Танцуй для меня

— А я и не говорю, что обязана, — Эрик резко вскидывает руки и смотрит на нас так, словно оправдывается. — Просто Луна пользуется спросом у наших клиентов, и если она будет посещать розовые комнаты, то будет купаться в деньгах. Я как лучше хочу, девочка моя. Один клиент готов отдать за ночь с тобой целое состояние, — последнее предложение Эрик шепчет мне на ухо. — Кто знает, может он влюбится в тебя и захочет, чтобы ты всегда была рядом.

— Прекрати! Я не буду подобным заниматься. Никогда, — отрезаю я и резко отворачиваюсь к зеркалу.

Уму непостижимо. Все это время они умалчивали эту информацию. Смотрю на всех присутствующих в комнате девушек и понимаю, что все они спят с мужчинами за деньги. Я в каком-то роде тоже торгую своим телом, но скатываться на самое дно я себе не позволю. Мои покойные родители сейчас смотрят на меня с небес, и ужасаются тому, каким грязным путем я зарабатываю деньги.

Глава 7. Ты ведь обещала быть сильной

Мне срочно нужно домой. Желание прийти в старую квартиру, в которой пахнет бабушкиной едой, лечь в теплую маленькую кроватку рядом с маленьким жарким тельцем, обнять младшего брата — стало жизненно необходимым. Поэтому я быстро смываю яркий макияж, натягиваю джинсы, белую майку и сверху обычную черную ветровку, прощаюсь с Розой и уже собираюсь покинуть клуб, как Эрик сообщает мне, что меня хочет видеть Тимур Азатович. Что он от меня хочет? Почему именно я? Собирается отчитать меня за сегодняшнее выступление? Чтобы прекратить череду горящих вопросов и получить ответы на них, я иду к его кабинету, дорогу к которому он запретил вспоминать.

Несколько раз стучу в дверь из темного дерева, и только через несколько секунд раздается грубое «Входи». Его кабинет очень просторный: справа от меня черное кожаное кресло и несколько стульев, темный стеллаж с кучей папок и документов, чуть дальше письменный стол, на котором стоит включенный ноутбук фирмы Apple и листы бумаги. Панорамные окна занимают почти всю правую стену, возле которой стоит он. Тимур Азатович разговаривает с кем-то по телефону, давая грубые указания. В комнате витает запах ее хозяина: дорогой кожи и мускусного парфюма. Я переминаюсь с одной ноги на другую, прижимаю руки к груди. Высокий, статный, отчужденный. Не знаю, что делать со своим телом, поэтому продолжаю стоять на месте и сканировать его спину. Перевожу взгляд на окна и замечаю, насколько прекрасен вид: весь город как на ладони, улицы окутаны в полумрак, свет фонарей размытыми бликами отражается в стекле. Пока я рассматривала город, не заметила, как Тимур попрощался с собеседником и уже изучал мое лицо, продолжая стоять ко мне полубоком.

— Эрик сказал… Что вы меня звали… — от его пристального взгляда я теряюсь и начинаю запинаться.

Тимур Азатович медленной, но уверенной походкой перемещается к своему столу, встает впереди него, опираясь тазом об его жесткий край. Перелистывает страницу раскрытой папки и только после этого возвращает взгляд на мое лицо.

— Подойди ближе… Луна, — последнее слово он протянул с особой и интонацией, словно пробуя его на вкус. У него на столе досье на меня?

Я делаю несколько шагов вперед, останавливаюсь в метре от мужчины. Он смотрит мне в глаза. Я тоже смотрю и неожиданно для себя начинаю нервничать. Паника во мне зреет, как снежный ком по мере того, как его темные глаза начинают блуждать по моему телу.

— Что вы хотели, Тимур Азатович?

— Нравится наш клуб?

— Вполне, — продолжаю смотреть на него и пытаюсь предугадать, к чему он задает такие общие и непонятные вопросы. Я бы не сказала, что хорошо разбираюсь в людях, но обычно по одному выражению лица собеседника можно узнать его намерения. Но Тимур Азатович входит в число тех людей, которых прочитать невозможно.

— Сегодня я стал свидетелем твоего танца, — Тимур обводит взглядом мое лицо: лоб, брови, нос, губы. Мне не за что переживать. Хоть я только смысла макияж, кожа у меня идеальная без пудры и тональников. Я смотрю ему прямо в глаза. Они у него красивые: глубокого кофейного цвета, а еще я никогда не видела таких темных густых ресниц.

Он отрывается от стола и начинает медленно двигаться ко мне, по пути расстегивая верхнюю пуговицу белоснежной рубашки.

— Неплохо двигаешься, — в его тоне режутся новые ноты: вибрирующие и хриплые. Я дергаюсь, когда его ладонь невзначай касается моей. Тимур обходит меня и останавливается позади. Шеей я чувствую его горячее дыхание.

Воздух в этой комнате наполняется чем-то непонятным, тяжелым и давящим. Одна искра и все загорится и воспламениться. Мне следует повернуться и не стоять спиной к хищнику, но мои ноги словно слились с полом воедино.

— Спасибо, — проглатываю собравшийся в горле тугой ком. Руки дрожат, а голос стал сиплым и очень тихим.

— Станцуешь для меня, Луна…? — грубые мужские руки аккуратно убирают мои волосы со спины, перекидывая их на правое плечо. Подушечки его горячих пальцев касаются задней стороны моей шеи и тянуще проводят вдоль позвоночника, останавливаясь на уровне поясницы.

— Тимур Азатович, вы… — я резко оборачиваюсь, чтобы прекратить пытку ожидания неизбежного, но не успеваю даже закончить предложение, как его жесткие руки толкают меня спиной к его столу. Я дергаюсь и отшатываюсь, упираясь руками об край деревянного стола. Он за мгновение оказывается рядом и нависает сверху, словно зверь над добычей.

— И что же такая невинная девочка забыла в моем клубе? — Тимур сдавливает мои скулы своей огромной и грубой ладонью. Дыхание сбивается, пульс начинает молотить в утроенном режиме. Широко распахнув глаза, я разглядываю его жесткие черты лица, пытаясь справиться с дрожью. Вспоминаю слова Розы. Так быть не должно. Только не со мной.

— Кто сказал, что я невинная?

Мне страшно, но я не даю ему возможность считать панику в моих глазах. Знаю, что играю с огнем и рано или поздно он меня сожжет заживо.

— Я вижу тебя насквозь. Вижу, как ты пытаешься оттянуть вниз края своих коротких шорт. Замечаю, с каким трудом тебе дается раздвигать ноги во время танца перед лицом женатого мужчины. Улавливаю, с каким омерзением ты смотришь на руки стариков, протягивающих деньги в твои тонкие трусики, — обжигает горячим дыханием мои щеки, опаляет жгучим взглядом губы. Скулы начинает сводить от неприятного давления его рук, я дергаю головой в сторону, но Тимур лишь сильнее начинает стискивать мое лицо. — Это неимоверно заводит…

— Отпусти… — я рычу сквозь плотно стиснутые зубы, собрав остатки своих сил. Резко отворачиваю голову и теперь смотрю на матовую поверхность стены. Дышу глубже, уговаривая себя не боятся. Ничего страшного не произойдет. Он же не изнасилует меня прямо в своем кабинете. — Я не посещаю розовые комнаты и если ты еще раз пальцем тронешь…

— Ты здесь не диктуешь правила, — горячее дыхание обжигает мою щеку. Его рука опускает вниз и с силой сжимает шею так, что весь кислород на выдохе покидает мои легкие. Я начинаю чувствовать, как в голове подскакивает давление, вызывая неприятные ощущения. — Мне плевать на розовую комнату. Ты должна знать свое место.

— Отпусти, — единственное, что я могу произнести. В моей голове это слово должно было звучать более гневно, но на деле это больше похоже на писк. — Можешь даже не надеется. Ты никогда меня не получишь.

Как бы я не заставляла себя не поддаваться панике — ничего не выходит. Он слишком близко, я чувствую его руку на своей шее, его жаркое дыхание и его аромат. Во взгляде — звериная страсть и искушение. Я его боюсь. И как только понимание этого ударяет в голову отбойным молотком, вся броня, которую я возводила каждый раз, переступая порог этого заведения, трещит по швам и разваливается на мелкие осколки. Глаза становятся влажными, и я дергаюсь, пытаясь скрыть свою слабость перед ним.

— Если я захочу тебя взять, я сделаю это. Я не привык получать отказы. А пока… Можешь идти, — давление на моей шее прекращается и Тимур убирает руку. Мне достаточно одной фразы, чтобы я со скоростью света вылетела из его кабинета, даже не взглянув на него. Ноги ощущаются немощными и мягкими, руки онемели, но я продолжаю быстро идти по красному коридору, отдаляясь от врат Ада.