Чекист

Мальцев прикрыл глаза, поразмышлял, потом кратко спросил:

- Сколько?

- Двадцать процентов,- также кратко ответил полковник. И добавил:- оплата будет чеками Банка Англии на предъявителя, которые заверит второй секретарь английской торговой миссии. Он же может и переводить их в валюту. Его доля при обналичке - три процента.

Мальцев продолжал пребывать в задумчивости, и старший уполномоченный решил немного усилить нажим:

- Наш процент пойдёт на укрепление позиций патриотической группы в составе ЧеКа и ЦеКа. Вы же знаете, что сейчас в стране ведётся борьба между безродными космополитами и истинно русскими людьми.

Начальник службы безопасности хмыкнул. Консультант-черносотенец взволновался, раскрыл было рот, порываясь что-то сказать, но под жёстким взглядом главы компании закрыл его обратно.

- Мне до ваших тёрок дела нет,- сказал, как отрезал, Мальцев, и Перекуров мельком отметил про себя, что, определяя его как авторитета, он, похоже, не ошибся.- Принимаю твоё предложение, деловой. Ты будешь отвечать за товар и бабки. За двадцать процентов,- подтвердил он, в ответ на вопросительный взгляд Перекурова. - Хват,- он кивнул на безопасника,- ведает доставкой, а Евлампий,- он кивнул на консультанта - оценкой. Присылай за товаром своих людей сюда через пять дней, в понедельник, после обеда. Бабки вернёшь через две недели. Только сначала разберись с уголовкой - они придут сюда в то же время.

- Договорились.- Полковник встал. Свой чекистский мандат он со стола взял, но руку хозяину не подал, чтобы не попасть в неловкое положение - среди воров не принято было ручкаться с ментами. Однако, бросив взгляд на конопато-курносую физиономию консультанта, он решил добавить: - Заверяю вас ещё раз, что эти деньги пойдут на благо русского народа.

Мальцев отчётливо фыркнул, но это не смутило полковника - кашу маслом не испортишь, а идейный союзник в среде бандитов лишним не будет. Закрывая за собой дверь, он расслышал высокий взволнованный голос Евлампия:

- Не погибла ещё Россия!

Глава 1. В МосЧеКа.

За полгода работы в московской ЧеКа Ясенев-Перекуров, назначенный уполномоченным отдела по борьбе с незаконным оборотом ценностей, успел досконально изучить как местный контингент, так и партийно-политические расклады. В быстрой адаптации к текущим реалиям ему очень помог опыт прошлого мира.

Вначале Перекуров полагал, что деятельность его новых коллег будет состоять в выполнении указаний политического руководства и, одновременно, крышевании возродившегося при нэпе бизнеса, с неизбежной конкуренцией между отделами и ведомствами. В общем так и было, но в деталях ситуация оказалась более сложной - что определялось, в первую очередь, острой борьбой внутри партии, неизбежно сказывавшейся и на силовых структурах.

По наблюдениям Ясенева- Перекурова, чекисты его отдела (и МосЧеКа в целом) делились на три группы. Первая, наиболее сплочённая, состояла из идейных большевиков и её лидером был начальник отдела Альфред Кронин, вступивший в РСДРП(б) ещё в 1906 году. Идейные люди всегда были Перекурову неприятны, с ними трудно, а иногда и невозможно было найти деловой компромисс. В его прошлом мире, они, к счастью, как он считал, уже почти вывелись, и если ещё встречались изредка, словно динозавры в эпоху млекопитающих, то лишь на низовых, ничего не решающих должностях. Однако, зная историю партии, Перекуров понимал, что в дальнейшем именно эта группа составит костяк сталинистов, победителей в ожесточённой партийной борьбе второй половины двадцатых-начала тридцатых годов, и потому конфликтов с ними избегал. Хотя и своим человеком для них не особо старался стать - до победы Сталина в 1929 году было далеко, и за восемь очень непростых лет с рядовым оперативником могло случиться что угодно.

Вскоре после своего назначения в отдел Кронина, Ясенев-Перекуров попытался прощупать начальника, задав ему с невинным видом немного провокационный вопрос: как согласуется новая экономическая политика с партийными установками на искоренение буржуазии и построение социалистического общества? Старший уполномоченный понимал, что Кронин, которого он довольно быстро определил как твердокаменного большевика и будущего сталиниста, с одной стороны не может относиться сочувственно к нэпу, а с другой стороны - обязан выполнять решения партии.

Нюх на провокации у старого чекиста был отменный и, несмотря на простецкую физиономию нового сотрудника, прямо-таки располагавшую к беседе душа нараспашку, и бесхитростный тон, с которым он задал вопрос, Кронин никаких своих подлинных мыслей не высказал, и даже не изменился в лице, ограничившись стандартно-партийным ответом:

- Из России нэповской будет Россия социалистическая, товарищ Ясенев. Наш долг как членов партии - выполнять решения ЦеКа. А нашего с вами отдела задача - пресекать незаконный оборот ценностей.

Уяснив, что развести на откровенность (а потом, по мере надобности, заложить) начальника - дело практически безнадёжное, уполномоченный сдал назад, с неудовольствием отметив про себя, какие, однако, прожжённые кадры составят в будущем становой хребет сталинизма.

Вторую, более обширную, но не столь идейно однородную группу сотрудников МосЧеКа, составляли троцкисты и зиновьевцы - сторонники председателя Реввоенсовета и председателя Коминтерна, соответственно. В их число входили назначенцы председателя ВЧК Дзержинского, горячего поклонника "гениального Троцкого". Найти взаимопонимание с ними, в том числе по деловым вопросам, Ясеневу-Перекурову было гораздо легче, хотя для этого часто приходилось прибегать к условно-эзопову языку и партийным эвфемизмам. Однако, учитывая историческую обречённость этих групп, старший уполномоченный сближаться с ними не хотел, тем более, что они, будучи, в основном, из числа интеллигенции либо мелкой буржуазии, смотрели на рабоче-крестьянскую физиономию Ясенева с некоторым снисхождением, что было ему, конечно, не слишком приятно.

Наконец, третью, самую большую группу составляли практические работники пролетарского происхождения, пришедшие в ВЧК как в силовую структуру, дающую власть, безопасность и достаток. Все они довольно быстро выучились партийной фразеологии, но она никак не затронула их глубинных убеждений, сводившихся, в основном, к удовлетворению простейших потребностей. Впрочем, у многих из них, несмотря на декларируемый, по установкам партии, интернационализм, несомненно, имелись, как сказал бы товарищ Ленин, великорусско-шовинистические настроения. Вычислить таковых полковнику Перекурову было легче лёгкого, потому что в своём прежнем мире он три года проработал в отделе по борьбе с экстремизмом, и личностей, подпадавших под 282-ю статью, мог определять по одному только выражению лица. Хотя представители этой группы были люди простые, и в своей массе тоже будущие сталинисты, то есть победители во внутрипартийной борьбе, Перекуров чересчур сближаться и с ними избегал - как по неодолимому отвращению к националистическим идеям, так и чтобы не вызвать недоверия у остальных групп.

В общем, он держался ровно со всеми. И все группы считали его отчасти своим.

* * *

После успешно завершившейся встречи с хозяином конторы по нелегальной переправки за рубеж антиквариата, старший уполномоченный в приподнятом настроении вернулся на Лубянку.

- Товарищ Ясенев, вас вызывал товарищ Кронин,- предупредил его Ахмед Кирбазаев, когда старший уполномоченный переступил порог своего кабинета. Кирбазаев был принят в МосЧеКа на ту же должность стажёра, что он занимал и в провинции, и так же прикреплён к Ясеневу в качестве порученца.

- Хорошо,- сказал Ясенев. Он бегло просмотрел почту, не обнаружил ничего срочного, и направился в кабинет начальства.

Кронин сидел за обширным столом, изучая карту города и, одновременно, заглядывая в какие-то бумаги. Своего подчинённого он встретил кивком и, предложив садиться, подтолкнул к нему папку с документами.