако врачи заявили, что не в их власти уступить этому требованию, ибо правительство поручило им следить за санитарным состоянием города, а потому любой приезжий, заболевший в Эксе, по праву принадлежит им. Несчастный заводчик сделал последнюю попытку вернуть себе свободу, попросив дать ему четыре часа на то, чтобы излечиться своим способом; если же по прошествии этого времени окончательное выздоровление не наступит, он соглашался предоставить себя в полное распоряжение медицинской науки. В ответ на это наука заявила, что азиатская холера, та самая, какой заболел их пациент, развивается столь стремительно, что через четыре часа он будет уже мертв.
Пока длился этот спор, врачи о чем-то тайком договорились между собой, после чего один из них отошел и вскоре вернулся в сопровождении четырех королевских карабинеров и командовавшего ими капрала, который спросил, покручивая ус, где находится строптивый холерный больной. Ему указали на беднягу; двое карабинеров схватили его за руки, двое других — за ноги, а капрал вытащил из ножен саблю и, печатая шаг, двинулся вслед за ними в качестве замыкающего. Пятеро врачей пристроились в хвосте процессии, а заводчик, вне себя от ярости, кричал во все горло и впивался зубами во все, до чего мог дотянуться. Это уже определенно были симптомы, относящиеся ко второй стадии азиатской холеры: болезнь развивалась пугающе быстро.
У прохожих, встреченных ими по пути, не оставалось ни малейших сомнений на этот счет. Люди восхищались самоотверженностью достойных медиков, смело пренебрегших опасностью заражения, но сами спешили как можно скорее спастись бегством. Во время этой паники мы и вернулись в город.
Тут наш немец хлопнул по плечу Жакото и спросил у него, не потому ли весь народ кажется таким испуганным, что пересох перемежающийся источник. Жакото повторил с начала до конца свой рассказ. Немец выслушал его со своей обычной серьезностью, а когда тот закончил, ограничился возгласом: «Неужели?» — и размеренным шагом направился к водолечебнице.
— Куда вы идете, сударь, куда вы идете? — кричали ему со всех сторон.
— Нафестит болного, — отвечал он, продолжая свой путь.
Десять минут спустя он вернулся, ничуть не ускорив шаг. Его окружили и забросали вопросами о холерном больном.
— Его фскрыфают, — сообщил немец.
— Как это вскрывают?!
— Да-да, ему фскрыфают шивот, — и он пояснил свои слова жестом, не оставлявшим никакого сомнения в характере операции, о которой шла речь.
— Так, значит, он умер?
— Да, бес сомнения. Уше фее кончено, — ответил немец.
— От холеры?
— Нет, от несфарения шелутка: нешастный шеловек! Он много съел за зафтраком, и от этого ему стало плохо. Они посатили его в горашую ванну, и это погубило его. Вот и все.
Это была сущая правда; назавтра заводчика похоронили, а день спустя никто уже и не вспоминал о холере. Лишь врачи продолжали утверждать, что он умер от этой повальной болезни.
На следующий день я уклонился от участия в совместном купании. На пребывание в Эксе я отвел всего несколько дней, и мне хотелось подробно осмотреть римские термы и современные купальни.
История города Экса восходит к глубокой древности. Его жители, известные под именем аквенсов, состояли под непосредственным покровительством проконсула До-миция, о чем свидетельствует первое название термальных источников: Aquae Domitianae[34]. Во времена Августа на здешние воды приезжали лечиться все римские богачи.
Город четырежды горел: первый раз в третьем веке, затем дважды в тринадцатом и, наконец, в последний раз — в семнадцатом. После того как в 1000 году, в пятый день от майских ид, город из-под власти Рудольфа, короля Верхней Бургундии, перешел в руки Берольда Саксонского, а затем долгое время оставался предметом распрей и причиной войн между герцогами Савойскими и графами Женевскими, Экс, в конце концов, по договору 1293 года отошел Савойе.
Разного рода трагические события, случившиеся со времени нашествия варваров, которым принято приписывать первое уничтожение римских терм, и вплоть до последнего пожара 1630 года, изгладили из памяти людей целебные свойства вод Экса. К тому же потоки дождевой воды, стекающие с окрестных гор и приносящие с собой частицы плодородной почвы и осколки камней, постепенно намыли над древними римскими сооружениями слой земли толщиной в восемь — десять футов. И только в начале семнадцатого века врач по имени Кабья, практиковавший в небольшом городке провинции Дофине, отметил целебные свойства теплых источников Экса, на которые местные жители не обращали никакого внимания. Сделанные им химические пробы воды, несмотря на все свое несовершенство, открыли ему секрет ее эффективности при лечении некоторых болезней; по возвращении в свой родной город Кабья, едва ему представилась такая возможность, стал рекомендовать эту воду как лечебное средство и сам отправился в Экс с первыми богатыми пациентами, согласившимися испытать ее действие на себе. Их выздоровление послужило поводом к изданию небольшой брошюры, озаглавленной «О случаях чудесного излечения и о свойствах вод Экса». Брошюра вышла в Лионе в 1624 году и принесла известность минеральным водам Экса, которая с тех пор лишь возрастает.
Арка, или, вернее, аркада, руины храма Дианы и остатки терм — таковы достопримечательности, сохранившиеся в Эксе от эпохи римского владычества.
Кроме того, когда рыли могилы в церкви Ле-Бурже, там были найдены алтарь в честь Минервы, жертвенный камень, урна для крови жертвенных животных и острый каменный нож для их заклания. Однако в приступе религиозного рвения приходский священник приказал уничтожить все эти предметы.
34
Воды Домиция (лат.).