Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 32 из 52

Бормоча ругательства, Хэдли задернул портьеры так плотно, что в комнату проникал лишь тонкий лучик света.

— Ничего не поделаешь — придется рискнуть. Мы будем сидеть здесь тише воды ниже травы. Если им есть что скрывать, они могут выболтать это, как только войдут в квартиру и закроют дверь. Люди часто так делают. Кстати, что вы думаете об О'Рорке?

— Я думаю, — энергично отозвался доктор Фелл, — что он самый толковый, стимулирующий и многообещающий свидетель из всех, с кем мы сталкивались за все время этого кошмара. О'Рорк спас мое интеллектуальное самоуважение. Фактически он так же просветил меня, как церковные колокола.

Хэдли, вглядывающийся в щелочку между портьерами, обернулся. Выражение его лица было свирепым.

— Какие еще церковные колокола?

— Любые, — отозвался из мрака голос доктора Фелла. — Одна мысль об этих колоколах пролила на мою ослепленную языческую душу свет и бальзам. Возможно, это спасет меня от ужасной ошибки… Нет, я в абсолютно здравом уме. — Наконечник трости забарабанил по полу, а голос стал напряженным. — Свет, Хэдли! Наконец-то свет и благая весть на колокольне!

— Вы уверены, что на колокольне нет чего-то другого? Тогда, ради бога, бросьте ваши мистификации и объясните, что вы имеете в виду. Полагаю, церковные колокола сообщили вам, как был проделан трюк с исчезновением?

— К сожалению, нет, — ответил доктор Фелл. — Они сообщили мне только имя убийцы.

В комнате воцарилась напряженная тишина, осязаемая физически, как сдерживаемое дыхание, вот-вот готовое вырваться. Голос доктора Фелла прозвучал рассеянно, почти неуверенно, но это придавало его словам особую убедительность. Внизу захлопнулась задняя дверь. На лестнице послышались шаги двух человек. Одни шаги звучали резко, отрывисто и нетерпеливо; другие были тяжелыми и волочащимися, сопровождаясь стуком трости о перила. Звуки становились громче, но никто не говорил. Ключ царапнул замок наружной двери, которая открылась и закрылась, щелкнув пружинным замком. Раздался еще один щелчок, и в коридоре зажегся свет. Затем — очевидно, когда они смогли видеть друг друга — оба внезапно заговорили, как будто долго сдерживались.

— Значит, ты потеряла ключ, который я тебе дал, — произнес негромкий, но резкий мужской голос, в котором слышалась насмешка. — И ты говоришь, что не приходила сюда вчера вечером?

— Ни вчера, ни в другой вечер. — В голосе Розетт Гримо слышалась тихая ярость. Потом она засмеялась. — Я вообще не собиралась приходить. Ты меня слегка напугал. Признаюсь, мне не слишком нравится твое убежище. Ты приятно провел время, ожидая меня вечером?

Послышалось движение, как будто она шагнула вперед, но остановилась.

— Ты, маленькая чертовка, — снова заговорил мужчина. — Я скажу тебе кое-что для твоего же блага. Меня здесь не было. Я тоже не собирался приходить. Если ты думаешь, что тебе достаточно щелкнуть бичом, чтобы люди начали прыгать через обруч, то ко мне это не относится, понятно? Можешь прыгать самостоятельно. Меня здесь не было.

— Это ложь, Джером, — спокойно сказала Розетт.

— Почему ты так думаешь?

Две фигуры появились в слабом свете, падающем от приоткрытой двери. Хэдли протянул руку и отодвинул портьеру, затарахтев кольцами.

— Мы тоже хотели бы услышать ответ, мистер Бернеби, — сказал он.

Поток тусклого дневного света застиг их врасплох. Оба лица застыли, как на фотоснимке. Розетт вскрикнула и подняла руку, словно закрываясь от камеры, но на ее лице мелькнуло выражение злобного торжества. Джером Бернеби стоял неподвижно; его грудь быстро поднималась и опускалась. Его силуэт в старомодной широкополой шляпе при желтом электрическом свете странным образом напоминал фигуру на рекламном плакате Сэндмена.[34] Но был виден не только силуэт. Морщинистое лицо, которое в обычных обстоятельствах могло быть дружелюбным, сейчас выглядело сердитым и решительным, а глаза от гнева словно утратили цвет. Сняв шляпу, он швырнул ее на диван жестом, который показался Рэмпоулу несколько театральным. Курчавые каштановые волосы тут же встали торчком, как будто освободившись от давления.

— Ну? — осведомился Бернеби обманчиво веселым голосом и, прихрамывая, шагнул вперед. — Это ограбление или что? Трое на одного? Предупреждаю: у меня в трости клинок…

— Он тебе не понадобится, Джером, — прервала его девушка. — Это полиция.

Бернеби остановился и вытер рот ладонью. Он явно нервничал, но продолжал с той же усмешкой в голосе:

— Полиция, вот как? Я польщен. Вломились в чужую квартиру?

— Вы съемщик этой квартиры, — вежливо отозвался Хэдли, — а не ее владелец и не хозяин дома. В случае подозрительного поведения… Не знаю, насколько оно подозрительное, мистер Бернеби, но думаю, ваших друзей позабавила бы эта… ориентальная обстановка, не так ли?

Улыбка и тон задели Бернеби за живое. Его лицо побагровело.

— Черт бы вас побрал! — выругался он, приподняв трость. — Что вам здесь понадобилось?

— Прежде всего, пока мы не забыли об этом, о чем вы говорили, войдя сюда?

— Так вы подслушивали?

— Да. К сожалению, нам не удалось подслушать больше. Мисс Гримо сказала, что вы были в этой квартире вчера вечером. Это так?

— Нет.

— Что вы на это скажете, мисс Гримо?

Лицо девушки порозовело, а губы скривились в высокомерной улыбке. Взгляд узких карих глаз был напряженным и неподвижным, как у человека, решившего не проявлять эмоций. Пальцы сжимали перчатки, а в прерывистом дыхании ощущалось больше страха, чем гнева.

— Так как вы подслушали нас, — ответила девушка после паузы, переводя глаза с одного на другого, — нет смысла отрицать это, верно? Не понимаю, почему вас это интересует. Ведь это не может иметь отношение к… к смерти моего отца. Кем бы еще ни был Джером, — ее зубы блеснули в усмешке, — он не убийца. Но так как вас по какой-то причине это интересует, я намерена все выяснить. Полагаю, какая-то версия происшедшего дойдет до Бойда, так пусть она лучше будет правдивой… Начну с утвердительного ответа: да, Джером был в этой квартире вчера вечером.

— Откуда вы знаете, мисс Гримо? Вы тоже были здесь?

— Нет. Но я видела свет в этой комнате в половине одиннадцатого.

Глава 15

ОСВЕЩЕННОЕ ОКНО

Бернеби, все еще потирая подбородок, тупо уставился на нее. Рэмпоул мог бы поклясться, что он так искренне и так сильно удивлен, что не вполне понял ее слова, и потому смотрит на девушку так, словно видит ее впервые. Потом Бернеби произнес спокойным и рассудительным тоном, совсем не похожим на тот, которым говорил минуту назад:

— Осторожнее, Розетт. Ты уверена, что знаешь, о чем говоришь?

— Вполне уверена.

Хэдли быстро вмешался:

— В половине одиннадцатого? Каким образом вы могли видеть этот свет, мисс Гримо, если находились тогда у себя дома с нами?

— Нет, не в это время. Если помните, тогда я была в лечебнице с врачом, в палате, где умирал мой отец. Не знаю, известно ли это вам, но задняя стена лечебницы обращена к задней стене этого дома. Случайно я стояла у окна и видела свет в этой комнате, а может быть, и в ванной, хотя я не уверена…

— Откуда вы знаете расположение комнат, — резко спросил Хэдли, — если до сих пор никогда здесь не бывали?

— Я обратила внимание на расположение, когда мы вошли в дом сейчас, — ответила она с невозмутимой улыбкой, чем-то напомнившей Рэмпоулу Миллса. — Вчера вечером я его не знала — мне было известно лишь то, что Джером снимает эту квартиру и где находятся окна. Портьеры были задернуты неплотно, поэтому я заметила свет.

Бернеби все еще недоуменно смотрел на нее.

— Минутку, мистер… инспектор! Ты уверена, что не перепутала комнаты, Розетт?

— Абсолютно, дорогой. Этот дом с левой стороны в углу переулка, и ты занимаешь верхний этаж.

— И ты говоришь, что видела меня?

— Нет, я говорю, что видела свет. Но ты и я — единственные, кто знает об этой квартире. А так как ты пригласил меня сюда и сказал, что будешь здесь…

34

На рекламных плакатах компании по продаже вин, основанной шотландцем Джорджем Сэндменом в 1790 г., изображен мужчина в плаще и широкополой шляпе.