Ковен Полуночи (ЛП)

Даже сам Ник это слышал.

Тот же калифорнийский акцент. Тот же тембр и тон. Те же интонации.

— Что мы тут делаем? — спросил Ник. — Какого хера ты на самом деле от меня хочешь? Почему ты так отчаянно пытаешься привлечь моё внимание?

— Ты прочёл записку, — сказал другой. — Я тебя видел. Я видел, как ты её забрал.

Ник помрачнел ещё сильнее.

Он вспомнил про боксёрскую статуэтку и осознал, что в ней наверняка имелась камера, которую полицейские беспилотники пропустили, когда сканировали дом на Манхэттене.

Или же этот придурок сумел взломать полицейские устройства слежения.

На этом этапе возможно что угодно.

— Я её прочёл, — сказал Ник. — Но там был какой-то бред. Что, чёрт возьми, я должен из этого вынести? Ты хочешь куда-то пойти? С моей парой? Зачем, бл*дь? И почему ты хоть с какой-то натяжкой веришь, что я такое допущу?

Другой вампир нахмурился.

Он также двинул копьё выше.

Острый кончик образовал углубление в коже и мышцах неприятно близко к сердцу Деймона.

Ник посмотрел вверх на своего друга и ощутил тошноту.

Он вспомнил, что в период их с Деймоном знакомства молодой детектив ненавидел вампиров, и всё в них вызывало у него отвращение. Ник не переживал бы так сильно из-за обращения Морли. Морли много лет был в романтических отношениях с вампиром. Скорее всего, он смог бы смириться с тем, что сам стал таковым. Зная Морли, он нашёл бы в этом какой-то смысл и превратил себя в некого вампирского супергероя, неустанного воина Света.

Но Деймон? На его счёт Ник не был так уверен.

Возможно, Деймон не сумеет адаптироваться.

Многие новорождённые убивали себя, не в силах смириться со случившимся.

Или же Деймон мог адаптироваться так, как поначалу сделал сам Ник — через обилие ярости, насилия и злости. Он может слететь с катушек на месяцы и даже годы, пока фаза новорождённого не завершится.

Но Ник уже понимал, что попробует завершить его обращение.

Он не мог просто позволить своему другу умереть.

— Вижу, ты подумываешь сделать его своим питомцем, — другой Ник улыбнулся, когда Ник опустил глаза, и встретился с его алым взглядом. — Ты правда до сих пор считаешь себя человеком, не так ли, брат? — прозрачные глаза на этом жутко знакомом лице сделались холодными. — Поэтому ты почувствовал себя вправе украсть мою пару? Поэтому ты думаешь, что можешь собрать вокруг себя этих людей? Притвориться, будто у тебя до сих пор есть какая-то семья?

Ник моргнул.

Он знал, что это человеческая привычка, используемая им для выражения неверия, но он сделал это машинально. Когда он открыл глаза через долю секунды, другой вампир усмехнулся.

— Он рассказал мне про тебя, — продолжал двойник. — Он сказал, какой ты слабый. Он сказал, что ты так до конца и не принял то, кем ты стал, — после небольшой паузы он пожал своими мускулистыми плечами. — С другой стороны, он также сказал, что ты мёртв. Так что, возможно, мне не стоит так верить его словам.

Те глаза из потрескавшегося хрусталя продолжали изучать лицо Ника.

Другой Ник, казалось, был почти заворожён им.

— Жутко, да? — размышлял Чужестранец. — Меня как будто клонировали.

Ник почувствовал, как его челюсти сжались ещё сильнее.

— Чего ты хочешь? — повторил он.

— Я хочу уйти домой, — сказал ему двойник.

— Ты дома, — прорычал Ник. — Это мне здесь не место.

Последовала пауза.

На лице другого вампира проступила очередная медленная улыбка.

— Видишь, — сказал тот. — Теперь я знаю, что ты лжёшь.

— Не лгу, — прорычал Ник. — Это не мой мир. Я думал, ты умер… но ты, должно быть, Ник, который вырос здесь. Ник, который женился. Завёл детей. Жил в Сан-Франциско как человек, вышел на пенсию после работы в полиции. Жаль тебя разочаровывать, приятель. Но всё это — не я. У меня никогда не было детей. Я никогда не вступал в брак. Моя семья переехала из того дома задолго до того, как я сюда попал. Я никогда не выходил на пенсию, потому что никогда не состаривался. Меня превратили в вампира задолго до пенсионного возраста.

Другой Ник нахмурился.

Слова Ника, возможно, пробудили какое-то воспоминание или мысль о другой жизни. Возможно, они вызвали проблеск колебания или сомнения в том, во что он верил.

С другой стороны, может, этого и не случилось.

А если и случилось, то мимолётно.

Другой Ник, всё ещё сжимая копьё, пальцами другой руки начал разматывать чёрные бинты, намотанные на ладонь с оружием. При этом он ничего не говорил.

Он также не сводил глаз с лица Ника.

Ник хмурился, наблюдая, как вампир заканчивает разматывать повязки на руке и ладони.

Прежде чем Ник успел осмыслить, что именно он видит…

Морли резко втянул вдох.

Это был тихий звук, едва слышный для человека.

Но для вампирских ушей Ника это прозвучало громко.

Его взгляд опустился к месту, где повязки спали с белой ладони и пальцев вампира. За считанные секунды он понял, почему Морли так среагировал.

Там были… пробелы.

Ник никогда не видел чего-либо настолько странного.

Это не похоже на то, будто у вампира ампутировали пальцы или части руки. Это не похоже, будто его рука была повреждена или будто кусок его плоти просто выдрали.

Всё было намного страннее.

Такое впечатление, будто какие-то его куски просто… стёрли.

Ник гадал, может, эти части всё равно существовали, но сделались невидимыми.

Мог ли он ощутить то пустое пространство?

Или оно полностью исчезло?

Может, другой Ник предвидел его вопросы. Может, он даже почувствовал эти вопросы через Ника так же, как просочился в его сны.

В любом случае, он безмолвно ответил на вопрос Ника.

Своим ещё целым пальцем он провёл по пустому пространству, где должна была быть часть его руки, и продемонстрировал, что она полностью отсутствует. Поудобнее перехватив рукоятку копья той же наполовину съеденной рукой, он здоровой ладонью показал, что и другие части его руки действительно исчезли.

Ник посмотрел на чёрные повязки, по-прежнему покрывавшие его лицо и шею.

Иисусе. Должно быть, там тоже пробелы.

Ник предположил, что они у него по всему телу.

Наверное, это настоящая причина для ношения шляпы.

Наверное, это настоящая причина для чёрной одежды, длинного плаща и перчаток, которые Ник видел в своём сознании. Он походил на мумию. Он реально был как Человек-Невидимка. Только вместо действительной невидимости его словно кто-то медленно пожирал заживо.

— Какого ж твою мать хрена, — пробормотал Ник, глядя на другого вампира. Он не мог скрыть ужаса в своём голосе. — Это что за херня? Что с тобой происходит?

Тот жёстко улыбнулся Нику.

— Я возвращаюсь, — голос мужчины-вампира сделался холодным как лёд. В его словах жила нотка триумфа, почти ликования. — Я возвращаюсь в мой настоящий мир… где мне и место. Это уже происходит. Это уже происходит, и ты не сможешь это остановить…

— Мне-то какое дело до того, куда ты денешься, бл*дь? — прорычал Ник.

Но ему было не всё равно.

Он не знал, почему, но не всё равно.

Всё, что он чувствовал от другого вампира, его внешность, те бл*дские повязки, плащ и шляпа, отсутствующие куски тела, каждое его слово — всё ощущалось неправильным. Неестественным. От этого волосы Ника вставали дыбом. От всего этого он чувствовал себя слегка больным, злым, выбитым из колеи, почти готовым убивать.

И это даже без учёта того, что этот тип сделал с его другом.

Это ощущалось правдивым ещё до того, как другой Ник продолжил говорить.

— Это уже происходит, — повторил он, и те триумфальные нотки в его голосе сделались ещё заметнее. — Это уже происходит… но моё время на исходе. Я не намерен уходить один. Я заберу с собой своих людей. Я думал, это будет просто. Я думал, если позволю им увидеть, как я убиваю, то они тебя арестуют. Я думал, они арестуют тебя, допросят, а я смогу закончить свою работу. Но они тебя отпустили.

Глаза из потрескавшегося хрусталя на мгновение расфокусировались.