Страница 4 из 13
Члены TMRC делились на две группы. Некоторым нравилось конструировать реалистичные модели поездов, имеющих историческую и эмоциональную ценность, и декорации для макета. Это были так называемые «братья ножа и кисти». Они выписывали журналы по железнодорожной тематике и долго путешествовали в поездах по старым путям. Вторую группу гораздо больше интересовало то, что скрывалось под макетом, это был своего рода «энергетический комитет» клуба. Разрабатываемая ими система представляла собой некий синтез заумной машины Руба Голдберга и изобретений Вернера фон Брауна. Члены комитета постоянно дорабатывали систему, перестраивали, совершенствовали, иногда и «лажали», как говорилось в их группе. Члены второго комитета были одержимы устройством системы, ее усложнением, изучением влияния новых разработок и элементов на ее работу, выстраиванием оптимальной схемы.
Бо`льшая часть элементов системы, обеспечивающей работу железнодорожной модели, была подарена в рамках спонсорской программы компании Western Electric College (Western Electric College Gift Plan), а точнее, их телекоммуникационным подразделением. Руководитель клуба одновременно отвечал за телефонную сеть кампуса и позаботился о том, чтобы клубу было доступно сложное телефонное оборудование. Взяв его за основу, члены клуба разработали цепь, позволявшую управлять несколькими поездами одновременно, даже если поезда находились на разных участках одного и того же пути. С помощью телефонных дисков для набора номера «инженеры» из TMRC могли определять, каким поездом и на каком участке пути они будут управлять сейчас. Для этого использовалось сразу несколько телефонных ретрансляторов, перемычек и шаговых переключателей. Движение энергии от одного блока системы к другому сопровождалось звуками «чу-чу-чу».
Именно эта группа студентов разработала описываемую дьявольски хитроумную схему, и именно их ненасытное любопытство толкало вперед тех, кто бродил по лабиринтам университетских зданий в поисках компьютера. Всю жизнь они стремились к знанию через практику.
Главой «энергетического комитета» клуба был заразительно смеявшийся старшекурсник Боб Сондерс с румяным выразительным лицом и талантом управлять коммутационной аппаратурой. Его детство прошло в Чикаго. Как-то он построил высокочастотный трансформатор для школьного проекта – почти двухметровую версию трансформатора Теслы, изобретенного в начале XIX века для передачи высокого напряжения. Сондерс рассказывал, что после включения трансформатора вырубились все телевизоры в ближайших кварталах.
Еще одним членом «энергетического комитета» клуба был Алан Коток – одногруппник Самсона, полный, с лицом без выраженного подбородка, в очках с толстыми стеклами, родом из Нью-Джерси. Семья Котока вспоминала случай, когда трехлетний Алан отверткой вытащил штепсель из розетки, осыпав пол дождем искр. В шесть лет он собирал светильники, а будучи старшеклассником, однажды попал на экскурсию в исследовательскую лабораторию Mobil в соседнем Хэддонфилде, где увидел первый в своей жизни компьютер. Оправившись от шока, он не раздумывая сделал выбор в пользу МТИ. Уже на первом курсе он заработал репутацию одного из самых талантливых членов «энергетического комитета» TMRC.
Члены этого комитета каждую субботу съезжались на свалку Эли Хеффрона в Сомервилле в поисках запчастей, чтобы потом часами лежать на спине под железнодорожным макетом, изредка отдыхая в небольших крутящихся креслах. Они могли работать ночь напролет, несанкционированно подключая системы железнодорожной модели к телефонной линии Восточного кампуса.
Костяк клуба часами проводил время в своем помещении, постоянно совершенствуя систему и споря о дальнейших планах. Они изобрели собственный сленг, непонятный посторонним, кому случалось сталкиваться с этими фанатично увлеченными подростками в клетчатых рубашках с карманами и вечными карандашами в них, китайских брюках и неизменной бутылкой кока-колы. Участники TMRC купили собственный автомат за пугающую сумму 165 долларов. Расходы окупились через три месяца благодаря установленной членами клуба цене в 5 центов за бутылку. Чтобы увеличить продажи, Сондерс установил рядом разменный аппарат для желающих приобрести бутылку кока-колы. Аппарат проработал долгие годы. Если часть оборудования выходила из строя, это называлось «лузернулось» (losing), если оборудование разрушалось, говорили «манданулось» (munged, mashed until no good), два стола в углу помещения были не офисом, а «дырой» (orifice), тот, кто настаивал на прохождении обучения, назывался «тулзой» (tool), мусор – «крафтом» (cruft), а реализованный проект или продукт, созданный не только для достижения конкретной цели, но и для собственного удовольствия от воплощения идеи, – «хаком» (hack).
Этот термин, вероятно, в стенах МТИ появился еще ранее. Им здесь называли редкие студенческие выходки, например покрытие купола здания кампуса фольгой. Когда члены клуба упоминали «хак», они выражали свое уважение. И хотя кто-то посчитает хитроумное соединение ретрансляторов простым «хаком», следует учитывать, что хак предполагает инновации, стиль и виртуозное владение техникой. Можно было бы преуменьшить значение «хака системы» (сравнив его с тем, как кто-то просто «ломает», словно хворост), однако в процессе столько мастерства, что, пожалуй, сложно не воздать ему должное.
Самые продуктивные члены «энергетического комитета» клуба гордо называли себя хакерами. В стенах клубного помещения в здании № 20 и комнаты, где проводились учебные занятия и велись многочисленные технические споры, участники группы самовольно возвели себя в ранг героев исландских легенд. Вот как Питер Самсон описал себя и своих друзей в поэме, написанной в стиле Карла Сэндберга, в клубном проспекте:
Великий стрелочник,
Тестер предохранителей, творец-путейщик,
Строитель железных дорог и продвинутый ломщик систем;
Чумазый, волосатый, раскинувший свои щупальца,
Аппарат с точечной функцией и индикаторами:
Я слышал, что ты злодей, и поверил; ибо я видел, как ты заманиваешь послушников системы цветными огоньками…
В пыли под башней мы взламываем все подряд,
Ломаем так, как это делает невежда-первокурсник, не терявший работы и не вылетавший из школы.
Ломаем пульт управления, чтобы добраться до переключателей, контролирующих движение поезда по макету,
Ломаем!
Мы хакеры, чумазые, волосатые, юные, неудержимые, те, кто палит диоды и гордится тем, что он стрелочник, тестер предохранителей, творец-путейщик, строитель железных дорог и продвинутый ломщик системы.
При любой возможности Самсон и его друзья проникали в компьютерную комнату со своими платами, мучая машину для совершенствования системы переключателей под макетом. И, что не менее важно, они видели, что происходит с вычислительной техникой, если довести ее до предела.
Весной 1959 года в МТИ для первокурсников внедрили новую дисциплину – курс программирования на компьютере. Учитель с дикой копной волос и непослушной бородой – Джон Маккарти, магистр математики, – был классическим сумасшедшим профессором. Ходили истории о том, как он мог внезапно подойти к вам в коридоре и ответить на вопрос, заданный ему несколько часов или даже дней назад, и ответ оказывался блестящим.
Маккарти входил в узкий круг избранных, работавших в совершенно новой форме научного познания с помощью компьютеров. Переменчивый и противоречивый характер его области исследований был очевиден из названия, которое Маккарти дал ей: «Искусственный интеллект». Он искренне верил в то, что компьютер может быть умным. Даже в таком наукоемком месте, как МТИ, большинство считали такую мысль нелепой. Они считали компьютеры полезными, хотя и абсурдно дорогими инструментами для больших объемов вычислений и разработки систем противоракетной обороны (так с помощью «Вихря» (Whirlwind), самого большого компьютера МТИ, была разработана система раннего оповещения SAGE). Но мысль, что сами компьютеры могут представлять собой объект научного исследования, казалась скептикам смешной. В конце пятидесятых информатика отсутствовала в списке предметов МТИ. Маккарти с коллегами работал на факультете электротехники и предложил к изучению курс № 641, который весной стали посещать Коток, Самсон и другие члены TMRC.