Страница 46 из 77
А после в грудь алдара врезался узкий наконечник монгольского копья, пронзивший чешуйчатый панцирь — и глаза Дауга затуманились…
Затем молнией сверкнула татарская сабля — и свет в них окончательно погас.
Задержавшись на какое-то время в схватке с ясами, монголы встали на противоположном берегу — и в их присутствие уже отступившие покоренные укрепились духом и пошли в атаку. Не так и много — человек триста пятьдесят — четыреста с заметно меньшим количеством копий, чем их было до схватки на броду... Ближе к берегу их встретили оставшиеся у воев сулицы и немногие метательные топоры — а вот после дружинники аланских алдаров и грузинских азнаури показали, чего они стоят в бою.
— Стоим!!!
Не знаю, как им это удалось — вроде как горцы с викингами и варягами никогда не пересекались, да и воевали они ранее в конных порядках… Разве что со славянами и варяжскими дружинами князей?! Так или иначе, ударили покоренные толково, практически идеальным клином в самый центр стены щитов! Ударили с яростью обреченных, неистово рубя щиты и шлемы отроков и сородичей секирами и саблями, да всей массой тесня моих ратников именно по центру, намереваясь рассечь наш строй пополам! Видя это я, до поры вставший за спинами воев, громко воскликнул:
— Все назад! Назад! Отступаем за засеку!!!
Русичи попятились первыми — а вои задних рядов, еще не связанные боем, так и вовсе едва ли не побежали, закинув щиты на спины. Но это не бегство — они просто стараются дать соратникам и время, и пространство для совместного отступления. Благо, что после истребления всадниками ясов крупного отряда монгольских стрелков, враг не спешит отправлять в бой новую партию лучников-хабуту… А присоединившиеся к нам горцы пусть и не поняли моей команды, но от их внимания не скрылось то, что мой отряд начал отступление — именно отступление, а не бегство! Так что вскоре они последовали вслед за нами.
…Уцелевшие покоренные, разгоряченные схваткой и первым успехом, попытались было преследовать — но позади их проревел рог, а брод стремительно пересек монгольский посыльный. И вскоре нукеры принялись выворачивать бревна надолбов из земли и песка. Чему мы нисколько не мешали — хошучи в качестве цели для удара дружинников меня вполне устраивают…
Прошло не менее получаса прежде, чем посреди засеки выросла достаточно широкая брешь для прохода конных. Расчистив путь всадникам, военачальник покоренных построил их напротив нас уже во всю ширину прохода, примерно той же стеной щитов, что и у нас… Но спешить с атакой он не стал — через брод проследовал еще один гонец, вскоре вернувшийся.
И только после этого горцы пошли в атаку, смывая своей и чужой кровью предательство сородичей перед татарами…
— Стоим! Стоим, пока их конники вперед не пойдут! Стоим!!!
…В этот раз враг не догадался повторить успеха пешего клина. Вместо этого татары начали давить всей массой на относительно нешироком пространстве бреши — да еще и при условии, что у нас имеется численное превосходство! Грохот ударов стали о деревянные щиты, так же как и железный лязг стоят страшные — но потеснить моих ратников у покоренных не получается ни на шаг… Кто-то, правда, пытается обойти стену щитов моих воев, протискиваясь между надолбов — но эти попытки также пресекаются ратниками последней шеренги, зорко поглядывающих по сторонам.
Пока все идет ровно…
И словно в ответ на мои мысли, на противоположном берегу вновь заревел рог — и конная масса всадников-хошучи стронулась с места! Видимо, у монгольского командира кончилось терпение — а может, оно кончилось и у самого темника… Подались назад покоренные, не желая быть раздавленными монгольскими батырами, принялись разбегаться по засеке — а татарская конница уже вошла в воду.
— Назад! Все назад, к лучникам!!!
Выждав всего несколько секунд для того, чтобы горцы начали спешно отступать назад (в противном случае ведь побежали бы следом за нами!), я дал приказ на отход. И тут же, достав рог, протяжно затрубил в него, повелевая лучникам начать обстрел брода! Парой мгновений спустя в воздух взмыли первые десятки стрел с гранеными и шиловидными наконечниками…
Короткий, стремительный бег — в этот раз именно бег — и остановившись у щитов, я хрипло прокричал:
— Как в проходе покажутся, бейте по скакунам! По лошадям бейте!!!
Команда поступила как раз вовремя: монголы уже втянулись в брешь в засеке — а первые всадники и вовсе миновали ее! Но теперь, когда бронебойные стрелы ударили по врагу с «пистолетной» дистанции всего-то в полсотни шагов, полетев по убойной настильной траектории, вдоль земли — никакая броня лошадей уже не спасает! Отчаянно заржали кобылы и мерины степняков, валясь на землю, столь же отчаянно закричали всадники, не успевшие затормозить коней и с разгона врезавшиеся в преграду, выросшую у них на пути… Между тем, отроки младшей дружины уже принялись запрыгивать в седла подведенных им лошадей, строясь за щитами. Но лучники пока еще ведут расстрел ворога, сбившегося на переправе и замершего у живой «пробки» у надолбов, лишь увеличивая ее плотность!
Кто знает — быть может, если бы стрел у нас было бы побольше, и мы бы только лучниками выиграли этот бой?!
Но после всех столкновений даже с учетом трофеев поганых, запас срезней истончился очень сильно. А стрел с гранеными наконечниками было в принципе немного…
— Влево уходим, влево — к бывшему острогу!!!
Младшая дружина начала смещаться и перестраиваться, поспешили к валу сожженного укрепления и пешие горцы… Создав мощную «пробку» из тел убитых животных, запрыгивают в седла стрелки, пока татары только разгребают завал да пытаются хоть как-то объехать его. Успеваем, успеваем мы построиться!
…Однако проходит не столь и много времени прежде, чем монголы справились с затором и принялись неспешно строиться за надолбами. Да и куда им спешить, если мы не атакуем, а завершаем перестроение на левом крыле? Впрочем, момент для атаки сейчас идеальный: переправиться на наш берег удалось примерно пятой части хошучи — но движению по броду, которой теперь уже никто не обстреливает, идет непрерывно. Прожди еще минут десять, и вся заметно поредевшая тысяча поганых окажется на нашем берегу… К тому же за спинами монголов на том берегу показались знамена покоренных горцев-всадников, еще не бывших в сече!
Так что пора.
— Труби атаку, Первак!
С поклоном приняв рог из моих рук, ординарец тут же поднес его к губам и гулко затрубил. А я, легонько коснувшись боков коня пятками, послал его вперед — после чего развернулся к дружинникам и во всю мощь легких воскликнул: