Лютица

— вот умора! А ты оказывается ещё и боевая у нас! Мне это нравится, я кстати тоже припас для тебя колющие предметы, вот скоро их принесут и я тебе всё покажу, а пока надо тебя осмотреть! И зажечь эту чёртову лампу, а то этот мрак угнетает, не могу ничего рассмотреть. — Белич был в метре от лужи, а перепуганная девушка уже встала с кровати и сомневалась, что сможет что-то сделать с этим здоровяком, который весил килограмм сто шестьдесят. Она пятилась, пока не встретила холодную стену спиной, держа нож перед собой. Министр в свою очередь подходил к кровати.

— слушай, выбрось нож, и я тебе обещаю, я не буду такой грубый сегодня, как хотел, в ином случае я просто крикну и сюда прибежит стража, которая объяснит тебе…

Следующий шаг был последним. Белич опъянённый вином, которого он и так изрядно выпил перед выездом сюда, имел плохую координацию. Он наступил в лужу масла, вкладывая всю необъятную массу своего тела в ступню. В тот же миг его нога поехала вперёд и вверх, обрушивая его тушу на землю. Он грохнулся спиной вниз, падая затылком о каменный пол, и под невероятной массой своего тела сломал себе шею. Глухой удар его тела мог привлечь внимание посторонних, но образовалась гробовая тишина. Наверное, Бог существовал и в этот вечер он услышал молитвы. Радка не ожидавшая такого развития событий, даже не поняла что произошло. Ей казалось, что ещё пару секунд и эта свинья встанет и продолжит свои домогательства, но это не происходило. Время шло, и так простояв две минуты, она прижимала нож трясущимися руками к груди, боясь даже подойти к этой туше. Предполагая наихудшие варианты развития событий, вроде того, что он решил её обмануть и схватить её как только она приблизиться, девушка взяла со шкафа второй источник света, представляющий собой свечу на блюдце, начала медленно подходить к безжизненному телу Белича, которое издавало слабые конвульсии недавно умершего человека. Она не знала радоваться ей, или бояться еще больше. Теперь в её голове сформировалась мысль, что больше нельзя терять время. Нужно убегать. Уже точно не было пути назад. Радка подбежала к окну и начала открывать его. Оно не поддавалось, как будто его сто лет не открывали, хотя, скорее всего ей просто не хватало сил его открыть. Применив нож в расщелину рамы, ей всё же удалось его отворить. Снаружи было тихо. Подула лёгкая прохлада ночи, и гусиная кожа покрыла всё тело. Из-за двери не доносилось ни звука. Пора действовать или сейчас или никогда. Радка бросила нож вперёд на траву, и запомнила, куда он примерно упал. После этого вылезла на подоконник и думала на какую ветку сделать решающий прыжок.

Одна из веток была ближе, но она была тоньше, вторая правее, была толще, но она была дальше. Рисковать так рисковать, она решила дальше прыгнуть, но точно не свалиться с тонкой ветки, поэтому выбрала толстую. Присев и отклонившись спиной назад, она напряглась для решающего прыжка. Руками она держала раму и угол стены и снова попросив у Бога помощи, прыгнула изо всех сила отталкиваемая дополнительно руками. Она попала босыми ногами по толстой ветке, но не удержала равновесия, после чего упала, цепляясь за тонкие ветки, что встречались по пути вниз. В итоге она шлёпнулась на траву спиной, которая смягчила болезненное приземление. Руки по всей длине жгли от порезов, и даже на лице кажись, были порезы, потому что под глазом и на лбу дёргало нервы от лёгкой боли. От ужасной ночнушки остались только рожки и ножки. Если до этого она хотя бы мнимо прикрывала груди, то сейчас там было всё разодрано, кажись сзади тоже всё было не в порядке… Хотя сейчас это меньше всего волновало девушку. Она кряхтя встала и начала рыскать руками по траве, в том месте, где падал нож. Спустя минуту она его нашла и просто со всех сил побежала вперёд по саду, куда глаза глядят. Она пробежала сад, лесопосадку и какое-то поле, кажись усеянное пшеницей. Проделав километра четыре, она остановилась у очередной лесополосы, понимая, что сейчас умрёт от слабости и задышки. Лёгкие горели от прохладного воздуха и отсутствия привычки к таким забегам, но ей было стократ спокойней, ибо она отдалилась от этого проклятого места. Что же, сейчас она даже не понимала куда попала, и куда идти, одежды, как и всего остального не было. Пройдя чуть дальше, она увидела ручей. Она хотела напиться воды, ведь жажда после такой пробежки и полнейший голод, просили хоть что-то вкинуть в желудок. И в этот миг её вырвало тем немногим, что она съела. Через пару минут она с трудом отдышалась. Подойдя к пруду, она нагнулась, чтобы руками зачерпнуть воды и сделала всего пару глотков, после чего умылась, но внезапно её прервал звук приближающего зверя или человека. Он доносился вдоль ручья. Кто-то бежал, ломая ветки и кусты, когда он приблизился, она поняла что это человек. Он тяжело дышал, и под светом луны сложно было разглядеть его лицо, кроме бороды и ужасно бедной подранной одежды, как у нищего алкаша. Она встала и поняла, что стоит попросить помощи, потому что бежать дальше она не могла, если это какой-то убийца или плохой человек, то она убьёт его ножом, или попытается… Либо его, либо себя, но нужно было хоть попытать счастья, ведь у неё уже не было идей, что делать дальше.

— мужчина, прошу вас, помогите мне… — охрипшим от бега голосом попросила она.

***

Было раннее утро. Я прекрасно понимал, чем чревато возвращение в Ивайловград, но хорошим людям, которые тебе помогают, пускай даже за небольшую монету, стоит относиться с почтением, ведь в будущем они смогут ещё пригодится. Именно поэтому я решил, что нужно обязательно вернуть лошадь хозяину. Мне хотелось это сделать как можно раньше, пока люди не появились на дорогах и меньше глаз меня смогут увидеть. Пока я скакал по пустынной летней дороге из Луково в Ивайловград, то решил сделать один привал в Одинцах, там я хотел купить вина для друга, чтобы не светится в таверне Ивайловграда. Через два часа быстрой скачки лошадь устала, и я хотел перекусить тоже. Возле корчмы в Одинцах я провёл кобылу к так называемому месту парковки, где другие кобылы поедали сено. В воде она не нуждалась, потому что вдоль основной дороги, постоянно тянулась извилистая река Бялар, где я мог остановиться в любой момент пути. Привязав лошадь я шагнул в корчму на всякий случай, набросив капюшон, чтобы не светить своей мордой. На моё удивление за стойкой был не мужик, а женщина лет сорока. Она протирала стойку от постоянно разливавшейся на неё браги. Подойдя к ней, я сразу спросил.

— день добрый, вы хозяйка?

Она перестала тереть стойку и посмотрела на меня уставшими глазами.

— да, вы за выпивкой? Её нет, всю уже выгребли. Еду, любую, придётся ждать минут двадцать.

От неё так и разило дружелюбием, но, по крайней мере, она пряма и честна, так мне показалось.

— выпивка мне не интересна…

— а с виду не скажешь. — уперев руки в боки сказала женщина.

— первое впечатление обманчиво мадам, что у вас есть поесть?

— мясо жарится. Как я уже сказала — двадцать минут ждать. К нему или каша гороховая или картофель запечённый, ну и овощи если желаете. Порция 5 Серебряков стоит.

— чего так дорого? — возмутился я.

— не нравится, езжай в ближайший город. У меня хватает посетителей и без тебя.

Тут она была вновь права. Десяток столов были забиты грязными и вонючими посетителями. Удивительно, что в семь часов утра здесь было столько народу. Причин могло быть только две. Либо эта женщина и её подмастерьё хорошо готовили, либо жрать больше негде было. Всего один стол был свободен, точней он тоже был занят, но там сидел только один мужчина, который отличался внешним видом от остальных.

— ало, парень, заказ делаешь? У меня нет времени пялится на тебя.

— а да, делаю, вот деньги. — я вытянул пятак и отдал ей в руки. — гороховую кашу… и овощи пожалуйста. А компот есть?

— есть вода.

— понял… — недовольно возмутился я.

— ну, тогда воды.

— на улице, в колодце. — ответила женщина, кривя лицо, будто издевалась.