Страница 13 из 15
Секундное размышление и мобильный отправляется вслед за ключами.
Отступать не в его правилах. Тактика нападения, которой прежде принял решение придерживаться хоккеист, так стремительно не меняется. Иначе — это свидетельствует исключительно о его слабости. А Соколов свою слабость демонстрировать не привык. Это как на заседании в зале суда. Если желаешь переломить дело на свою сторону, в таком случае, без колебаний иди в наступление.
По правде, ему сейчас конкретно не до этих драм. Занят по самую макушку, ведь на носу плей-офф кубка и изнуряющие тренировки по несколько раз на дню.
Смирнов нахмурился, направляясь на кухню, прихватывая початую бутылку коньяка. Наплевать. Нарушать спортивный режим ему не впервой.
На губах неизменная меркантильная усмешка. В его телефонной книге порядка сотни контактов легкодоступных барышень, которые, стоит только лишь щелкнуть пальцами, с радостью готовы прыгнуть на член, только лишь исключительно за его смазливую мордашку… Однако, перед глазами, словно высечено на сетчатке, лицо Рафановой в тот момент, когда она застукала его развлекающимся с капитаном их группы поддержки.
Плевать. Он — это не прыщавая восмиклассница, какую только что кинул парень, чтобы сидеть и упиваться горем, потому что от него ускользнула девушка. Он — хоккеист. Нападающий. Рано или поздно, он загонит свою добычу в угол.
Все её слова про то, что она к нему больше ничего не чувствует — ложь, в которую он даже и не думал верить. Веронике больно, однако, он приложит всё усилия, чтобы вырвать ненависть из неё вместе с корнем, вернув то самое чувство, которое он так и не смог вовремя оценить.
***
Ярослав Варварский.
— Знаешь её?
Уточнять не стоит. Гаврилов итак кидает на меня уж больно красноречивые взгляды, что тут и дураку будет понятно — у него есть какая-то информация, которой все ещё нет у меня. И, судя по всему, информация довольно любопытная, иначе он бы не кривил рожу так, словно я, на его глазах, совершил каминг-аут, а не засматриваюсь на вполне симпатичную девицу.
— Лично не знакомы, но… — слышу как брюнет звонко цокает, а после скрещивает руки на груди, привалившись боком к капоту своей машины.
— Но… ?
Что я недолюбливаю в Гавре, так это его любовь создавать драму. У того что не день, так маленькое драматическое событие — взять ситуацию с его Ангелиной — эдакий бразильский сериал на выезде.
— Два слова. Она — Сокола.
— Не понял, — хмурюсь, чувствуя, как едва не скрипнул зубами, переводя взгляд с друга на другую сторону парковки, где так же топталась девчонка, около своего белого фольксвагена. — Сестра? — задаю вопрос, казавшийся самым логичным.
Я слышал, что в нашей альма-матер, обучается младшая сестра Сокола. Скажу больше, ещё давно, когда мы с ним общались более радужно нежели, чем сейчас — пересекались, когда та приезжала на каникулы в город. Я, тогда, никого кроме Вики и не замечал, что уж говорить о девятикласснице, которая, к тому же, ещё и сестра твоего лучшего друга.
Неужели и впрямь она?
— Все куда более прозаичнее. Баба, братан, ба-ба, — зачем-то по слогам, дублирует Гаврилов. — Бывшая или нынешняя, точно не знаю. Месяца четыре назад, пересекались на одной тусовке. Но, блять, ты не поверишь, она в натуре сестра хоккеиста. 98-го из Витязя, помнишь? — ухмыляется, демонстрируя ямочки на щеках.
Плевать я хотел на его ухмылки, пусть прибережет их для своей ненаглядной. Пускай скорее объяснит, с каких пор моя жизнь, за один короткий разговор, начала так же трансформироваться в очередной эпизод Санта-Барбары. Знал же, что наше столь тесное общение, рано или поздно, до хорошего не доведёт.
— Погоди, — догадка, яркой вспышкой, озарила память. — Он же, вроде Тихомиров, а она — Рафанова.
Встречаю такой же удивлённый взгляд друга, но даже и не тороплюсь объяснять, какого черта я знаю фамилию этой пигалицы. Гавр разводит руками, дескать «откуда мне знать, почему у них разные фамилии», а я и сам, не спешу пока забивать этим голову. Тихомиров мой ровесник, возможно, даже старше на пару лет. Странно, что эти двое ни капли не похожи внешне. Возможно, сводные.
— Уверен, что это точно она?
Уже давно было пора свыкнуться, что дерьмо из жизни ни в коем случае не уходит окончательно.