Танцуй для меня

Тимур подносит полупустой стакан с коричневым содержимым к губам, но не решается сделать глоток. Он все смотрит на нее, испепеляя взглядом каждым сантиметр ее тонкой кожи. Ему хорошо известно, как мужчины любят нетронутость. Любят забирать невинность, ощущая при этом всю силу власти над этим хрупким телом. Им нравится чувствовать, что это именно он испачкал эту чистую девушку, утопил ее в омуте вожделения и порока. И поэтому он прекрасно понимает, почему у сцены собрались почти все мужчины этого клуба: начиная от 20-летних золотых сыночков, заканчивая седыми стариками, готовыми отдать миллионы за то, чтобы поиметь ее ангельское тело.

Но тут девушка поднимает голову и на мгновение будто смотрит прямо на него. Тимур дергается от неожиданности и с силой сжимает стекло в своей руке. Вспоминает, что окна комнаты покрыты светоотражающим покрытием. Она не могла увидеть его. Подносит ко рту стакан с виски и, наконец, отпивает из него, дабы унять жар в груди и успокоить бешеную пульсацию в штанах.

— Тимур, тут написал Сахиб насчет поставок… — Даян подходит к другу, продолжая листать сообщения в телефоне. — Говорит, что ему нуж…

— Кто это?

Тимуру пришлось оборвать болтовню друга. Даян некоторое время непонимающе смотрит на друга, а после, проследив за его взглядом, устремляет свой взор на девушку в сиреневом платье.

— Новенькая… Луна, кажется. Не хотел ее брать, ненавижу тощих баб, — Даян на время замолкает, начиная лихорадочно всматриваться в ее формы. — Но теперь понимаю, что ошибся.

Мужчины продолжают наблюдать за эротическим танцем девушки, и когда она подходит к краю сцены, падает на колени, закусывает губу и начинает тянуть какого-то мужика за темный галстук, Даян дергается, расстегивая верхнюю пуговицу тугой рубашки:

— Чеерт, хороша девка. Надо заняться ею.

Тимур отрывает взгляд от сцены и бросает небрежный взгляд на друга. На мгновение он почувствовал нахлынувшую волну гнева и раздражения, но взяв в себя в руки, произнес:

— Что там с поставкой? Пошли в кабинет.

* * *

Гробовую тишину коридора разрывает громкое цоканье моих каблуков по черной блестящей плитке. В руках держу пачку пятитысячных купюр. Сколько тут? Пятьдесят… Шестьдесят тысяч? После того как ушла со сцены и вытащила скомканные деньги из своих трусов, мне захотелось их выкинуть в урну. До такой степени меня тошнило от них. Голова идет кругом. Я до такой степени противна сама себе, что меня шатает из стороны в сторону. Хочется что-то сделать, чтобы прекратить это все, но вместо этого засовываю свою гордость куда подальше, сглатываю собравшийся в горле ком, вытираю нос и пытаюсь унять жжение в глазах.

Наверное, все пташки так начинали. Многим было противно от сальных взглядов мужчин на их телах. Некоторые уходили со слезами после того, как их облапал очередной мужлан. И сейчас все эти девушки надевают маску безразличия и делают вид, что происходящее их ничуть не коробит. У каждой из них своя история и пришли они сюда не от хорошей жизни.

Заворачиваю за угол и первое, что вижу — Энжел, стоящую возле двери в гримерку. На ней обычная белая толстовка и повседневные синие джинсы. Ее руки скрещены на груди, она изнутри закусывает щеку и нервно дергает правой ногой. Увидев меня, девушка разворачивается на 180 градусов и ее взгляд моментально звереет.

— Ты! Какая же ты гадина! — Энжел быстрыми шагами идет по направлению ко мне, тыча указательным пальцем.

Быстро замахивается и больно бьет по моему лицу так, что шлепок по коже кажется оглушающим. Красные купюры выпадают из моих рук и рассыпаются по мраморному полу. Я отшатываюсь в сторону и кладу руку на разгоряченный участок на щеке.

— Как ты посмела занять мое место, дрянь! — глаза Энжел наливаются кровью, грудная клетка быстро и резко вздымается, челюсть плотно сжата, а пухлые губы превратились в тонкую полоску. Девушка подходит еще ближе ко мне, наступая грязной подошвой белых кроссовок на заработанные мною деньги. — Я тебе устрою такое, что ты забудешь навсегда, что такое спокойствие!

— Ты должна сказать мне спасибо, что я спасла тебя от гнева начальства! Если кого и нужно винить в сложившейся ситуации, то только тебя! Это ты позволила себе так халатно отнестись к своей работе и не явиться вовремя, — я опускаюсь на колени и быстро собираю раскиданные купюры. Последняя бумажка была прямо под правой ногой Энжел, и мне пришлось оттолкнуть ее и с силой вырвать купюру. — И только попробуй еще раз меня тронуть.

Я встаю с колен и сдуваю непослушную прядь, которая упала мне на лицо. Меня лихорадит, внутри все сжимается от страха и паники, но я не подаю виду и продолжаю испепелять взглядом соперницу. Я давно усвоила главное правило этого клуба: слабым здесь не место. Поэтому я сейчас даю отпор этой стерве, хотя прекрасно понимаю, что теперь мне придется пожинать плоды ее гнева.

Кажется, Энжел на мгновение теряется от моей неожиданной атаки, но уже в следующую секунду собирается и хочет наброситься на меня, это я вижу по ее взгляду. За ее тонкой спиной появляется макушка голубых волос и в то время, когда девушка уже собирается вцепиться в мое лицо, сильные мужские руки обхватывают ее тело.

— Сдурела, Энжел? Какого черта творишь! — Эрик дергает на себя вырывающуюся фурию. Ему самому попало несколько раз по нижней челюсти, пока он пытался успокоиться неугомонную. — Если сейчас же не успокоишься, отправлю тебя домой на неделю!

Что было дальше я не видела, потому что стоило Эрику появится возле нас, как я улизнула в гримерку. Шумно выдыхаю и кидаю порванные и скомканные купюры в сумку. Усталость ночной смены дает о себе знать, и с грохотом падаю на свой стул. Даю себе пару минут отдохнуть и по привычке подхожу к зеркалу, чтобы смыть макияж. На правой скуле виднеется бесформенное покраснение, в центре которого тонкая царапина с кровоподтеком. Беру влажную салфетку и вытираю небольшие капельки крови с щеки.

— Отправил ее домой успокоится. Совсем с ума сошла, дура, — в комнате раздается резвый голос Эрика, который в данный момент обращался ко мне. — Дай ка посмотрю!

Мои плечи накрывают сильные мужские руки и разворачивают к себе. Эрик хоть и гей, но тело у него мускулистое и прочное. На меня устремляются голубые накрашенные глаза.

— Всего лишь царапина, сейчас подлатаем тебя!

— Не нужно, — я дергаюсь и подхожу к дивану, чтобы снять туфли. Я сейчас слишком зла и встревожена, чтобы любезничать с Эриком.

— Я зачем пришел то… — парень медленной модельной подходкой подходит ко мне и аккуратно присаживается рядом. — Посетители в восторге от твоего танца, принцесса! И ко мне поступило десять заявок на розовую комнату с тобой.

Я устало поднимаю глаза и непонимающе смотрю на Эрика. Розовая комната? Парень, кажется, нервничает, теребит свою блестящую кофту и кусает нижнюю губу.

— Что еще за Розовая комната?

— Место, где ты будешь уединяться с клиентами, — мимо проходит полуголая девица, виляя из стороны в сторону оголенными ягодицами. Девушка перебивает Эрика, и, кажется, облегчает парню задачу.

— Что это значит? — я вскакиваю на ноги, держа в одной руке туфлю, вторая же все еще находилась на моей левой ноге. — Ты предлагаешь мне заниматься проституцией?

— Не горячись, конфетка моя, — Эрик встает след за мной и ободряюще кладет обе руки на мои оголенные плечи. — Этим словом ты обижаешь всех пташек, которые посещают Розовые комнаты. Это не проституция. Просто богатый мужчина платит за то, чтобы ты танцевала для него приватный танец с возможным продолжением…

— Это проституция, Эрик, — я отшатываюсь от него и пытаюсь уложить в голове услышанное. — Все девушки этим занимаются?

— Не все, — рядом с нами вырастает Роза, которая только что вернулась с выступления. — Я этим не занимаюсь. Все в порядке, Луна. Ты не обязана этим заниматься.

Девушка, которая с недавних пор стала для меня подругой, кладет руку на мою спину и весь ее взгляд кричит, мол «не расстраивайся, все хорошо».