Страница 52 из 55
Гордиевского в толпе прилетевших видно издалека. Он высок, красив как бог и подмышкой у него огромный плюшевый единорог.
— Уникор-рнио![1] — визжит Ника, вырывает руку и бежит к нему.
Для меня остается загадкой: узнала или среагировала на любимую игрушку?
Никита улыбается, протягивает ей единорога и смотрит на меня.
— Привет! — почти беззвучно шевелю губами. — Николь, ты что-то забыла сказать, — напоминаю громче, не отрывая глаз от любимого лица.
— Спасибо, папа! — четко произносит наша малышка и обнимает игрушку вместе с рукой Никиты.
В его глазах читается шок. Это его дочь, но он видит ее второй раз в жизни и сражен ее непосредственностью и этим милым «папа». Я прихожу на помощь.
— Ника, а давай посадим уникорнио на тачку с чемоданами и папа повезет его к машине? А я понесу тебя. Ты будешь высоко и рядом со своим новым другом.
Дочура быстро соглашается. Я редко ношу ее на руках, хотя она еще маленькая.
— Все хорошо, расслабься, — говорю Никите, быстро чмокнув его в щеку.
Сама как перетянутая струна, но виду стараюсь не подавать.
К машине бы идем быстро. Хочется поскорей сменить обстановку и уйти от толпы людей. Никита и я — оба взволнованы, зато Николь беспечно улыбается и лепечет о своей игрушке.
— Где ты нашел такого коня? — спрашиваю, впихнув единорога на заднее сиденье, рядом с детским креслом Николь.
— Заказал на фабрике игрушек. Хотел удивить, — признается Никита, складывая чемоданы в багажник.
— Получилось! — смеюсь, — Это уже сто какой-то там по счету единорог в коллекции нашего ребенка.
— И все такие большие?
Вид у него растерянный и такой трогательный, что хочется пожалеть.
— Не волнуйся, в твой дом поместятся, — улыбаюсь и подхожу почти вплотную.
— В наш дом, — поправляет.
Пока багажник плавно опускается, мы смотрим друг на друга. Я сдаюсь первой. Приподнявшись на носочках, обнимаю за шею и тянусь к красивым губам.
Никита вмиг перенимает инициативу. Сгребает, вжимает и так засасывает, что у меня кружится голова.
— У нас ребенок в машине, — напоминаю, отстраняясь, — Мария ждет ее в гости, оставит у себя до завтра. Давай уже поедем?
Никита угукает, но смотрит на мои губы.
— Весь полет ты перед глазами, думал сдохну, так хотел поцеловать, когда увидел, — выдыхает, целуя не так страстно, как до этого.
— Сама дурею, как хочу с тобой целоваться, — выдаю сдавленно.
— Только целоваться? — склоняет голову набок.
— Можно и не только, — губу закусываю и смотрю, как нашкодивший котенок.
— Я поведу?
В ответ я радостно киваю. Мне сейчас за руль нельзя. В животе бабочки, в голове мотыльки… И самой летать хочется. Сплошной баттерфляриум[2].
Всю дорогу Ник держит меня за руку, нежно поглаживая тыльную сторону ладони. Он улыбается одними глазами, то и дело переводя их с дороги на меня. Порхающие насекомые плодятся во мне от каждого его движения и взгляда. Дофаминовый передоз сужает мир до размеров автомобиля. Здесь и сейчас все самое важное для меня, за окнами лишь декорации. Яркое небо и бескрайнее синее море, режущая горы лента трассы, изумрудные сосны и буйно цветущие олеандры… Это всего лишь яркие декорации нашей с Никитой любви.
Передав Николь Марии, мы заезжаем пообедать в ресторан.
— На ближайшие сутки я намерен взять тебя в сексуальное рабство. Перед этим тебе нужно подкрепиться, — заявляет Гордиевский, паркуясь у входа.
— Тебе тоже не помешает. Еще вопрос, кто из нас кого поработит, — отбиваю его самоуверенное заявление.
— Даже так? — ухмыляется, мотнув головой. — Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь мои подарки. Один из чемоданов набит игрушками для тебя, — он слегка щурится и улыбается, — Из секс-шопа, — добавляет, сканируя мои реакции, — Каких только единорогов там нет.
Я резковато вдыхаю, чтобы как-то возмутиться, но не нахожу слов и бурчу ерунду:
— Ха-ха, как мило. Прилетел, блин, волшебник на большом самолете. Всем игрушек привез и себя. Взамен пятьсот эскимо. Кино бесплатно покажешь?[3]
— Порнографическое?
Никита заходится смехом, и мне тоже смешно, но при этом волнительно. Стоит нам остаться наедине, внутри неоднозначный тремор начинается. Мне так сильно хочется быть с ним, что даже страшно. Разве это нормально, хотеть вот так, без остатка, принадлежать мужчине?
За обедом я рассказываю о том, сколько всего сделала за эти пять дней. И работать успевала, и в дом купила все необходимое, кроме мебели, которая уже заказана.
— Потратилась? Давай на карту сброшу, — он достаёт телефон и открывает банковское приложение.
— Не нужно, — мотаю головой, — Хватило завышенного гонорара за сад. Работы по нему, кстати, начинаются на следующей неделе. Проект откорректирован, я учла твои пожелания по детской игровой зоне. Нужно будет переподписать контракт.
— Окей, сеньорита дизайнер, переподпишем. Через час, — смотрит на часы, — Лучше полтора вас устроит? Мне будет удобно на кухне, как и в прошлый раз, — лицо серьезное, в голосе бархат, в глазах смешинки.
Я нервно сглатываю. Этот его взгляд и тон насмешливо-ласкательный. Они так много обещают.
— Мне кажется или ты занервничала? — спрашивает Ник. Его глаза продолжают веселиться, — Заказать тебе шампанского?
Предложение звучит заманчиво, но я мотаю головой:
— Дома выпьем вместе. Я купила. И десерт не бери, в холодильнике полно вкусностей.
— Готовилась? — улыбается.
— Пока ты затаривался в секс-шопе, сбегала на рынок за клубникой и скупила пол супермаркета, — тоже улыбаюсь.
Подвисаем. Засматриваемся. Но тут Никита все портит.
— Сегодня сделаю для тебя виртуальную карту, рассчитываться будешь с нее.
Улыбка сползает с моего лица.
— Благодарю, но я не нуждаюсь в твоей финансовой поддержке.
Он сдвигает брови и слегка кривит губы. Явно недоволен таким ответом и открыто демонстрирует это. Хочется отвести глаза или лучше встать и выйти в туалет, например, но я стойко держу его взгляд. Долго держу.
— Ясно, — наконец произносит. — Мы поговорим об этом позже.
Я утыкаюсь глазами в тарелку и медленно выдыхаю. Выдержала, устояла. Кажется, это первая моя победа в подобных гляделках. До этого я раз за разом проигрывала.
Из ресторана до дома мы едем тишине. В воздухе витает призрачное напряжение, которого и близко не было до разговора о деньгах.
Я все понимаю. Никите важно быть главным, иметь превосходство во всем. Он прирожденный лидер. У меня плохо с подчинением, я индивидуалист, поэтому и профессию выбрала творческую, для одиночек. Мы не совпадаем и постоянно бодаемся, это напрягает.
В груди неприятно давит. Я снова волнуюсь, но совсем иначе. Что, если мы ошиблись? Перепутали любовь с чем-то другим? Отношения — это не только секс, а у нас только с ним полным порядок.
От этих мыслей становится трудно дышать. Мы подъехали к дому.
Ник останавливает машину перед входом и берет меня за руку.
— Не грузись, Птичка. Все же хорошо? — подмигивает, поднося руку к губам.
Как это у него получается? Знать, что у меня в голове и быть на шаг впереди.
— Хорошо, — опускаю глаза. — Идеально не бывает.
— У нас будет, — заверят, целуя костяшки пальцев.
Мягкое тепло разливается по телу. Его уверенности хватит на двоих.
— Когда ты строил этот дом, не сомневался? Я могла не повестись на тебя, могла остаться с Дани…
— Но ты же повелась, — в глазах снова смешинки. — Нет, я не сомневался. Когда тебя увидел, решил, что получу любой ценой. Куплю, заставлю, буду шантажировать, измором возьму… Дурак! — усмехается, — Надо было просто заразить тебя любовью.
— У меня сильный иммунитет, — отшучиваюсь.
— С моей вирусной нагрузкой не справился, — наклоняется и целует в губы. Потом быстро смотрит на часы, — Через десять минут у нас деловая встреча у кухонного острова. У тебя презентация готова?
— Ты сейчас шутишь?
— Когда я так шутил? С тебя шампанское, кружевное белье и распечатанный договор, — перечисляет, пока рука сминает юбку, пробираясь между ног.