Ковен Полуночи (ЛП)

Не договариваясь об этом, они пошли по разным сторонам каскадной лестницы.

Ник поднимался по ступеням слева.

Морли пошёл по ступеням справа.

Наверное, для них обоих это тоже была скорее привычка. Нику пришло в голову, что они должны охватить как можно больше площади в поисках улик.

Ник ничего не видел на ступенях.

Он также ничего не чуял.

Ни крови. Ни более сильного или недавнего запаха вампира.

На деле он чуял противоположное. Запах вампира там, где находился Джордан, казался ему значительно свежее. Не так, будто он там прямо сейчас; скорее словно хозяин запаха ушёл около двух часов назад. Максимум трёх.

Запах на ступенях ощущался так, будто ему было пять-шесть часов.

Кто бы тут ни побывал, должно быть, он поднялся по этой лестнице, а потом спустился иным путём — скорее всего, по лестнице или в лифте в другой части дома.

Поднимаясь, Ник продолжал осматривать массивное помещение.

Тишина всё ещё выделялась сильнее всего.

Тут было зловеще тихо.

Никакие разумные машины не гудели в его вампирских ушах. Никакого ИИ в стенах. Никаких мониторов в пределах слышимости Ника. Единственными звуками были шум воды в фонтане возле подъездной дорожки (там же, где были каменные карпы), да звуки Морли, поднимающегося по ступеням. Помимо этого Ник слышал ветер в деревьях на улице, тихий крик птицы, возможно, совы. Если очень прислушаться, он различал эхолокацию летучих мышей.

Он слышал дыхание Морли.

Если бы фонтан не перебивал остальные звуки, то он наверняка мог бы уловить дыхание Джордана в комнате наверху. А так он слышал биение сердца Морли даже с противоположной лестницы. Но в первую очередь он слышал тишину.

Обычно быть вампиром означало заглушать звуки, чтобы различить то, что тебе нужно.

Здесь и заглушать было нечего.

Взгляд Ника продолжал сканировать полы и стены.

Всё, что он видел, подкрепляло то ощущение странной мешанины европейской готики с современной и древней Японией. Даже японские элементы казались ему странно тёмными, извращёнными, чтобы лучше сочетаться с выбранными европейскими деталями.

На антикварных столиках стояли вазы и статуэтки из бронзы и чёрного камня.

Большая часть всего, что видел Ник, была белой или чёрной, иногда с акцентами тёмно-фиолетовых, полночно-синих, тёмно-зелёных и очень тёмно-красных тонов. Мраморные полы дополнялись большим количеством мрамора в декоре, но даже предметы искусства на стенах в основном были лишены цвета: всё либо чёрное, либо костяно-белое, либо какого-то оттенка серого.

Несколько шёлковых драпировок и картин украшали стены вдоль лестниц; главным образом это были современные и дорогие с виду репродукции традиционного стиля японской живописи. Ник видел пейзажи горы Фиджи, рисовых плантаций, большую картину центра Токио примерно в его эпоху — то есть, во время, когда он был человеком.

Даже разглядывая всё и таращась на массивную люстру, сделанную из крохотных золотистых карпов из металла, Ник поднялся в два раза быстрее Морли.

Он всё ещё в основном высматривал кровь. Вынюхивал кровь.

Насколько мог сказать Ник, здесь её не было.

Ничего на ступенях. Ничего на стенах.

Ничего на мраморе.

Наверное, это должно было стать облегчением. Однако, учитывая слова Джордана о том, что вампир убил всех в доме, это лишь встревожило его.

Крови было недостаточно.

Крови должно быть больше.

Дожидаясь, пока Морли присоединится к нему на втором этаже, Ник встал посреди ярусного коридора и посмотрел вниз.

Он впервые обратил внимание на стену напротив лестниц.

Вся её поверхность была покрыта мечами и другими древними предметами оружия.

Ряд за рядом висел над красной дверью и вокруг неё — двусторонние боевые топоры, металлические булавы, палицы, короткие копья, одно— и двуручные мечи, вручную сделанные катаны в старинном японском стиле.

Глядя на них, Ник ощущал тошноту.

Здесь, повыше, он лучше чуял младенца. Он также лучше чуял смерть.

Как и сказал Джордан, всё случилось наверху, в той комнате, где он теперь находился.

Он гадал, как Морли справляется с этим.

Не только со смертью младенца, а с гибелью целой семьи.

Может, как и Ник, он пока не позволял себе толком подумать об этом. Морли, должно быть, понимал, как высока вероятность, что они найдут всех мёртвыми, особенно после того, как полиция Лонг-Айленда отказалась отправиться сюда.

Как и Ник, Морли прекрасно знал, кто жил в этом доме.

Он знал про младенца.

И всё же понимать вероятность чего-либо и получить подтверждение — это разные вещи. Должно быть, это разрывало старика на куски, если Ник вообще его знал.

Выбросив это из головы, Ник снова сосредоточился на оружии.

Он заметил несколько пустых крючков в разных местах и нахмурился.

Как минимум один предмет оружия отсутствовал.

Бл*дь.

Ну, это явно не к добру.

Отложив эту информацию, Ник снова попытался прочувствовать это место, эту семью, и понять, почему вампир мог их выбрать.

Он знал, что какая-то часть его ищет причину.

Он надеялся найти причину, которая не привела бы к нему.

Он очень, очень не хотел, чтобы всё сводилось к нему, Нику Танака. Идея того, что вся эта семья умерла из-за него, из-за того, что имела одну фамилию с Ником, была невыносимой.

Но он ничего толком не мог найти.

Очевидно, они были богаты.

Кто бы тут ни жил, они не разделяли ту лёгкую, воздушную, семейную атмосферу дома на Верхнем Вест-сайде, Манхэттен. Тот дом, даже со странной модной мебелью, изобилием гаджетов виртуальной реальности и посредственными, излишне дорогими предметами искусства, всё равно ощущался как дом.

Проходя по тому пространству, Ник чувствовал, что там жила семья.

Закрывая глаза, он мог представить, как они бегали по лестницам, играли в высокотехнологичные игры в гостиной, швырялись игрушками, вместе ели, разговаривали и смеялись за длинным столом прямо возле кухни, собирались перед работой и школой. Игровая комната в доме ощущалась активно используемой, полностью пропиталась их запахами и присутствием.

Ник реально чувствовал семью в том доме.

Этот дом был иным.

Этот дом ощущался холодным, как музей.

Он напоминал ему скорее Лондонский Тауэр, нежели жильё какой-то семьи.

Лондонский Тауэр. Иисусе. Как это-то вылезло у него в голове?

Вспомнив, когда он в последний раз побывал в том сооружении, Ник нахмурился.

Ха. Может, это и есть причина. Может, какая-то часть Ника думала о том пожилом видящем, пока он обдумывал свою другую проблему. Тот видящий с седеющей бородой запрыгнул в их измерение как раз плюнуть. Пришёл, схватил своего сына, Дмитрия Йи, и обратно ушёл.

Очевидно, что перемещение между мирами было по-прежнему возможно, по крайней мере, для этого видящего.

Очевидно, что у некоторых видящих по-прежнему имелась такая способность.

Ник не знал, использовал ли пожилой видящий некую технологию для этого фокуса, но он сумел провернуть такое или сам, или с какой-то помощью. Ник снова задался вопросом, возможно ли найти видящего, который сделает это для них.

Может, Мэл знает.

Может, Мэл правда знает ответ на этот вопрос.

А может, Сен-Мартен в курсе. Но Ник сильно подозревал, что Сен-Мартен не скажет ему, даже если знает. Она не захочет, чтобы Ник забрал её драгоценных видящих. Она не захочет, чтобы он в особенности забрал Тай и Малека, но и не поблагодарит Ника за то, что он заберёт Уинтер и Кит из её штата сотрудников.

Тот пожилой видящий знал Мири и Блэка.

Похоже, он считал, что Мири и Блэк до сих пор живы.

Нику надо спросить у Уинтер, что именно сказал тот старик. Ник сам не запомнил всё, что тот сказал, но со своей памятью видящих Уинтер могла повторить всё слово в слово.

Может, они найдут способ как-то связаться с ним. Может, тот пожилой видящий вернёт Ника, Уинтер и остальных обратно в мир Ника.

Но это безумие. Как, чёрт возьми, они пошлют сообщение какому-то конкретному видящему сквозь измерения?