Страница 3 из 67
- Стреляй! - выкрикнул он Прохору, встав прямо пред этим заполненным шкафом и даже не собираясь сдвигаться с места.
- Так отойди!
- Стреляй так.
Громкий голос приказывающий страшные действия заставил хохот утихнуть, а улыбки сбежать прочь. Шуткам подобного рода здесь не место, да и, казалось, что Егор в принципе шутит так себе, потому ребята лишь заметно напряглись.
- Я не хочу тебя ранить…
- Не хочешь, значит не ранишь, - абсолютно спокойным голосом заявил Кулаг, в подтверждение своих намерений вытащив из штанов пачку сигарет и зажигалку, тут же начав дымить. - Так что, стреляй.
Конечно, выстреливать в таких условиях было страшно всем. Мы не попали по несчастной не самой маленькой бутылке, а тут перед нами была задача не поранить нашего верного товарища, который слишком многое сделал для нас.
Командир был старше нас всех и, в момент этой игры, уже считался совершеннолетним студентом политического университета. Его родители являлись не бедными гражданами, которые владели хорошими бизнесами и обеспечивали нас, маломочных мальчишек со дворов, такой редкой, но, по факту, незаконной подработкой, которая сильно помогала каждой семье.
К тому же, футуристы никогда не считались лишь местом встречи, которое можно кинуть. В этом подвале можно жить, а с этими людьми отправиться на войну, будучи убежденным, что, если ты хоть сдохнешь прямо там на поле, выжившие донесут до лагеря твой труп.
Рабочая бригада.
И кто же мог согласиться выстрелить в сторону, где располагался их спаситель, Саша Белый?
- Стреляй, - повторял и повторял Кулаг, делая затяги всё длительнее и длительнее, подтверждая, что он не бредит и хочет, чтобы пуля из пистолета вылетела в его сторону.
Нервный мой лучший друг Сосо[22] недолго сумел простоять с убийственной вещью в руках, даже не пытаясь прицелиться или хотя бы навести дуло, исполняя приказ.
- Нет, - пискнул он, опуская оружие.
Долгое молчание и нервное касание к прикладу всё-таки завершилось отказом Прохора исполнять этот шаг.
Мы являлись неудачными стрелками, и, потом, терять кого-то, вроде вечного брата всея, отнюдь не хотелось.
За такое несогласие исполнять задание ему не будет ничего плохого, его не изобьют и не прогонят, лишь ещё долгое время командир будет припоминать трусость, которой в эту секунду болел каждый.
Пистолет приземлился на стол, и Кулаг глянул на него, а затем с нескрываемым презрением обратил свой взор в нашу сторону.
- Так, может кто-то другой хочет попасть? Или вы все - слабые новорождённые котята, что не видят границ меж мною и дурацкой полкой? Как по мне, это не граница размером в полтора экватора[23]. Здесь справиться можно.
По-прежнему все стоят на месте, стыдливо спрятав глаза.
- Некоторые из вас же требовали гибели Герасима, так, чем же вы будете его убивать? - гневно давил он нас. - Подкинете бомбу? Александр второй избежал этой кары 10 раз[24]. Влетите самолётом? Сейчас не 2001 год[25], а это не Москва, где можно подбить высотные здания. Тут такой способ погубит целый район. Изобьёте во дворах? Подстроите суицид? Что? Что вы сделаете?
Сильный затяг в, кажется, единственные работающие лёгкие в этом помещении. Без петли на шеи и привёл к массовой асфиксии[26].
Нашему вождю да в больницы бы к желающим подохнуть. Мигом бы извёл их на тот свет без какой-либо смертельной инъекции[27].
- Пистолет - ваш единственный способ лишить его жизни, - буркнул он, покрутив сигарету в своих руках, делая это движение специально максимально безразлично, словно он вовсе не просит нас направить дуло прямо на него, а ведёт обыкновенный диалог о погоде. – Но, вы не возьметесь за него, потому что вы - сказочники, а не убийцы. Не мстители, а всепростители. А может просто прощать вам нечего? Какие грехи на его ладонях?
Его речи были направлены на то, что мы взбесились. Не столько мы, сколько я. Тот гулял именно по моим подводным камням, напоминая о загубленной семье, о старом неработающем телевизоре, который оказался на помойке лишь в этом году, о мешках этой дурацкой каши.
Какие грехи на его ладонях? Можно спросить у ободравшихся со стен обоях, узнать у старого домашнего телефона, поинтересоваться у дешевых тарелок с подбитыми краями, которых у нас нет средств заменить. Зададим вопросы неодушевлённым, чтобы узнать об уходе тех, кто некогда одушевлённым был.
Какие грехи на его ладонях?
Моя раздробленная жизнь.
Это его самый главный грех.
Ведомый чувством ярости, резкого всплывшего желания, я приблизился к столу и схватил пистолет, направляя на его властную безразличную фигуру.
Прицел настроить, лишь бы не в него. Куда угодно, но не ранить брата. Футуристы не позволят жить, если я угроблю нашего владыку.
Да и, господи, моя совесть тоже меня куда подальше после подобного деяния пошлёт.
Недолго думая, я направил пистолет вверх, прямо на ту бутылку, которая осталась неприкосновенной после наших игр, и которая располагалась прямо над лбом Кулага. Если я промажу, если пуля полетит не так, то она окажется в голове моего верного товарища, и тогда шансов на спасение будет.
Только бы не промазать.
Нажав на курок, я успел прочесть, верно, целую молитву “отче наш”, которой меня учила мать, прежде чем услышал, как трескается пластик бутылки, а после, сумев сконцентрировать сильно затуманенные очи, узрел, как сигарета моего друга намокает, вместе с его лицом от той воды, что вылилась из несчастной дырки, пробитой в полторашке.
Кулаг был жив, бутылка пострадал, а я выстрелил.
- Стоит ли говорить, что я тобой горжусь, - отряхивая рубашку и отбрасывая мокрый окурок в сторону воскликнул Егор, приближаясь ко мне.
Восхищённая его улыбка во все тридцать два идеально ровных зуба и крепкие ладони на моих плечах, выдавали, насколько же он счастлив, что я сумел совладать с собой и попасть в цель.
Но куда больше он гордился тем, что я взял в руки оружие и смог совершить выстрел, зная, что может пострадать человек.
- Мы исполним твою мечту. Нашу мечту, - радостно восклицал он, оповещая всех о своём плане. - Как только моя нога ступит в дом правительства в качестве депутата, мы вернём себе город, освятив его добрым красным светом. Мы убьём императора, что будет стоять на пути у блага. Мы прикончим чёртового дьявола, Герасима Авильянова.
Тяжело сглатывая слюну, я молчал, поглядывая в его счастливые зеницы, слушая выкрики толпы, некоторые из которых грезились радостными, а другие удивлённые, в попытках осознать, очередной урок ли это, или же вождь говорит правду.
Лгать было совсем не для Кулага, и тогда до меня дошло, что он и впрямь готов устроить это убийство. Готов создать причину нашего спаса на крови[28], готов потерять убийцу где-то в невских водах, точно, как несчастных декабристов, и оставить тельце душегуба в поросенковом логе[29].
Он готов, и сделает всё, чтобы и футуристы подготовились к этому делу.
Это было лишь начало этой затеи, и мы ещё не знали, что через шесть лет план придёт к исполнению.
[1] Расстрел царской семьи́ был осуществлён в полуподвальном помещении дома Ипатьева в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.
[2] «Лихие девяностые» — термин с негативной оценочной коннотацией, приписываемый сложному периоду становления Российской Федерации в 1990-х годах, с присущими смене государственного строя социальной неустойчивостью и ростом преступности
[3] Организованная преступность в России — форма преступности, появившаяся в СССР в 1960-х годах, представленная организованными преступными формированиями, совершающими в основном корыстные и корыстно-насильственные преступления, ведущими теневую и легальную экономическую деятельность, имеющими коррупционные связи в органах власти.