Страница 7 из 10
Двери, почему-то, не распахнулись. Она навалилась на огромную створку всей тяжестью своего лёгкого тела, просачиваясь сквозь образовавшийся проём в шуршащий страницами альков науки. Студенты, аспиранты, кандидаты, младшие и старшие научные сотрудники трудились над трудами докторов, профессоров, академиков и просто людей. И только дядечка-учёный прозябал в трудах по охране телефона, зеркальца, расчёски, кошелька с триста двадцатью рублями, обширного перечня дешёвой косметики и более обширного перечня ежеминутно необходимых для девушки вещей, хранящихся в сумке, вместимости которой позавидовал бы любой американский морпех. Девушка шла по проходу между столами, но теперь её походка разительно отличалась от предыдущего, скомканного перемещения на перекур. Если бы случилось чудо, и в читальном зале сидела какая-нибудь манекенщица, то она бы просто лопнула от зависти, увидев это дефиле. Сияющее лицо, вздёрнутый подбородок, выбрасываемые от бедра стройные ноги и порхающие в такт грациозным движениям тела окрылившиеся руки. А если бы скулящая от досады манекенщица присмотрелась повнимательнее, она бы заметила в ладошке конкурентки свёрнутый клетчатый листок, на котором был контракт сразу со всеми известными дизайнерами. Но сжалимся над скромной труженицей подиума, которой и так приходится несладко, поскольку наше воображение загнало её в читальный зал. Если бы она ещё узнала про контракт, то впредь смогла бы демонстрировать искушённой публике только модели инвалидных колясок с колёсами от Юдашкина и стразами от Сваровски.
Взгляд девушки излучал силу и гордость. Да, она очень гордилась тем, что под завитой при помощи горячих щипцов причёской, сложились не менее красивые извилины столь проницательного ума. И этот ум очень скоро позволит ей подняться даже не на одну ступень, а на целый пролёт лестницы, ведущей в настоящую жизнь.
Она отыскала глазами своего помощника, который пока не подозревал, что ему придётся поддерживать её под локоть в этом восхождении… Так она и знала!.. Большая служебная собака в очках сидела, уткнувшись в свою книгу, и даже не помышляла делать стойку около её сумки. Да в таком состоянии с него самого хоть неглаженую рубаху снимай, он и ухом не поведёт, пока не сдёрнут его очки с линзами как у телескопа. Хотя бы для приличия повернул голову в сторону её стола. Тоже мне, благообразный! «Юная леди, конечно, конечно, ах, простите, извините». Неужели не услышал, как она входила, или как шла по проходу? На самом деле не замечает, зарывшись в свою книгу, или делает вид, что не замечает? Игнорирует?! Ну погоди, Телескоп!.. Разозлившись, девушка тут же окрестила дядечку обидной кличкой, которая, скорее всего, преследовала того всю сознательную жизнь. Игнорировать её!.. Да он хоть знает, кто она теперь!.. Владычица мира морского! Да у неё не то что золотая рыбка на посылках – все отварные и запеченные лангусты и омары строем ходят! Прерывисто дыша от возмущения, она, демонстративно не обращая внимания на дядечку, подошла к своему столу и с нарочным грохотом задвигала стул, усаживаясь на место. Телескоп нехотя повернулся, пытаясь засечь вспышку сверхновой. Его левая рука, услужливо развернув ладонь, показала на её книги и висящую сумку «Вот, мол, всё на месте, посмотрел, как Вы и просили». Девушка чуть не фыркнула от досады, но свёрнутый клетчатый листочек в её руке упёрся острым уголком в сжимающую его ладошку. И пункт 4а тут же обязал улыбнуться и с неглубоким поклоном тихо произнести предписанные в данной ситуации благообразные слова: «Большое спасибо». Дядечка, видимо, тоже с самого детства знал все благообразные предписания для каждой ситуации и, улыбнувшись, ответил: «Не за что». Тут же потеряв интерес к сверхновой, Телескоп уткнулся в свой участок звёздного неба с такими любимыми старинными созвездиями. «Ну погоди, Телескоп!» – повторила она про себя, набрасывая в голове сценарий второго выпуска мультсериала, где Телескопу, в отличие от предприимчивого зайца, не удастся избежать цепких лап хитрой девушки.
За окнами читального зала темнело. «Сколько он ещё будет там сидеть?» – подумала девушка и, приоткрыв сумку, посмотрела на экран мобильного, уточняя время. Почти половина восьмого. Читальный зал работает до восьми. Ещё максимум полчаса. Пропущенных звонков не было. Да и кто будет звонить. Все девчонки знают, что она в библиотеке, а тут за разговоры по телефону сразу выгоняют. Перед входом в читальный зал и на его стенах висят громогласные таблички с предупреждением о применении этой высшей меры к преступникам, нарушившим закон тишины. Дядечка засуетился. Гулко шлёпнула закрывшаяся деревянная обложка. Но он ещё делал какие-то записи в небольшом блокноте. Надо его опередить. Чтобы не показалось подозрительным, что она начала собираться одновременно. Она уже давно была готова к быстрой рокировке. Все книги сложены кучкой, кроме одной, раскрытой перед носом, для изображения кипучей научной деятельности. Сумка упакована и застёгнута. План предстоящего обогащения лежит в заднем кармане и греет нетерпеливо ёрзающие ягодицы. Девушка с ленивым видом закрыла книгу и торжественно водрузила её поверх общей стопки. Закончив почётное возложение и мысленно отсалютовав могиле неизвестного студента, она, потягиваясь, поднялась с места. Взвалила на плечо отекшую от долгого висения сумку и вышла в проход, деловито собирая под мышку полученные под студенческий справочники и энциклопедии.
Девушка ждала Телескопа в засаде, устроенной ею за высоким крыльцом библиотеки. Лёгкие тени сомнений и волнения играли в салки с её мимическими мышцами, а сложенная в горстку ладонь скрывала от вражеской оптики огонёк дамской сигареты «Вирджиния Супер Слимс». Она, как необстрелянный партизан, надеялась успеть покурить перед боем, пока дядечка-учёный будет сдавать свою старинную книгу со всеми её допусками и разрешениями. «Поди будут проверять каждую страничку, чтобы не дай бог не загнулся уголок, который сразу бы уменьшил ценность книги на энное количество У.Е».
Было довольно прохладно. Весна весь день провела у плиты: варила на асфальте кашу и выбрасывала на неё сожжённые в спешке чёрные блины с рваными краями. Но вечером она гасила свою печь и, укутавшись в плед, засыпала в кресле качалке, позволяя холоду всю ночь смазывать её огарыши тонким слоем льда.
Телескоп выкатился на крыльцо неожиданно быстро. Две его линзы ярко блеснули, отражая мерцающий свет разогревающихся фонарей. Девушка быстро погасила сигарету, хрустнув сапожком по ледяному крошеву. Телескоп, по-мальчишески резво, проскакал по лестнице и покатился к остановке, не жалея своих туристических ботинок, с треском и хлюпаньем ступая по схватившимся тонким льдом лужицам. Она тихонько порхнула следом, стараясь не влететь в разверзнутые стараниями этого благообразного дядечки ледяные воронки с серебристо-чёрной водой. Хотя теперь, в накинутой поверх его смешного одеяния длинной ветровке, он выглядел не так уж и благообразно. Издали его можно было принять за обычного работягу, возвращающегося домой после разгрузки двух с половиной вагонов окорочков. По дороге этот работяга подойдёт к «своему» ларьку, купит «Приму» и бутылку «Жигулёвского» и угрюмо поплетётся к скопищу хрущёвок. Дома он заткнёт ворчливую пасть жены извлечённым из-за пазухи свёртком с отходами американского птицеводства, плюхнется с пивом на диван и, устало посмеиваясь, будет смотреть очередное шоу отечественных комиков, пока не начнут слипаться утомлённые их политикой глаза. Но так можно подумать, глядя на дядечку только издали. Вблизи его бородка и очки сразу убивали все навеянные поношенной ветровкой и тракторными ботинками ассоциации. Девушка поравнялась с шагающим без выбора удобного пути Телескопом, то ловко, то не очень, отскакивая от летящих из-под его ботинок искрящихся брызг и снежной каши.
«Тебе не в учёные, а в трактористы надо было идти, грязь месить!» – проворчала про себя девушка и, заглядывая в блестящие окуляры, радостно произнесла: