Лютица

— я не знаю госпожа.

— вот видишь. И я не знала, а у меня дочь. Я не могла бросить её голодать.

— разве в городе работы не было? — спросила девушка.

Дана только печально улыбнулась, выливая второе ведро воды.

— о какой работе ты говоришь? Вся нормальная работа за которую хоть что-то платят, была занята женами тех людей, которые обладали хоть какой-то властью или же были женами офицеров при армии. Остальные женщины либо воровали и были убиты после этого, либо шли в бордель пытать своё счастье. Я пойду воды ещё возьму, а ты пока пробуй, не горячо ли, и залезай.

Дана вышла за водой, а Радка не знала что делать. Ей больше всего не хотелось признавать, что более опытная женщина права, но всё указывало на то, что Радку ждала такая же участь в будущем, тоже на добровольной основе. От этой реальности вновь захотелось плакать. Но, она не стала, вместо этого она действительно раздевшись, залезла в воду и начала думать как уговорить Дану ей помочь. Вот только что дальше? Ну, пускай она ей поможет, а что делать дальше? Куда бежать? Как жить, точнее выживать? Её же будут искать и потом будет всё намного хуже. Просто тотальная безысходность. Дана вернулась с двумя вёдрами воды и начала добавлять их в деревянную, переносную ванну.

— госпожа, прошу вас помогите мне бежать! — хватаясь за бока ванны, умоляла девушка.

— я не могу девочка. Меня убьют, если узнают. А если даже мне повезёт, то какой прок тебе от этого? У тебя есть где спрятаться? Как жить дальше? Младен не доставляет тех женщин, у которых всё хорошо в жизни. Если ты здесь, значит, твоё положение более плачевно, чем можно представить.

— нет, госпожа. Я смогу о себе позаботится, но я не собираюсь быть…

— как я? Я это уважаю девочка. И даже не знаю, что тебе сказать. Мне хочется тебе помочь, но мой рассудок говорит о том, что моя помощь убьёт тебя. А ты мне так напоминаешь мою дорогую дочь, я не хочу, чтобы ещё и ты погибла, как она.

— но, я не смогу делать то, что делают здесь женщины…

— сможешь, на это надо время. Это я тебе гарантирую. Время лечит и даже та часть гордости и самоуважения что у тебя есть улетучиться. Лучше думай о том, что так ты хотя бы родителям сможешь помочь. Хозяин говорил, что они в заложниках, и если ты будешь всё делать правильно, то они будут жить не в нищете.

— я не верю в это госпожа… — расплакавшись сказала Радка, которая теряла надежду на спасение.

— правильно, поплачь голубка. Нужно чтобы у тебя не было на это сил, когда придёт клиент…

***

Час ночи, вокруг сплошная темнота, только луна периодически мелькает среди ночных облаков. Три лошади с всадниками медленно передвигались улицей Любимец, скрывая от глаз редких ночных жителей свои лица. Министр Белич вместе с двумя своими личными охранниками спешно свернули на задний двор борделя, чтобы очутится подальше от глаз. У входа его встретила Дана, которая проводила его на второй этаж, где располагалась личная комната Георгия. В эту комнату никого не пускали кроме Младена, Даны и Белича. Дана и Младен получали колоссальные деньги за то, что организовывали и молчали о странных посещениях данного заведения министром. Сегодня весь второй этаж был пуст, и только одна из комнат в конце коридора предназначалась для гостя. В комнате напротив должна была находиться Дана ожидающая любых распоряжений, а в четвёртой комнате были двое мужчин, которых для каких-то нужд, также привезли для министра в пользование.

Дойдя до двери своей комнаты, грузный Белич остановился и ждал, что скажет, Дана Алексиева.

— господин Георгий…

— не надо имён…

— но ведь здесь никого нет.

— не важно, давайте к делу, сколько вы хотите, и стоит ли оно того?

— мой господин, сами знаете кто, назначил цену в двадцать золотых, пять мне и пятнадцать ему.

— отлично. Инструменты и мужчины есть в наличии? — спросил Белич, будто собирался на операцию.

— есть… А можно узнать…

— нельзя. Делайте то, что велено. Я за это плачу. За вопросы вы не получите денег. — прервал Дану толстяк.

— но, там же совсем молодая, нетронутая девушка, она может сорваться, от неожиданных…

— это то, что нужно. А теперь, попрошу вас обождать в вашей комнате, мне нужно взглянуть на экземпляр. — небрежно сказал министр и вошел в двери.

Радка, которая уже была помыта и высушена, думала, что будет делать дальше. Ей удалось съесть самую малость фруктов, чтобы не умереть с голода. Больше она не осилила, ведь аппетита не было вообще, один лишь страх неизвестности. Она сидела на кровати в дурацкой пижаме и поглядывала на подушку, под которой было средство защиты. У неё был только нож, как единственный верный союзник. Женщина отказалась ей помогать, как и весь мир. Она никогда не убивала человека, и даже представить не могла каково это. У неё был слегка вспыльчивый характер, но это не значило, что она готова была зарезать кого-нибудь. Хотя, кто знает, на что способен человек, защищающий свою честь и жизнь, тем более, если есть чем защищаться, и ты загнана в угол. Радка сидела, сложив руки, и решила помолиться Богу, чтобы тот защитил её и семью от этой напасти. Так, как сегодня, она никогда так искренне не просила помощи. В таком молящем Бога положении её и увидел толстый министр, который зашел в двери. От этого ужасного появления она перепугалась не на шутку, и её сердце начало тарабанить в маленькой груди барабанной дробью. Она инстинктивно посунулась в сторону подушки. Потом оказавшись возле подсвечника, поняла, что её всю видно, и закрыла груди руками.

— ох, не стоит так церемониться. Чего я только не видел в этой комнате. — проворчал Белич, тяжело шагая вдоль кровати. Он начал идти прямо к ней, от чего ей казалось, что мир сейчас лопнет.

— не подходите… А то я…

— что? Что ты сделаешь? Лучше ляжь расслабься, тебе же лучше будет. — он толкнул её в грудь и она свалилась как пёрышко на кровать. Сам же жирдяй взял подсвечник, чтобы проследовать к столу. Но, для начал он открыл шторы.

— чёртова темнота, ни хрена не видно. — ворча себе под нос он пошел ко второму окну где тоже отворил шторы. После этого подошел к столу и положил на него подсвечник. Свет осветил кувшин и фрукты. Министр налил себе вина и съел пару виноградин.

— понимаешь девочка. Я работаю на самого царя. У меня такая моральная нагрузка, что мне необходимо расслабление. Поэтому ты здесь. Поэтому мы здесь! Не беспокойся я профессионал во многих областях.

— не надо меня трогать господин, я ничего плохого не сделала. — простонала Радка, пытаясь в темноте нащупать нож под подушкой. Сейчас освещение едва доходило до той стороны кровати, где она уже поднялась и снова сидела.

— прекрати это. Тебе самой понравится. Все вы начинаете одинаково, а потом ещё и благодарите. Я просто не люблю однообразие. Поэтому сегодня будет ещё пара мужчин, и мы все позабавимся по-настоящему. — засмеялся Белич, наливая второй кубок вина.

Рассказывая детали своего извращенного замысла, он ещё больше напугал и без того перепуганную девушку. Теперь она уже знала точно, или она или он. Радка схватила нож и вытянула его с под подушки. Она держала его остриём назад, чтобы при свете свечи он его не заметил. Девушка решила, что нельзя дать ему выйти с комнаты, иначе, если придут ещё люди, ей точно конец. Заколоть одного ей может повезти, но несколько мужчин её скрутят, и на этом закончится её история.

— не делайте этого! Прошу вас, вы меня вынуждаете… — уже более уверенно, но всё ещё дрожащим голосом сказала Радка.

— о чём ты говоришь? — спросил Белич с удивлением. — Ты хотя бы девственница? А то если нет, поверь, и тебе и этим дуракам, что решили меня обмануть крупно не повезёт. — министр уничтожил второй кубок вина и уже расслабившись взяв в руку подсвечник, во второй держа яблоко.

Министр начал подходить с другой стороны кровати. Всё ближе ближе приближаясь к луже масла… Свет от подсвечника уже вскрывал худое тело Радки, которая держала тонкой трясущейся рукой нож в направлении министра. Тот, не то чтобы испугался, а наоборот только рассмеялся.