Страница 53 из 55
Хихикнув, отпихиваю его и выпрыгиваю из машины.
— Смотрите не опоздайте, Никита Александрович! У меня сегодня много встреч. Полный чемодан клиентов! Каких там только нет, — поворачиваюсь и показываю язык.
— Ты попала, Птичка! — рычит. — Ох, как жестко ты попала!
Он догоняет меня у двери. Обхватывает со спины, сжимает и приподнимает. Жадно целует скулу, шею… Я выворачиваюсь, пытаясь поймать его губы. Он сминает мою грудь, я притираюсь и постанываю. Мы распаляемся и вспыхиваем. Как всегда стремительно и сокрушительно.
Ник открывает дверь, быстро перехватывает руки, разворачивает меня и целует. Требовательно, глубоко, с языком. Я вскидываю руки, обнимаю. Жмусь и задыхаюсь, предчувствуя потрясающий секс. Очередной лучший. Только с ним, всегда с ним.
Так и вваливаемся в дом, хаотично трогая друг друга и целуясь, словно обезумевшие. В резкой тишине большого холла замираем. Переплетаем пальцы и сцепляем взгляды. Блеск в глазах друг друга отражая, зависаем в важности момента. Смотрим, дышим, любим…
У нас все будет идеально. Так бывает.
*****
[1] Уникорнио — единорог по-испански
[2] Баттерфляриум — дом бабочек
[3] Отсылка к песенке крокодила Гены из мульта «Чебурашка».
Эпилог
Месяц спустя
За окном еще темно, а мне не спится. Ворочаюсь, волнуюсь, предвкушаю. Хватаю телефон — только половина седьмого. До приезда Никиты еще несколько часов. Перечитываю последнее входящее от него:
«Уже в аэропорту, приеду на такси. Жди в кроватке, сделаю утро сказочно приятным. Хочу сильно люблю»
Последние три слова без запятых. Это фирменная подпись Гордиевского, так он заканчивает все наши переписки, желает доброго утра и спокойной ночи.
Сегодня у него День рождения. Мы с дочей приготовили сюрприз. Холл и гостиная украшены шариками, на дверце холодильника рисунок от Николь, за дверцей торт с оригинальной надписью от меня.
«Любить и бесить я тебя буду вечно»
Именно так, Никита Гордиевский, именно так.
Торт — не единственный подарок. На его прикроватной тумбочке красуется коробка с белой рубашкой любимого бренда, на моей — кое-что поинтересней.
Кошусь на бело-голубой аппликатор, продолжительно вдыхаю и шумно выдыхаю. Полосок две. Они четкие, ровные, почти бордовые.
Неожиданно. Нечаянно. Незапланированно. Не, не, не… Но да, беременность.
Со вчерашнего вечера я не могу принять эту новость. Чувств много, они диаметральные разные. Мои реакции красноречивые.
Я себя ругаю.
Плач и танцуй, доверчивая дурочка. В этот раз он не уже женат, а все еще.
Я себя жалею.
Бедная моя девочка, дай поцелую в лобик. Он у тебя болит, наверное. Но грабли такие красивые, такие любимые…
Я себя поддерживаю.
Забей на все формальности и наслаждайся. Ты носишь ребенка от мужика, который без ума от тебя. И ты сама хочешь рожать ему детей.
Я себя возношу.
Теперь ты целый космос, внутри тебя новая жизнь. Тебя можно только боготворить.
Со вчерашнего вечера я не могу есть, пить, спать… При этом невозможно счастлива. Разве может быть иначе, если ждешь ребенка от любимого мужчины? Осталось только решить, осчастливить Гордиевского как войдет или сложить тест в красивую коробочку и вручить торжественно вечером.
Мне не сложно представить его реакцию. Он будет рад. Но все равно не по себе. Беременностью я как будто подталкиваю его к следующему шагу.
Уже месяц мы с Николь живем на вилле. Доче здесь безумно нравится, я тоже привыкла и даже успела полюбить дом. Но живем мы тут сами.
Ник постоянно в разъездах. Польша, Нидерланды, Россия… Теперь вот в Штаты собрался. Сегодня он в третий раз за месяц мчит сюда, чтобы ровно через сутки снова улететь.
Вечером в Барселону прилетают Белецкие. Мы вместе празднуем днюху Гордиевского в каком-то пафосном ресторане и ночуем в отеле, потому что рано утром у Никиты и Гарика самолет в Майами. Там у них заключение контракта. Опупенно важного, почти миллионного. Они хотят успеть до рождества, чтобы к Новому году вернуться к нам с Ариной. Беременную жену Гарик оставляет на меня.
Поразмыслив, прячу тест в ящик. Сообщу Никите завтра, перед отлетом. Сегодня его день, пусть купается в любви и наслаждается собственной исключительностью, а не думает, как поступить.
Честно говоря, меня не особо парит тот факт, что ребенок родится не в браке. Николь родилась, когда я была замужем за другим. Теперь она Гордиевская. Никита в ней души не чает. Каждый вечер они по часу щебечут по видеосвязи, он рассказывает ей сказки перед сном. Идеальный папа из планшета.
Перед самым рассветом удается задремать. Будит меня радостный визг Николь.
— Папа пр-риехал!!!
— Где мои самые красивые в мире девочки? Спят мои сладкие сони? — любимый низкий голос приближается.
Никита входит в нашу спальню, на ноге у него висит Николь. Она уже пообнималась с папой, теперь намерена обниматься с нами двумя.
Я приподнимаюсь на подушке.
— Привет и с Днем рождения!
— Папа, там сарики, торрт, — вспоминает Николь. — Сур-рприс!
— Где шарики? Я не видел! Прямо из самолета спустился на парашюте в окно, — придумывает на ходу.
Все он видел, конечно. Был на кухне. У него в руках чашка с капучино для меня.
Как я могла проспать и не встретить его? Специально надела красивое белье для этой цели. Хотела поразить и сходу завести. Всего двадцать часов вместе. Мне не хватит.
Он подходит, садится рядом, обнимает. Николь тут же карабкается на кровать и виснет на нас.
— Я послушная, ждала тебя в кроватке, — шепчу ему на ухо и целую в щеку. — С Днем рождения, любимый! Твой подарок, — глазами показываю на коробку с рубашкой.
Никита кивает и тянет в себя воздух с моих волос. Обнюхивание меня — его фетиш. Знаю это, но никак не привыкну. Все внутри трепещет и сжимается от этого действия. Не было бы рядом с нами Николь, уже запрыгнула бы на него.
Нику сдерживаться еще сложней. В его глазах такие вспышки фигачат — не заметить невозможно. Как только наши глаза встречаются, у меня во рту пересыхает. Боже, как же я его люблю. Как невозможно сильно скучала. Как я вообще дышу, когда он не рядом?
Дружно втроем мы спускаемся на кухню. Там как обычно солнечно, тепло и вкусно пахнет кофе. Под потолком две сотни шариков. Матовые белые и золотые, они красиво зеркалят солнечные лучи и от этого весь первый этаж выглядит по-особенному нарядным.
Ника вручает свой рисунок. Мы с Никитой вместе рассматриваем милые каракули дочери. На простом альбомном листочке семья. Папа, мама, девочка и собака. Собака же? Изображение в формате «палка, палка, огуречек», сразу не угадаешь.
— Николь, это кто рядом с тобой? Собачка? — уточняю я.
— Это единорог, — спорит Никита.
— Малыс, — отвечает Николь, всасывая через трубочку какао.
Сегодня я не буду мучить ее кашей. В честь папиного праздника она позавтракает тортом и какао.
— Малыш единорог? — уточняю, доставая из холодильника торт.
— Малыс, — недовольно повторяет доча и я замираю.
Стою как мумия с тортом на вытянутых руках, пытаясь понять, откуда Николь знает про малыша. О моей беременности не знает никто.
Никита смотрит на меня, потом на торт. Читает надпись и заходится смехом.
— Торт! Торт! Торррт! — скандирует Николь.
Про свечки я вспоминаю уже после того, как она откусывает кусок еще не резанного торта. Но свечи Никита все же задувает.
На фото, которое я делаю на память, Гордиевский выглядит словно супермодель или сказочный принц, если хотите. Невозможно красивый в переливах утреннего солнца он счастливо смеется, обнимая по уши перепачканную кремом Николь. Мы с неизвестным малышом с рисунка остаемся за кадром, но это только пока. Я убираю телефон и бесконечно фотографирую глазами, делаю сотни тысяч кадров и записываю их на подкорку. Там у меня отдельный диск имеется, называется «Мой рай».
Варварски искусав торт, Николь утаскивает Никиту к себе в комнату, у них свои секреты. Просто поразительно, насколько быстро они подружились. Тот случай, когда кровь — точно не вода.