Страница 12 из 15
Глава пятая.
Соколов с ожесточением захлопнул входную дверь, бросая куда-то во темноту квартиры зажатую в пальцах связку ключей с нелепым металлическим брелком Харли Квин — ещё пару часов назад, ему казалась, что сегодня эта связка вернётся к своей владелице. Однако, у Рафановой были свои планы на этот счёт.
На своих собственных висела идентичная фигурка в обличье Джокера. Пожалуй, эта была первая парная побрякушка, которую Соколов с гордостью таскал, и чертовски опасался утратить в период очередного загула.
Как-то раз, даже поставил на уши все руководство одного из увеселительных заведений, когда не сумел обнаружить затерявшуюся подвеску, промеж мягких диванных подушек.
Парень и сам никак не осознавал, по какой причине так ценил эту вещицу, что стоила практически копейки.
Это ведь Рафанова следовала идиотской, исключительно бабской, тенденции коллекционировать всевозможный старый хлам — из серии: совместных билетов в кинотеатр, либо с его очередного матча.
Соколов безошибочно располагал информацией, в каком месте квартиры ранее покоилась специальная коробочка, в которой она их хранила.
Окинул унылым взглядом прихожую, да так и скатился спиной по металлической двери, присаживаясь на морозный кафель, прямиком в одном полотенце на голое тело. Ухватился руками за черепушку, сжимая промеж пальцев отросшие волосы, и крепко зажмурился, упираясь затылком в холодный металл.
" — Лёш, прекрати, мы оба знаем, какой ты настоящий».
Он мог бесконечно себя обелять, но эту простую истину не сотрешь ни одной бутылкой отбеливателя. Возможно, сейчас это прозвучит лишь, как жалкое оправдание, однако, он не всегда был «таким». Было время, когда ему казалось, будто он никогда не отступится от своих убеждений. Никогда не скатится настолько низко.
Сейчас, оглядываясь на того парнишку, Соколову было искренне его жаль. Его поломали — едва не вывернули внутренности наружу, заставив захлёбываться кровью, глядя на собственные раздробленные кости.
Он никогда не относил себя к рождённым с золотой ложкой во рту. Всё то, что имел, было получено исключительно через преодоление. Порой, приходилось себя ломать. Никогда не был праведником. Убеждён, что каждого есть свои грехи. Он же, предпочёл нести их с достоинством, нежели упиваться жалостью к самому себе.
" — Оказалось, все было ради того, чтобы засветится в континентальной лиге.»
Кто-то в силах охарактеризовать его двуличным, и, с верностью во все без исключения девяносто девять и девять процентов — окажется абсолютно прав. В окружении друзей — он один, среди членов семьи — другой, а один на один со своими тараканами — третий, и хрен кто предполагает об этом.
Он не солгал ей. Действительно заигрался и потерял ту самую нить своего меркантильного плана, влюбившись в неё по уши.
Сможет- ли он так просто отказаться от «своего»? А, если она так и не простит?
Шальная догадка прострелила рассудок, заставляя зубы стиснуться едва ли не до звучного скрипа.
Она же красивая до одури. До такой степени, что стоило бросить взгляд на упругую попку, как член стремительно наливался кровью, а в висках набатом барабанила исключительно одна мысль «моя».
Смирнов и вправду гордился своей девушкой.
Видел, какими взглядами ее провожали парни из его команды. В том числе, даже далеко не холостые. Видел, как на неё обращали внимание его приятели мужского пола, едва ли не все без исключения.
И, всякий раз, цинично ухмылялся, дескать: «Смотри, но не прикасайся. Это принадлежит мне».
Теперь — нет.
Больше не принадлежит.
Он никогда в жизни не задумался, как она проводит свое свободное время. С каким окружением ей приходится поддерживать отношения, и много ли из их числа холостых мужиков. Взять одного еë дружка — Савельева, которому ему хотелось вмазать ещё впервые пять минут общения. Неизвестно от чего, однако, факт остаётся фактом — между Соколовым и дружком Рафановой возникла взаимная неприязнь едва-ли не с первого взгляда. Ну, хоть убейте, не верил хоккеист в дружбу между мужчиной и женщиной.
Блядство.
О чем он думает?
— Блять, — кулак впечатывается в стену. — Почему… именно… она, — рычит, сквозь плотно сжатые зубы, а очередной удар не приносит облегчения. Разум не прекращает красочно воображать разнообразные картинки, где всякий раз она с другими мужиками, либо вовсе под ними. — Почему…
Какое количество раз, в порыве очередной ссоры, Соколов слышал слова о том, что она уйдёт, однако, каждый раз, девушка не ускользала дальше порога их спальни. У него в арсенале имелся безотказный метод примирения с брюнеткой, который годился для всех разногласий. А уж, по прошествии, жаркого примирительного секса, у неё не то что мысли, изредка и физических сил не хватало для того, чтобы исчезнуть.
Однако, тогда были несколько иные обстоятельства.
Само собой, были прецеденты, однако хоккеисту раз за разом удавалось выйти сухим из воды, выернув все в таком свете, что она вовсе выглядела ревнивой истеричкой, закатившей скандал на пустом месте.
Нет, она ни в коей мере не истерила.
Фактически, ценил Рафанову он в частности за то, что она эти истерики, можно сказать, ему и не устраивала. Не упрашивала вливать в неё бесчисленное количество средств, покупать ювелирку, или полететь пошопиться в Ниццу, как это выделывала основная масса его девиц-однодневок до неё.
Парень знал, что имея довольно состоятельных родителей, недостатком средств она не страдала.
Вплоть до встречи с ней, Соколов даже не предполагал, что такие на самом деле бывают. А как узнал ближе, моментально понял, что сорвал джекпот. Не говоря о том, какую роль в мире хоккея играл её отец.
Временами, ему становилось скучно. Не хватало драйва, вследствие того и пускался в разнос.
Безусловно, у них был постоянный, первоклассный секс — к нему, по большому счету, вовсе нет никаких претензий. Однако, с Рафановой спокойно двадцать четыре часа в сутки.
А он не привык к безмятежности.
Он привык к адреналину пламенно свирепствующему в крови.
Ему куда ближе мчаться по ледовой арене, где в тебя в любой момент могут поломать — или же ты сам можешь стать причиной чьих-то увечий; либо участвствовать в нелегальной гонке по автостраде на запредельных скоростях, ощущая гул ветра в ушах — нежели размеренный ритм жизни.
Ты можешь целую жизнь насыщаться исключительно высокой кухней и неподдельно ею наслаждаться, однако, стоит попробовать фаст фуд и уже не сумеешь оторваться. Разумеется, ты не станешь довольствоваться им каждый день. Скорее, время от времени, будешь втайне от остальных организовывать праздник живота.
Подобным образом, у Соколова с девушками. Рафанова устраивала по всем параметрам, но периодически, хоккеиста тянуло к чёртову фастфуду.
Соколов искренне был убежден, что моногамных мужчин не бывает — это давным-давно прописанная истина. У каждого был определённый бэкграунд, когда он, как минимум, задумывался об измене.
А если кто-то свидетельствует об обратном, то безбожно лжет.
Руки сами потянулись к мобильному, а пальцы зависли над контактом «Малыш», показывавшимся чем-то чужеродным на фоне бесчисленного множества девиц с перечислением имен, и выдающихся параметров тел.