Дебют

После этого пришёл приказ о переброски моего отряда дальше, в близь Московских уездов, где якобы были замечены отголоски повстанческих формирований. Там мы провели практически всю весну охотясь то на мифических повстанцев, то на простых бандитов с большой дороги. Последних мы хотя бы выслеживали.

Но в рапортах, отсылаемых в Петербург, всё же приписывали наличие в их рядах бывших повстанцев и врагов империи.

В конце мая нас перебросили уже к прусской границе. Якобы часть тех, кого мы гоняли, рванули прочь от имперских земель в Пруссию, где якобы есть их формирования за бугром.

Так мы оказались сначала в Полоцке, а потом добрались и до Вильны, а в конечном итоге встали под Сувалками в Акимовской заставе.

Тут уже нам пришлось не только курировать приграничные рубежи, но и поддерживать порядок в здешних окрестностях, так как из-за близости с границей, разбоев и грабежей было в разы больше.

Всё это время я не имел связи как с Марией Павловной, так и с Николаем и Розой, ну и со своей невестой Анастасией, которая, наверное, спала и видела, в мечтах, что я сгину в этих местах вместе со всеми её несущими проблемами.

Наверное, её мечтами и случились у меня несколько заварушек, которые были весьма опасны.

Взять хотя бы поимку банды Балуева.

Признанный внебрачный сын графа Балуева, который в своё время окончил гимназию и не получив желаемого от отца и страны, пошёл в бандиты с большой дороги, и якобы по слухам принадлежал к некой преступной организации наёмных убийц.

В его рядах были беглые солдаты, которые так же обладали знаниями гимназистов, и даже непризнанные бастарды, что делало их банду страшной силой наводившей ужас на Полоцк и его окрестности, а также Вильну, в плоть до границ Пруссии.

Мы выследили их в лесах, где располагался их временный лагерь, но застать врага врасплох не вышло. По итогу мы понесли большие потери. Мой отряд отделался малой кровью, а вот отряд графа Польнина был практически уничтожен, а сам лейтенант получил серьёзные травмы, после которых его вероятней всего комиссуют из армии.

Желание выслужиться и получить лавры на поимке опасного атамана преступной вольницы, сыграло с графом трагическую шутку. Его люди были разбиты, а он сам чуть не отдал богу душу.

А мне и моим подчиненным пришлось потом, ловить их по лесам, где было полно их укрытий.

Также всё это время, будучи на службе, я оттачивал свои техники, и чем сильнее я становился, тем больше меня посещали мысли о возможности шагнуть за пределы обычных канонов родовых техник.

И тогда в свободное время покидал заставу, я уходил от людей, размышляя над тем, что можно придумать ещё с силой, которая у меня появилась со вторым шансом на жизнь.

Ни что так не толкает на прогресс человека как чувство самосохранения, а помня мемуары Острогова, что вступив в бой с представителем рода Полозовых надо быть готовым к тому, что против тебя будет не только он, но и его сотворённые существа. Толкало к развитию и в мороз, и в слякоть, и в зной.

Дабы понять силу сотворения, которой обладали Полозовы, я многие свободные часы потратил над размышлением и представлением этих техник которых я в принципе не знал, но имел ключи к этим элементам.

Однако этого было мало, ведь теорию всегда надо подкреплять практикой и изысканиями.

Летние месяцы нескончаемых проб и ошибок. Сотни, а может и тысячи попыток воспроизвести их техники по мемуарам Острогова, были увенчаны моими провалами, которые стали бесценным опытом на пути к моему триумфу.

Уже через пару дней мне предстоит путь обратно в Петербург, где мне предстоит вновь стать учащимся, только вот уже не гимназии, а в лицее.

А с моим появлением, думаю, мои заклятые друзья активизируются, воплощая в жизнь все, что смогли придумать за отведённое им время моего отсутствия.

Встав с земли, я потянулся всем телом, и улыбнулся шныряющему в траве, словно сознанному из белого тумана и серой дымки мангусту, который, стоило мне его мысленно позвать, пулей взобрался по мне на плечо, и издал писк.

— В этот раз идеально, — провёл я ладонью словно по искусственной шкурке зверька, после чего сложил фигуру из пальцев, используя одну руку, и произнес. — Развейся.

В тот же миг мангуст распался серо-белым туманом, а я зашагал обратно к заставе.