Нарушая правила

— Еще вчера вечером. Встреча была недалеко. В области.

— Здорово.

Мы переглянулись. Улыбнулись и замолчали.

Я прислушивалась к бормотанию радио, Илья сосредоточен был на управлении автомобилем. Сильно сосредоточен. Нарочито даже, я бы сказала. Постукивая пальцами по рулю, изредка бросал в мою сторону косые взгляды, что выглядело как повисшая между нами недомолвка. Чем ближе к работе, тем отчетливей стало казаться, будто генеральный хочет что-то сказать или спросить. Пару раз он открывал рот, но тут же, словно передумав, закрывал его обратно.

У меня засвербило внутри дурацкое предчувствие. Что происходит? Может, я уволена? Вот будет «смешно», если да. Это уже не черная полоса, какая-то, а полосища выходит!

Стоило нам только завернуть на нужную улицу, когда мы проезжали в паре домов от офиса «Квадрата», я в своей догадке утвердилась. Моя интуиция меня не подвела. Надо моей головой снова нависла туча. Только совсем не с той стороны ее принесло, откуда я ждала. Илья спросил:

— Поговорили с отцом, Вик?

Я опешила. Сердце выдало «тук» и замерло. Я медленно перевела взгляд на начальство, переспрашивая:

— Простите, что?

— Да, блин, прости, Вик. Я, наверное, лезу не в свое дело, — засуетился водитель, активно жестикулируя одной рукой, — просто хотел узнать, помирились вы с родителем или нет. Предки, конечно, частенько перегибают палку. Мои такие же. Но это не отменяет того, что они наши р…

— Стоп, — шикнула я, перебивая. — Что значит «помирились» и откуда ты знаешь, что мы были в ссоре? — сама того не заметив, снова перешла с Ильей на «ты». Вперила в него свой удивленный взгляд, внимательно следя за малейшими изменениями выражения на его холеном лице.

Генеральный притормозил на парковке и обернулся. Забегал глазами по салону, пряча от меня взгляд, и нахмурился, почесывая бороду. Клянусь, я видела, как по его щекам пошли бледные пунцовые пятна смущения.

У меня внутри что-то взорвалось. Вера в людей, очевидно. Руки опустились. Уже к тому моменту, как он раскрыл рот, я догадалась, откуда росли ноги с «проектом».

— Не верю… — выдохнула. — Скажи, что ты не специально это сделал, Илья…

— Твой отец вышел со мной на связь и попросил подсобить. Я сделал что-то не так? Вы не поговорили?

— Все! Все не так! Зачем?!

— Я не увидел в этом ничего плохого, Вик, — пожал плечами генеральный. — Все ругаются. Я думал, что таким образом помогу вам восстановить отношения. Марк Анатольевич казался весьма озабочен и расстроен вашей ссорой, и я подумал…

— Нет. Нет, ты совсем не подумал! — толкнула кулаком в плечо мужчину. — Ты просто не понимаешь, что ты натворил! — сорвался мой голос на отчаянный визг. — Ты все испортил, Илья! Как ты мог?!

— Я правда хотел, как лучше…

— Ты мог бы сначала спросить у меня, нужно ли мне это «примирение», черт возьми! Это ли для меня «лучше». Ты не имел права так лезть в мою жизнь! Ты знал, что моя ответственность не даст проигнорировать твою просьбу, и сам, лично отправил меня… — запнулась, задыхаясь от возмущения. — Зачем…

И тут Илья выдал то, что моментально уронило его в моих глазах, сказав:

— Кто отказывает мэру города, Вик? — с горькой ухмылкой, застывшей на губах.

Мэру города.

Я обернулась и посмотрела в глаза мужчины, с которым чуть было не решилась на отношения. Мужчины, который, несмотря ни на какие «достижения», оказался просто:

— Трус, — прошипела я, с трудом проталкивая звук сквозь стиснутые зубы.

Меня затрясло. Руки задрожали, пришлось сжать пальцы в кулаки. Вот чего-чего, а предательства с этой стороны я точно не ждала! Илья всегда мне казался слишком правильным, слишком хорошим и слишком рассудительным, чтобы вот так глупо спасовать. И хоть часть меня понимала: если бы Илья не заставил меня приехать домой, отец все равно бы меня поймал. Все равно бы выдвинул свои гнусные условия, но может, тогда я… Черт, не знаю! Может, тогда я была бы рядом с Реней и не испугалась. Не спасовала. Не сбежала. Он бы поддержал. Он бы не отпустил. Он бы…

Что уже теперь, Вика?

Просто не верю!

Я схватилась за ручку двери, собираясь выскочить из машины. Илья поймал меня за руку, заставив обернуться:

— Вик, прости, если что не так.

— Все не так. Я не хочу работать на человека, который при первой же угрозе трусливо поджимает хвост.

— И что это значит?

— Я увольняюсь, — дернула я рукой и выскочила из машины, быстро перебирая ногами в сторону офиса.

Каждый шаг, как удар молотка. Во мне бурлил и клокотал в негодовании гнев. И пусть однажды я пожалею о подобном своем решении, но работать на человека, который так грязно сыграл за моей спиной, пусть и из «благих намерений», но я не собиралась.

Бесит!

Все вокруг неимоверно бесит! Все знают, «как лучше». Все хотят, «как лучше». И всем плевать, что я тоже живой человек и у меня, блин, есть собственное мнение!

Пока летела до кабинета, пытаясь не скатиться в очередную истерику, в голове совершенно четко сформировалось единственное верное в подобной ситуации решение: уволюсь, соберу вещи и… уеду. Далеко и насовсем.

На вечеринку к Илюхе я заваливаюсь, опоздав на целый час. Встреча в баре, где мы частенько зависаем своей компанией. Залетаю, все уже за столом и вовсю отмечают днюху довольного вниманием именинника. Самое тошное то, что все по парочкам. Снова кроме меня и Егора.

Перекидываюсь с парнями и девчонками приветственными кивками. Вручаю виновнику торжества подарок, похлопывая приятеля по плечу, и, задвинув пару теплых слов, падаю на свободное местечко за столиком. Ловлю на себе взгляд Фомина, который кивает в сторону стойки бара. Оглядываюсь. Света тут. Хотя ничего удивительного. Это место по-прежнему ее работа и сегодня ее смена.

Блондинка перехватывает мой взгляд и, фыркнув, демонстративно отворачивается. У меня с сожалением скребет по больному мысль — не на ту девочку я сделал ставку, походу. Но сердце, гадина, любит самоуправство. Ему не прикажешь, кого любить.

По правде говоря, чудо, что я вообще вспомнил, какой сегодня день недели и какие были планы на вечер. Сначала хотел отмазаться. Настроения улыбаться нет. Завтра снова на сутки. Но потом пришлось напомнить себе, что на уходе ясноглазой моя жизнь не остановилась. Надо как-то учиться грести по течению дальше. Снова, блть, в одиночку.

Машу головой и отворачиваюсь. К черту баб. Подхватываю бокал с соком со стола — увы, это все, что мне сегодня позволено — залпом опустошаю. Сахар на зубах скрипит. Горечь язык разъедает.

Со звоном приземляю посудину обратно. Кулаки сжимаются от досады. За столом оживленный треп. Девчонки о своем, парни о работе. У меня же мысли далеко. В паре кварталов отсюда. По проклятому адресу, который скоро будет сниться в кошмарных снах.

Я ждал ее звонка. Каждый день. Даже на смене с телефоном дольше чем на час не расставался, хоть и не положено по уставу. Убеждал себя, что это просто какой-то идиотский бзик. Заскок. Таракан. Да что угодно, но временное! Что Вика отойдет. Что Вика включит голову и наберет. Что Вика не сможет без меня так же, как и я без нее. Что ей точно так же херово. Я до сих пор не понимаю, что она творит! С собой, со мной, с нами. Все же было шикарно, что случилось за жалкие сутки? Ума не приложу.

Ни на мгновение не поверил в этого ее «жениха». Глупости! Разозлился, да. Прогнал, да. Но не могла она оказаться такой двуличной и бессердечной сукой. Не могла она так изощренно играть в чувства. Смотреть мне в глаза и улыбаться. С полной, блть, самоотдачей обнимать, целовать и стонать! Нет. Не могла.

Поехать, чтобы снова унижаться? Думал об этом. Десятки раз за пять дней почти срывался, засовывая свою гордость туда, где света белого не видно. Хватался за ключи от тачки, но в последний момент тормозил себя. С остервенением напоминая себе, что соврать мне — это был ее выбор и ее решение. Осознанное. Достаточно того, что я просил ее так не делать. Она же оказалась то ли глуха, то ли слепа.