Нарушая правила

Неделя. Почти целая неделя в режиме ожидания. Чем дальше, тем становилось очевидней, что ждать смысла нет.

Вечер получается шумным. Еще и бар сегодня битком набит. Время в компании летит махом. Парни травят шутки и рассказывают байки. Девчонки активно разбавляют брутальную атмосферу за столом своим смехом и улыбками.

Вики бы вписалась в эту компанию. Ей бы понравилось.

В начале двенадцатого я выхожу на крыльцо. Свежим воздухом подышать. Накинув куртку, стреляю у прохожего сигаретку. Долго кручу ее в руках, думая, не закурить ли. Но в оконцовке вышвыриваю в урну. Ясноглазая бы такого точно не оценила.

Поднимаю глаза к небу, снежинки кружатся. Красиво, блть. Мороз под тридцатник. Воздух аж трещит. Моментально замерзает все: и руки, и щеки, и… душа.

Слышу, как за спиной открывается дверь. Бросаю взгляд через плечо: Светка Ильи выскочила за мной следом. Шубка расстегнута, шапки нет. Ясноглазую я бы за такой «выверт» хорошенько отчитал. Она тоже любила «раздетая» на мороз выскочить, дурочка моя.

Нет, Швец, не твоя…

— Привет, Ренат, — улыбнулась девушка.

— Вроде уже здоровались, — улыбаюсь я в ответ. — Привет, Свет. Случилось чего?

— В баре шумно и многолюдно, а я весь вечер спросить у тебя хотела. Никак не могла уличить момент.

— Валяй, — передергиваю зябко плечами, пряча руки в карманы куртки.

— Где Вика, Ренат? Я думала, что вы придете вдвоем. Ждала ее. У нее все хорошо?

Такого любопытства стоило ожидать. Тем более девушки неплохо сдружились. Но это не отменяет того, что невинный вопрос полоснул по живому.

— Думаю, что да, что все у нее хорошо, Свет.

— То есть? — сползла улыбка с губ собеседницы.

— Мы разбежались.

— Как так? Почему? Вы казались очень… счастливыми. Вдвоем.

— Ключевое «казались». Очевидно.

— Ты ее бросил?

— Она ушла от меня.

Признавать, что тебя кинули — больно. А в ситуации, когда все вокруг думали, что это, как минимум, надолго — невыносимо.

— Шутишь…

Снова пожимаю плечами, устремляя взгляд в ночное небо. Неловко, мать твою. Не умею я душу выворачивать наизнанку. Никогда не умел. Ясноглазая — единственная, кого я близко подпустил, и чем это закончилось?

Света, округлив глаза, ошарашено таращится на меня.

— Но почему? У вас что-то случилось? Поругались?

— В том-то и дело, что нет. Просто так бывает. Сошлись, попробовали, не покатило. Видимо, я оказался ее не достоин. Не знаю, Свет. Правда. Башка уже гудит. Неделю, как разошлись, я уже порядком задолбался гадать.

— То есть она ушла и ничего не объяснила?

— Соорудила какую-то чушь.

— А ты?

— Что я?

— Просто взял и отпустил? Даже не попытался выяснить реальные причины ее ухода? Серьезно, Ренат?

Я бросил взгляд на Свету, ее щеки порозовели. То ли с мороза, то ли от негодования. По крайней мере губы она поджала недовольно, плотнее запахнув полы шубки.

Я впервые растерялся. Не мудрено перед таким воинственном настроем всегда спокойной, улыбчивой и кроткой Светланы. Все, на что решился, — заломил бровь удивленно, попытавшись оправдаться:

— Она приняла решение уйти, я принял решение ее отпустить. Что еще я должен был по-твоему сделать, услышав, что чувства не взаимны? Унижаться? Это что, ваше какие-то девчачьи проверки: типа «нет» — это скрытое «да»? Я не умею играть в такие игры, и Вика это знала.

— Знаешь, что скажу, Ренат, — выдохнула Света, — с тебя не убудет, если ты поборешься за свое счастье! Я не знаю, что случилось конкретно в вашей ситуации, но я помню Вику, с которой мы познакомились. Она светилась от чувств и любви к тебе. Просто… блин, вы, мужики, частенько забываете: мы же девочки! Глупые, импульсивные и трусливые! Ты не должен был ее так быстро отпустить, — смешно топнула ножкой Света.

Вперила в меня свой цепкий взгляд, а не дождавшись моего ответа, покачала головой разочарованно. Скрылась в баре.

Ее слова прочно засели в голове на весь остаток вечера. Когда же компания разъезжались из бара… Решение поехать к дому ясноглазой было спонтанным. Не собирался. Честно. Руки сами крутанули руль, сворачивая на знакомую улицу. Сами привезли к ее подъезду. Не знаю, зачем и почему я оказался здесь, сидеть и смотреть на ее окна, но после слов Светы никакие доводы рассудка не остановили меня от того, чтобы набрать ее номер и приложить телефон к уху в надежде на то, что Вики возьмет трубку.

Я даже не знал, что я собираюсь ей сказать. Единственное, чего мне хотелось для начала — просто услышать ее голос.

Телефон дребезжал у меня в зажатой ладони. Настойчиво и громко в ночной тишине.

Сегодня вечером я в очередной раз удалила его номер, и сейчас на экране прыгали всего лишь цифры. Но я знала, кому они принадлежат. Я помнила его номер наизусть. Произнесла бы даже будучи разбуженной среди ночи.

Сердце сжалось до боли. Я прикусила губу, хватаясь за горло.

Что делать?

Еще раз выглянула из окна. Стоит. Его темно-синяя BMW стоит у подъезда. Прямо как в то утро, когда мы разговаривали последний раз. Светит фарами в ночи и ждет. Будто бы… меня. А Ренат набирает снова и снова.

Ответить? И что я ему скажу? Снова врать? Юлить? Или плюнуть на все и…

Нет. Нельзя.

Я слышу, как за спиной открывается дверь. В мою комнату тихо заходит мама. Проходит, не включая свет и встает у меня за спиной. Ее вкрадчивый голос, звучащий у меня в районе макушки, обжигает холодом, когда она говорит:

— Какой упрямый мальчишка.

— Он не мальчишка, — огрызаюсь тихо, — и не просто упрямый, мама. Самый лучший.

— Почему тогда не отвечаешь?

— Ты прекрасно знаешь, «почему».

— Единственное, что я знаю: раз ты ценой собственных чувств решила его защитить, значит, не так уж и уверена в крепости его любви к тебе, Виктория. Ничтожна та любовь, которая умрет при первых же трудностях.

Я фыркаю:

— Кто бы сомневался, что ты сумеешь вывернуть и эту ситуацию под нужным тебе углом. Да и что ты вообще можешь знать о любви, — морщу нос, — когда ваш с отцом брак держится на твоем ему подчинении. Всю жизнь ты рядом с ним, как секретарша, а не жена. Только поддакиваешь, — говорю ужасные и грубые вещи, но кто бы знал, как я устала молчать об очевидном.

Мама же на мои слова только ухмыляется.

Телефон в моей руке замолкает.

Тогда я решаюсь сообщить:

— Сегодня я уволилась из «Квадрата». Я готовлюсь к переезду. В другой город. Уже начала подыскивать себе работу и жилье. Нравится вам с папой это или нет, но я хочу свободы. И если в этом городе для меня ее нет, то я уеду, — оборачиваюсь, упрямо складывая руки на груди, — и вы меня не остановите.

Мама долго вглядывается в мое лицо и наконец-то кивает:

— Единственное условие — переезд будет после новогодних праздников и назначения твоего отца.

— И все? Так просто?

— Я, может, и «секретарь» твоего отца, но еще и твоя мать, — бросает мама, дефилируя прочь из моей комнаты. Хочется крикнуть ей вдогонку: жаль, что ты слишком редко об этом вспоминаешь, но я благоразумно прикусываю язык.

Дождавшись, когда дверь в мою комнату закрывается, снова оборачиваюсь к окну. Заползаю на подоконник, подтягивая к груди ноги и смотрю на знакомую BMW.

Он так близко, но так далеко…

Телефон, к слову, теперь молчит.

Глава 29

— Твою мать! — залетает в раздевалку мрачный Илюха. — Как не вовремя-то, а! — выругивается, долбанув кулаком по дверце шкафчика. Злой, как бультерьер, которому прищемили хвост.

Мы с Фоминым переглядываемся. Последнюю неделю наши отношения потихоньку «отмораживаются». Закадычными друзьями мы снова пока не стали, но, по крайней мере, рычим друг на друга на сменах значительно реже.

Парни взглядом посылают в сторону товарища немой вопрос. Егор пожимает плечами, мол, что за выпад? Я же стягиваю с плеч полотенце, кидая: