Страница 60 из 74
— Ты плачешь из-за последствий этого инцидента?
Она медленно моргает.
— А с чего бы еще?
— Разве ты не говорила, что не можешь раскрыть свой настоящий пол?
— О, да. Это.
— Почему это прозвучало как запоздалая мысль?
Она поднимает плечи и шмыгает носом.
— Я предполагаю, что это так. Я не хочу, чтобы другие знали, что я женщина, но больше всего меня беспокоит твое положение. Если Пахан узнает, что ты выдавал женщину-телохранителя за мужчину или что ты гомосексуалист, он, вероятно, не оставит это без внимания, верно?
— Позволь мне беспокоиться об этом.
— Но ... я должна быть той, кто защищает тебя, а не наоборот.
— Ты права, но тебе не всегда нужно защищать мое физическое тело. Виктор и остальные могут позаботиться об этом.
— Тогда что я могу защитить?
— Мой член, который Рай заблокировала так жестко, что он весь синий?
Она фыркает, улыбаясь сквозь слезы, и ее щеки приобретают глубокий красный оттенок. Это самая чертовски красивая вещь, которую я когда-либо видел. Мои пальцы находят ее лицо, и я не спеша вытираю слезы, которые прилипли к ее щекам, носу, губам и подбородку.
Она дрожит в моих объятиях, и еще больше слез стекает по ее щекам. Я притягиваю ее к себе, затем высовываю язык, чтобы слизнуть слезы, которые стекают по ее щекам и в уголки губ. Ее губы дрожат, и я не могу сопротивляться непрекращающейся потребности опустошить ее. Я снимаю очки и прижимаюсь губами к ее губам.
Мой язык проникает в ее гостеприимный жар, и я целую ее с дикостью животного. Саша пытается поцеловать меня в ответ, осторожно поглаживая, но она не может угнаться за моим темпом, не тогда, когда у меня есть все намерения поглотить ее целиком. Не тогда, когда каждая частица во мне требует, чтобы я поглотил ее так полностью, что от нее ничего не останется, когда я закончу. Она всхлипывает мне в рот, ее сердцебиение сталкивается с моим, а ее тело становится податливым в моих объятиях. Я целую ее так, словно никогда не перестану целовать, а она целует меня так, словно хочет разорвать эту извращенную связь, но не может.
27
САША
— Саша, это ты?
Я прячусь дальше за стеной у подножия лестницы клуба и крепче сжимаю свой одноразовый телефон.
— Это я, дядя Альберт.
— О чем ты только думала? — его голос твердеет от беспокойства. — Как ты могла уехать из России, не сказав мне?
— Мне очень жаль, но ты сказал не связываться с тобой, если это не срочно и необходимо, так что…
— Итак, ты решила уехать, не поставив меня в известность, после того как пообещала держаться подальше от Морозовых.
Я ерзаю, с каждым мгновением по моей спине стекает все больше пота. Он звучит спокойно, но в его словах чувствуется нотка разочарования, как будто он доверил мне что-то, но я подвела его.
— Я просто хотела знать, какое отношение Роман Морозов имеет к смерти нашей семьи. Я заслуживаю знать, почему я потеряла всех в мгновение ока.
— И что? Ты получила свой ответ?
— Нет. Он умер, как только мы приехали сюда, но я становлюсь ближе к Кириллу. Если я проявлю себя, он даст мне доступ в кабинет, в котором его отец хранил файлы, и...
— Это бесполезно, Саша. Ты ведешь здесь безнадежную битву.
— Но почему? Я не узнаю, пока не попробую.
— Или быть убитой за то, что перешла дорогу мафии. — он испускает долгий вздох. — Это не регламентированная военная жизнь, Саша. Ты пошла дальше и оказалась в беззаконном мире, который абсолютно нетерпим к предательству. Ты можешь подумать, что приближаешься к этому Кириллу, но в тот момент, когда он почует что-то неладное, ты будешь похоронена там, где тебя никто не сможет найти.
У меня перехватывает дыхание, и я прислоняюсь к стене, чтобы восстановить самообладание. Да, я думала о такой возможности, когда впервые решила приехать сюда, но это было до всего, что случилось с Кириллом.
Правда остается правдой, маленькая, вероятно, глупая часть меня думала, что я определенно могу отделить бизнес от удовольствия. Мы оба используем тела друг друга, чтобы удовлетворить плотскую потребность, и это все.
У меня нет к нему никаких чувств, и не дай Бог, чтобы у него были чувства. Иногда мне кажется, что он даже сам себе не нравится.
Прошла неделя с тех пор, как Рай застукала нас в кабинете Кирилла. Каждую ночь мы приходим в клуб, где он встречает людей, которых считает подходящими для своих манипуляций, а затем мы возвращаемся в особняк, где он съедает меня, а затем заставляет подавиться его членом. Вчера это произошло в то же самое время.
После того, как мы закончили, он оставляет меня спать в своей кровати, а сам продолжает работу на диване напротив кровати. Иногда он строит свой дурацкий карточный домик.
Он никогда не ложится рядом со мной и не спит. Во-первых, он вообще мало спит.
Я бы тоже хотела не спать, потому что все мои ночи были наполнены одним и тем же повторяющимся кошмаром, в котором Майк просит о помощи, а затем умирает, а за ним следуют дядя Альберт и бабушка.
Поэтому, хотя я и боялась реакции дяди Альберта на мою поездку в Нью-Йорк, мне пришлось позвонить ему и убедиться, что все в порядке.
— Я могу сама о себе позаботиться. Не беспокойся обо мне — говорю я с уверенностью, которой не чувствую. — Как поживают бабушка и Мишка?
— С ними все в порядке, Саша. У нас все в порядке. Это ты попала в ужасную ситуацию.
— На самом деле все не так уж плохо, у меня есть... — я замолкаю, прежде чем проговориться, что у меня есть друзья. Дядя Альберт плохо на это отреагирует. Иметь друзей, это то же самое, что подвергать опасности свою настоящую личность и, следовательно, всех их.
— У тебя есть что? — спрашивает он.
— Я здесь хорошо устроилась. Никто меня не подозревает — кроме Кирилла и Виктора. Анна, Юлия и Константин тоже меня не любят, но моему дяде не обязательно об этом знать.
— В таком месте никогда не будешь слишком осторожна.
— Я знаю, я знаю. Я действительно становлюсь ближе к Кириллу.
— Так и есть?
— Совершенно верно. Я должна быть хороша в том, что делаю, верно?
— Он Морозов, Саша. На твоем месте я бы не был так уверен в близости с ним.
— Я знаю. В любом случае, как поживает бабушка?
— Ты меняешь тему.
— Ты можешь мне сказать? — спрашиваю я невинным тоном.
На другом конце провода раздается долгий вздох.
— Она стареет, но она не страдает или что-то в этом роде. На самом деле она более энергична, чем я.
Я улыбаюсь, когда меня охватывает облегчение.
— Приятно это знать.
— Звони мне время от времени.
— Я думала, это опасно?
— Это так, но я бы предпочел время от времени слышать, что ты все еще жива.
— Будет сделано. Могу я поговорить с Майком?
— Один момент — его голос звучит далеко от телефона. — Майк, это Саша.
В трубке раздается мальчишеский визг, а затем следуют его короткие вдохи.
— Саша, Саша, это действительно ты, Саша?
Мои плечи расслабляются, и я смягчаю свой голос.
— Привет, любовь моя. Я скучаю по тебе.
— Скучаю по тебе больше, чем до луны, а потом снова вверх, скучаю по тебе, скучаю по тебе, Саша.
— Не больше, чем я. Я хочу съесть тебя.
— Что ты имеешь в виду? Я не конфетка! — он смеется, и я тоже смеюсь. — Когда ты возвращаешься?