Страница 7 из 15
5
В какой момент уроки, когда они просто сидели на траве больные лишь целью учить язык глухих, обратились в мирные посиделки на скамье, когда вообще не прибегаешь к жестам, — исключительно неясно. Но они часто в последнее время проводили занятия, как угодно, но не за повторением материала. В прошлый раз они и вовсе сделали само оборудованное кольцо для баскетбола и сыграли один тайм.
Очевидно, Любава игралась с сознанием гостя, но и он не отставал, применяя то тут, то там акробатические приёмы да свои магические экспонаты. Проиграть она себе не позволила, но для семейства стало истинным шоком, что она позволила матчу завершиться со счётом «ничья».
Чтобы их девочка, которая даже своей племяннице не согласна проигрывать, и так спокойно признала такой итог? Не видано, не слыхано.
А богиня в ответ лишь слегка приподнимала бровь, убеждая семейство, что просто не хочет дарить несчастному не магу чувство ничтожности и вгонять того в депрессию, особенно, учитывая то, какие у него убогие друзья и какой неудачный выбор возлюбленной.
В общем, сказала идентичные реплики, какие выкинула и в лицо самому факиру.
— Почему мы уселись на скамью?
— Ты видел мою юбку сегодня? — гневно шептала она, размещаясь пятой точкой на сиденье в их саду. — Я многое готова стерпеть, но порчу такой одежды не согласна.
— Приятно знать, что ты так прогибаешься только под мои занятия.
— Под абсолютно ненужные и убогие занятия, — добавила она, перекинув распущенные локоны назад. — Жертвы ради ничего. Кажется, ты подаёшь мне плохой пример жизненного пути.
Язык глухих предназначался как раз для того, чтобы богиня мыслей прекратила пользоваться своими мыслями и вести диалоги «слушая» мысли собеседника, что он подавал на свой рот, но их острых выражений оказывалось так много, что это банально оказывалось быстрее. Ей хотелось говорить с ним, подобное мерещилось интересным, хоть и признавать этого она не хотела, поэтому, когда она впервые начала болтать много и дала указ о том, чтобы жесты исчезли, ему не оставалось ничего, как поддаться под власть этого наглого саркастичного властителя.
— У тебя есть тату? — удивлённо обратился он, совсем случайно столкнувшись локтем с её ребром и заприметив чёрную надпись.
— Имеется, — шепнула та, не переводя взора на мальчишку с его прелестными разбросанными каштановыми локонами.
— И, что же оно значит?
Порыв принудил её повернуть очи в его сторону, и, стоило ей только исполнить сие действие, как она ощутила глоток интереса, его нескрываемого желания узнать истину, который показался ей сладостным нектаром и сам развязал язык.
— Психея на греческом, — призналась она. — Как богиня души.
— Это что-то из канонических греческих романов[14]?
Сам факт того, что он знавал такое понятие, прибавлял ему в её глазах большего восхищения.
— Нет, это канонический греческий миф, — молвила Любава, своим наглым извечным голоском, совсем не ощущая, как сквозь крошечные вздохи радости в её речах прослеживается вся её одержимость этими историями. — Об Эросе, сыне Афродиты, который влюбился в девушку Психею. Душу.
— Ух ты! Любовь! — саркастично протянул Саша, поглядывая в её синие бездонные глаза и не ловя в них незнакомую ему ранее эмоцию. — Я думал, что ты исключительна в своём мнении к этому чувству и оцениваешь его только, как легенду!
— Легенда для меня — это стремление всем помогать, при этом, не прося ничего взамен и не желая, — насмехаясь над товарищем, твердила Сатана, совсем не понимающая, кто правит её мозгом и языком сейчас. — Ну, и ещё повод наведаться в психиатрическую клинику, наверное.
— Тебе мой альтруизм прямо покоя не даёт…
— Не маг, это больше косит под шизофрению, нежели под адекватное качество человека.
Надув щёки и закатив глаза, парнишка отвернулся чуть в сторону, больше не рассматривая черт своей собеседницы, с её нежными белоснежными щёчками, на которых крайне изредка красовался натуральный румянец, и длинными ресницами, которые могли бы заворожить чужое воображение, и лишь попросил рассказать её эту легенду, уверенный, что она не будет нуждаться ни в едином его слове.
И впрямь, пока староста в красках описывала происходящее в отношениях между Эросом и Психеей, она ни на секунду не обернулась к своему собеседнику. Она не увидела, как он в одно мгновенье начал смотреть на неё так чрезвычайно пристально, с толикой немого восторга, вдохновляясь тем, насколько она пристрастна к греческим мифам.
Такая болезненная одержимость, дарующая жизнь, прослеживалась в нём, когда в руках оказывались атрибуты для фокуса; в его подруге, когда в руки к ней прилетали многочисленные книги, и в её сопернице, кейфующей от пошива одежды, когда она каждый укол пальцев воспринимала с раздражением, после радуясь тому, что такая ранка у неё есть.
Нечто подобное находилось и у наглой и самодовольной Сатаны, и, что греха таить, она отдавалась в эти греческие сказки со всей душой, аж заставив собеседника в один момент раскрыть рот в улыбке, наблюдая за её пересказом.
— У неё ещё две сестры, в итоге, вместе они: душа, ум и тело, — завершила она, кончая восторженный монолог. — Три части, определяющие любого человека.
После столь длительного и счастливого пересказа ей требовалось чуть времени, чтобы наладить дыхание, а её собеседнику несколько секунд, чтобы найти правильный следующий ответ.
— Хорошо, согласен, — молвил он, сумев совладать со своей широченной ухмылкой. — Ты — истинная богиня.
— Только сейчас понял?
Повернув голову в его сторону, на физиономию, которая уже избавлялась от этого восторга в его глазах, она всё равно уловила эту ниточку эмоции очарования, которую он испытал к её личине, внимая её вариации пересказа.
— А роман о Дафнисе и Хлое тебе как?
— Ты читал канонические греческие романы? — с нескрываемым потрясением и колкостью, будто задавая вопрос: «ты что, интересуешься не только хренью», — обратилась она.
— Моя мама некогда писала научную работу по каноническим греческим историям, так что, да, доводилось, — признался он, ощущая, как ручка властительницы мыслей лазает по его рассудку. — Писала об их точной формуле и старалась её вывести в идеале и… Ты уже сама нашла эту затею в моей голове.
Слишком часто принцесса туда заходила без спроса, но про понятие «личное пространство» она и слышать не хотела, а витать в его волшебном черепе, с его светлостью и какой-то шикарной чистотой, ей доставляло сплошное наслаждение.
— Так, ты всё ещё плохо разделяешь потоки мыслей, — заявила, усмехаясь, она. — Сколько мама тебя не учит, у тебя не получается.
— Извини, высшее божество, но я — не правитель человеческой головушки, как вы. Не могу так просто совладать с подобным делом.
— Да, ты — лишь никудышный не маг, — прошептала Любава, совсем не желая его обидеть, но при этом прям ощущая, что нужно что-то добавить сверху, чтобы не звучало так гневно. — Но получится потом. Когда-нибудь.
Слабенько усмехнувшись, она продолжили беседу.
— Точная формула греческих романов — это шедевр! — воскликнула саркастично девушка, перекидывая очередную прядь назад.
— Невероятно красивая девушка, невероятно красивый парень…
— И вот они влюбляются, всем окружающим назло…
— Тогда придут пираты, и украдут кого-то…
— Или смерть на время кого-то заберёт…
Слаженность их диалога воистину пугала. Стихотворные слаженные ритмы, при том, что это — не чтение мыслей, а чистая импровизация. Понимание этого тронуло опять какой-то кусочек рассудка гордой дамочки, но совсем не потревожила её товарища.