Инклюз

– Это самое загадочное, что я когда-либо слышал. Кажется невероятным, но ведь ваш дедушка был по-настоящему? – спросил Оскар.

– Мой дедушка, как и его супруга, были великими сказочниками и остается только гадать, где была правда, а где вымысел. Но в экспедиции по резервациям он постоянно ездил – это факт.

Кукла в руках Оскара попробовала наступить на футляр виолончели, как на ступеньку, для кукловода это не самая простая задача. По порывистому, немного угловатому движению куклы, Джоанна сразу оценила уровень навыков молодого человека. Что-то общее, помимо темы для обсуждения, появилось у хозяйки с непрошеным гостем. Это “общее” повышало доверие и даже воодушевляло.

– Что это за терапия, о которой вы упоминали? – с интересом спросила женщина, слегка наклонив голову.

– “Куклотерапия” – так было написано над входной дверью психолога, – ответил музыкант. – Уверен, в официальной психологии такого метода лечения нет, но эта необычная терапия мне лично помогла.

Перемещаясь с куклой по комнате, он вновь переживал эмоции детских дней. Он подошел к перилам и закрепил ее на прежнем месте. Сам вернулся к музыкальному инструменту.

Казалось, она сразу же начала рассказывать подружкам о только что случившемся с ней приключении. Она поворачивалась то влево, то вправо. Ее движения понемногу замедлялись, словно она осознавала, что соседки завидуют и не станут разделять ее эмоции от знакомства с музыкантом.

07. Котята

___

До заката оставался еще час-полтора, тем не менее, вечер стремительно угасал. Тяжелые тучи густо заволокли небо, и уходящий день все больше утопал в душном полумраке. Листья на деревьях тревожно перешептывались, извещая о надвигающемся ливне.

Юный почтальон свернул на грунтовую дорогу. Он не сильно волновался по поводу перемены погоды. По крайней мере, мопед больше не должен был подводить. Со своей первой зарплаты Брайан отвез его к механику, и тот за два дня поменял в мопеде все износившиеся детали. Звук мотора стал стабильнее, люфт тормозных рукояток исчез, новые пружины амортизации блестели хромом, приятно сглаживая неровности дороги.

Когда Брайан проезжал мимо кукурузного поля, возле которого он познакомился с девочкой, в голове всплыл ее образ. Он вспомнил, как прядь золотых волос прилипла к ее влажному виску. Она словно придавала образу девочки милую неидеальность и очарование, притягивая как магнит. Толкая мопед, он тогда все время посматривал на локон, его хотелось поправить или заложить за ухо. Брайан представлял, что он делает это мужественным отрешенным жестом и вновь возвращается к какому-то важному своему делу. И тогда теплое чувство разливалось в его груди, выходило из берегов, безжалостно заставляя гореть уши. Ему казалось, что в тот момент она почувствовала бы то же самое. Конечно, скромность и воспитание не позволили бы ему в реальной жизни дотронуться даже до края рукава новой знакомой. Он это прекрасно понимал. Но, как известно, ничто не может помешать смелому воображению юного мальчишки.

Дорога извивалась под новыми покрышками мопеда, и водитель еще глубже погружался в мечтательные образы. Девочка, конечно, оценила бы его нежный жест. Она бы рассматривала через плечо, как испачкавшись в мазуте, без ключа, пальцами, он выкручивает залитую свечу еще неостывшего двигателя.

Мопед достиг вершины небольшого холма, с которого открывался вид на небольшой населенный пункт, и поехал вниз. Привычное, непроизвольное подергивание век Брайана на мгновение участилось. Он посмотрел в зеркало заднего вида, в котором отражалось мрачное небо за спиной, и эта деталь удачно вписалась в сценарий его мечтаний.

Теперь в его фантазии штормовые тучи летели с огромной скоростью прямо по дороге. Брайан быстро закрутил свечу в гильзу, накинул на нее колпак подводки напряжения, взял девочку на руки и быстро усадил на мопед. Она хотела что-то сказать, но увидев, какая мгла надвигается на них сзади, решила промолчать. Брайан так дернул ножное зажигание, что мопед мгновенно завелся. Запрыгнув на него, он строго крикнул девочке «Держись за меня» и выкрутил ручку газа так, что из-под колеса полетело облако пыли прямо в водоворот несущейся за ними стихии. Девочка крепко обнимала его за грудь, прижавшись щекой к его спине. Им удалось оторваться от грозного преследователя – урагана, и Брайан молча продолжал движение по полю.

Чувства улеглись, но оттенок геройства все еще присутствовал в настроении мальчика. Перед глазами вдруг возникла тяжелая гиря, что ржавела на заднем дворе у бабушки. Брайан помнил ее с самого малого возраста, она была там всегда, никто не знал, когда и откуда взялась. Теперь Брайан твердо верил, что, вернувшись домой, он поднимет ее одной рукой над головой и молча перенесет в свою комнату, показав бабуле, что с ней теперь живет силач-защитник.

В вечерний сумеречный час просторная терраса сверкала теплыми огнями. Юный почтальон подъехал к входной калитке и заглушил мопед. Позади медленно оседала завеса пыли, которую подняли колеса. Поудобнее устроившись на сиденье, он облокотился о невысокий забор. Улыбка медленно расплывалась на его лице. Отец девочки с накинутой на плечо гитарой играл веселую кантри-композицию о том, как индюшка наблюдала радостные приготовления членов семьи ко Дню благодарения. Ее переполняло чувство праздника. Из любопытства она подходила все ближе к кухне. Том умышленно искажал голос, пародируя рассуждения глупой птицы. «Мне нравится День благодарения!» – повторяла индюшка в тексте первого припева. Исполнитель вошел в раж и пытался радостно кудахтать и кричать по-индюшиному, чем вызывал безудержный смех дочери.

Вскоре вслух хохотал и газетчик.

Том пел о том, как к индейке подошел гусь и на ухо прошептал, что ей надо сматываться и желательно подальше, расправляя крылья лететь в далекую страну. Но индюшка не верила. Лишь когда за ней начали гоняться взрослые и дети в предвкушении прекрасного ужина, она пустилась наутек.

«Мне НЕ нравится День благодарения!» – пел второй припев отец девочки и еще громче кричал индюшиным голосом.

Затем, взяв несколько одиночных минорных аккордов, Том пропел заключительные строки, что все семейство было благодарно в этот день, кроме индюшки, так и не научившейся летать, чтоб в судный момент устремится в далекие страны.

Стройная фигура мамы время от времени появлялась в проеме дверей, делая какие-то домашние дела. Ни лица, ни тем более настроения на нем нельзя было разглядеть. Но Брайан почему-то был уверен, что она тоже смеется.

Девочка вскочила с шезлонга и принялась танцевать вместе с папой.

– Как дела? – напомнил о себе юный почтальон.

– Привет, Брайан, – радостным голосом поприветствовал его отец девочки. – Не пришло ли нам сегодня какое-нибудь важное письмо в кетчупе?

Девочка остановилась, помахала Брайану рукой и стала поправлять волосы после танца.

– Ничего, – машинально дотронувшись до почтовой сумки, ответил Брайан и наивно добавил, – я развожу только газеты и журналы.

Девочка вернулась в кресло и все еще укладывала непослушные кудри, заправляя их за уши.

Брайан продолжал улыбаться, он рассматривал лицо девочки, словно сравнивая ту придуманную подругу, которую в своем воображении катал на мопеде, с ней настоящей. Хотя она сидела далековато, он мог отлично разглядеть её черты и теперь подробнее изучал ее тонкие брови. И уши уже не казались ему такими большими.

То, что в первое время знакомства он оставался к ней равнодушным, теперь казалось ему странным. Она взяла с маленького столика грушу и откусила совсем небольшой кусочек. Ее нежные движения очаровывали его вновь и вновь. Брайан несколько раз рефлекторно моргнул.

– Ты так долго ехал сюда и ничего не привез? – удивленно полюбопытствовал мужчина, закончив мелодию.

– Я вожу еду котятам у автомобильной свалки, по пути решил заехать к вам, спросить, как дела.

– Так это кормом для котят ты тогда залил наш миллионный чек? – прищурив глаз, спросил папа.