Страница 22 из 59
Ник скорее отгрызёт себе руку, чем изменит ей.
Да он скорее подожжёт себя заживо.
— Мне такое даже в голову никогда не приходило, — сказал он Морли.
Морли фыркнул.
— Ага. Ты у нас не такой, да?
— Видимо, не такой.
Ник честно не мог понять, то ли старик шутит, пытаясь отвлечь его, то ли правда считает его таким куском дерьма.
В итоге он поймал себя на мысли, что Морли пытается его отвлечь.
Старик, похоже, уловил нервозность Ника.
Они ещё не зашли в сам дом, но уже были в гараже. Всё в этом чёртовом пространстве казалось знакомым. Каждый след шин и капелька краски на полу, даже сама машина, маленький полуручной электрический автомобиль, смоделированный таким образом, чтобы напоминать небольшие машинки, выпускавшиеся, когда Ник ещё был человеком.
Мини-Купер. Вот как они назывались.
Странный выбор для семьи с тремя детьми и бабушкой.
Ник вздрогнул от этой мысли.
Маленькая машина, должно быть, принадлежала кому-то из взрослых. Рядом с ней был припаркован монстр. Современный, безо всяких внешних черт, он напоминал белое яйцо, лежащее на боку. Даже колёса были покрыты ВР-панелями, позволявшими водителю менять цвет автомобиля по настроению.
Должно быть, это основное средство передвижения для семьи.
Но глаза Ника продолжали возвращаться к Мини-Куперу.
На нём Ник почуял кровь.
Должно быть, на этой машине четверо взрослых поехали ужинать, оставив пятерых детей и бабушку дома. Ник поморщился, вспоминая, как мужчина в чёрной шляпе наблюдал, пока они выбирались из машины, смеясь и будучи слегка навеселе от вина.
Узнавать так много в тускло освещённом пространстве было тревожно.
Он так хотел, чтобы этот дом не был местом из его снов.
Но это было то самое место, и это ещё сильнее нервировало его из-за ребёнка.
Он испытывал искушение снова позвонить Чарли, попросить проверить насчёт патрульной машины. Но он знал, что обманывает себя. Когда мужчина с повязками смотрел через окна того дома, был день.
Садовники возились во дворе.
Эта мысль заставляла его тревожиться аж до тошноты.
Что бы там ни случилось, это наверняка уже закончилось.
— Эй. Сюда.
У Ника, должно быть, появилось странное выражение на лице.
Когда Морли посмотрел на него и увидел, что Ник колеблется, старший детектив нахмурился.
— Что? — осмотревшись в гараже, он скользнул взглядом по своему окружению, затем обратно на Ника. — Ты знаешь это место?
Ник бросил на него мрачный взгляд.
— Нет. Совершенно точно нет.
Морли ещё несколько секунд изучал его глаза.
Впервые с момента ареста Ника он выглядел рассерженным.
— Хрень собачья. Ты его знаешь.
Ник помрачнел, качая головой.
— Нет, правда не знаю. Я никогда в жизни не бывал в этом доме. Кажется, я даже ни разу не ступал на эту улицу, — наградив своего босса жёстким многозначительным взглядом, Ник едва заметно качнул головой. — Ты хочешь, чтобы я проверил кровь там? Потому что я уже проверил. Я отсюда чую. Женщина. Приблизительно сорок два года. Человек. На ужин ела курицу… настоящую курицу, не синтетическую, так что это вяжется с имиджем дорогого ресторана, который они посетили. Оливковое масло, настоящий хлеб. Орегано, базилик, розмарин, соль. На гарнир был картофель, чеснок, лук, брокколи. Ещё как минимум один бокал красного вина. Чизкейк на десерт. Она мертва примерно двадцать один час.
Морли пару секунд лишь смотрел на него.
Затем как будто снова уступил.
Он моргнул, нахмурившись и посмотрев на пятно крови в том месте, где умерла сорокадвухлетняя мать двоих детей.
— Эта твоя способность… это откровенно жутко, Миднайт.
— Но полезно, — сказал Ник. — Ведь для этого я здесь, верно? Покажи мне, где нашли другие тела. Нам стоит сначала осмотреть все места убийств. Теории можно обсудить попозже. Может, к тому моменту криминалисты сообщат нам что-то реально полезное.
Морли фыркнул.
Его тёмные глаза продолжали изучать лицо Ника.
Под конец той безмолвной оценки часть злости ушла с лица Морли, а губы перестали так крепко поджиматься. Как будто приняв что-то, подмеченное за Ником, он кивком головы показал вампиру следовать за ним.
— Ладно, — сказал он. — Тогда пошли. Покончим с этим.
Ник поморщился.
Вспомнив, кто и что именно жило и умерло здесь, он не ответил.
Он никогда не привыкнет к мёртвым детям.
Никогда.
Даже если проживёт тысячу лет.
Глава 13. Вспомнить
Ник увидел то, что и ожидал увидеть, и это не помогало делу.
Знание планировки дома и расположения трупов не упростило созерцание этого вживую. Запах мёртвой крови, медленно разлагающихся трупов, брызги крови, промокшие участки ковра. То, как разные места убийств находились в разных частях дома… всё было таким же.
Ну, за исключением некоторых моментов.
Во сне Ника тела были ещё на местах.
И теперь он чуял другие вещи: жидкости, которые криминалисты использовали, чтобы взять образцы ДНК и крови с ковра и стен. Химикаты, которые они применяли для определения паттернов крови, для снятия отпечатков обуви с паркетных и металлических полов. Он чуял следы запахов самих человеческих техников, в том числе и одного парня, которому особенно надо было принять душ.
Это заглушало некоторые запахи, но не настолько, чтобы Ник что-либо пропустил.
Самым большим отличием от снов Ника была кровь.
Во сне Ника ещё не вся кровь была мёртвой.
В его сне все люди пахли намного лучше.
У Ника было воспоминание о том, как он от них кормился.
Он знал, что на самом деле кормился не он, но ощущения были такими ясными в его мозгу и тревожили сильнее явных следов насилия. Чужестранец с наибольшим энтузиазмом кормился от самых младших, едва не осушив двух восьмилетних девочек до конца.
Далее он кормился от двух других девочек, их юных кузин.
Ник помнил их вкус.
Он помнил, как пахла каждая из них. Он знал их возраст, их эмоции, когда этот больной мудак пил из них. Он помнил, как выглядели их лица, когда в их организм попало достаточно вампирского яда, чтобы сделать их покладистыми. Он помнил, как самая младшая улыбалась этому куску дерьма перед тем, как он сделал последний глоток.
Самой худшей частью был вкус.
Они были вкусными. Во сне Ника они были ох*енно вкусными.
Для этого мудака Чужестранца они были такими вкусными, что у него возникла эрекция, и он стонал при кормлении. Ник помнил эти стоны в своих ушах. Он помнил энергичные сосущие и причмокивающие звуки, пока он осушал их вплоть до самого костного мозга.
Этот больной мудак более медленно кормился от старшего ребёнка, единственного мальчика.
Ему было шестнадцать.
К тому моменту вампир наелся другими, но и мальчика ему хотелось. Ему всё равно хотелось осушить его до смерти.
Он наслаждался вкусом страха мальчика.
Он заставил мальчика смотреть, как он пожирает двух его сестёр, затем двух кузин. Он не накачал его ядом. Он хотел, чтобы тот смотрел. Он наслаждался его наблюдением, и к тому моменту, когда вампир пришёл за ним, бедный паренёк был вне себя от страха. Он даже не мог кричать. Он едва мог дышать.
Под конец Ник никого в жизни не хотел убить так, как это существо.
Ему хотелось стереть собственный мозг.
Ему хотелось отдраить его дочиста с отбеливателем.
Даже сейчас подавляя образы и ощущения, Ник закрыл глаза, сдерживая волну тошноты. Тошнота вплеталась в ярость, стирая комнату из виду.
Господи Иисусе.
Он знал, что чувство отвращения и ужаса было, возможно, менее вампирским, чем остальное, что он чувствовал в том сне. Может, это более человеческие чувства, которые были такими же ошибочными, как считал Чужестранец.
Но они не казались Нику ошибочными.
Они казались ему куда более реальными, чем всё остальное.
Он никогда не хотел выстраивать своё базовое определение себя или собственной идентичности, опираясь на эти примитивные, животные порывы. Ему плевать, «вампирским» это было или нет. Оба чувства ощущались как Ник, и жить означало иметь выбор.