Солдаты льда

После этого только последняя тряская остановка нарушила ее сон без сновидений. Как в тумане, она осознала едва знакомую обстановку хижины Вила: тесаные бревенчатые стены, запах древесного дыма и очертания дерева, которое изогнулось над крышей хижины. Привязанная к салазкам Арфистка могла только нетерпеливо ждать, пока Вил расстегнет шнуровку. Крот все еще был с ними, связанный, но невредимый, и хотя гордость гнолла была определенно уязвлена, Мартина сомневалась, что гнолл ожидал чего-то большего.

— Вил, есть ли какое-нибудь место, где его можно поселить? Мартина не была уверена, что необходимо обращаться с шаманом как с пленником, но она также была не совсем готова рискнуть. Прошлая ночь в снежной пещере была вопросом выживания; теперь ситуация была немного иной.

Бывший паладин нахмурился, развязывая последнюю шнуровку и размышляя. — Где-нибудь, да, но не в моем доме. Гномам Вани придется забрать его.

Теперь настала очередь Мартины нахмуриться, поскольку она размышляла о мудрости передачи своего пленника гномам. — Откуда ты знаешь, что он будет в безопасности? — тихо спросила она.

— Они не звери, женщина, — пророкотал Вил. — Если он не будет их провоцировать, Вани не причинят ему вреда. Тебе придется довериться им в этом.

Арфистка не была так уверена насчет гномов, но она знала, что она не в том состоянии, чтобы нести ответственность за пленника. — Хорошо, это должно сработать, — сказала она, кивнув, прежде чем повернуться к остальным. — Мастер Оджакангас, ваши люди возьмут этого пленника и будут охранять его? Вы можете видеть, что я не в той форме, чтобы сделать это.

Широкоплечий гном кивнул. — Этого следовало ожидать, — последовал его немногословный ответ.

— Ты сказала, что со мной будут хорошо обращаться, человек, — прошипел Крот, взбешенный тем, что его выдали его врагам. Оджакангас дернул веревку, привязанную к запястьям Крота, предупреждая его, чтобы он молчал.

— Я сказала, что тебе не причинят вреда. Ты все еще мой пленник, «Ворд Мейкер». Арфистка слишком устала, чтобы спорить по этому поводу. Кроту просто придется смириться с тем, что бы ни случилось. — Я благодарю вас, мастер Оджакангас. Охраняйте его хорошенько.

Лишенные возможности убить своего врага, гномы, в частности Джука, взялись за дело связывания Крота с таким удовольствием, что Мартина забеспокоилась об их намерениях. Тем не менее, казалось, не было никаких попыток серьезно издеваться над пленником, и она больше ничего не сказала, наблюдая, как гномы уходят.

Как только Вани ушли, Мартина повернулась и вошла в хижину. Ее тело пульсировало; пальцы и лицо горели, когда тепло хижины проникало в ее покрытую инеем кожу. Ее ноги налились свинцом и онемели — верные признаки приближающегося обморожения. Едва сделав четыре шага внутрь хижины, она рухнула перед камином и неэлегантно  принялась стаскивать сапоги. Когда она, наконец, закончила, сразу придвинула ноги так близко к раскаленным углям, как только осмелилась. Чуть приподнявшись, она сбросила свою импровизированную накидку и порылась в останках своей парки, снимая пропитанную потом одежду.

— Слава богам, мы вернулись! — сказала рейнджер, когда Вил вошел в дверь.

— Действительно, спасибо Торму, — устало согласился Вил. Он достал трут для углей и быстро добился небольшого, желанного пламени из тлеющих углей. Когда огонь разгорелся, он сел у закопченного каменного очага, где осторожно снял сапоги.

— Тепло… Я никогда не думала, что почувствую его снова, — простонала Мартина, лежа с ледяными ногами почти в огне. Крошечные завитки пара начали подниматься от ее влажных шерстяных носков. Ее подошвы уже начали зудеть и гореть по мере того, как обморожение медленно уходило с пальцев ног. Однако даже эта боль не смогла удержать ее в сознании.

Несказанное время спустя женщина вынырнула из забытья, окруженная поразительным теплом толстого одеяла. После одеяла мерцание огня и гложущая боль голода были вещами, которые она острее всего осознавала.

— «Я сплю», — подумала она, глядя на поцарапанные балки над кроватью. Потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что она снова лежит в постели Вила, глубоко закутанная в одеяла и выцветшую накидку из гусиного пуха. Ее хозяин сидел за своим шатким столом и строгал кусок дерева. — О, боги, — выдохнула она, когда тупая боль сознания пронзила каждый мускул ее тела. — Как долго я спала?

— Всю ночь и большую часть дня, — сказал здоровяк, откладывая свою работу.

Мартина откинулась на перину.

— Голодная?

— Да! — выпалила она. Она умирала с голоду.

Вил принес большую миску бульона и осторожно поставил ее ей на колени, затем остался нависать над ней, чтобы посмотреть, не нужна ли ей помощь в еде. Хотя ложка дрожала в ее руке, Мартина медленно и обдуманно зачерпнула несколько капель бульона и жадно проглотила его, решив, что ее не будут кормить как ребенка. Суп был жирным и пересоленным, но, тем не менее, насыщенным, с пронизывающим вкусом копченой оленины. Куски мяса, жира и частички пепла кружились в мутной жидкости, и все это было восхитительно на вкус.

Только позже, после того, как она помылась и переоделась, Мартина, наконец, снова начала чувствовать себя человеком. В снаряжении, которое она хранила в хижине Вила, была чистая одежда, и, быстро осмотрев свою рваную парку, она решила, что лучше всего ее сжечь. Дыры в коже было невозможно залатать, и она увидела черные пятнышки, движущиеся в меховой отделке, в чем не было сомнения. Бывший паладин отыскал пальто, чтобы заменить ее одежду. Оно было более чем великовато, но пригодно для использования с некоторыми изменениями.

С листом бумаги и своим набором для письма Арфистка села за стол. Наконец-то, после стольких дней, она сможет составить правильное письмо Джазраку. Так много всего произошло, и так много нужно было объяснить, что женщина не знала, с чего начать, и не знала, что именно ей следует написать. Крушение… элементаль… ее захватили гноллы… — «Работу, которая должна была быть простой, я определенно испорчу», — с сожалением подумала она. Мартина решила действовать осмотрительно:

«Джазрак! Ваши печати сработали нормально, и ваш камень-ключ у меня. Разлом закрыт, у меня была стычка с несколькими гноллами, и мне грустно сообщать, что Астрифи мертва. Если вы получили какое-либо из моих предыдущих сообщений, пожалуйста, не волнуйтесь, потому что теперь я в безопасности… Я нахожусь в долине Самек. Здесь есть лесник, который приютил меня. Я вернусь в Шедоудейл, как только очистятся перевалы, не беспокойтесь обо мне. Я в порядке. С нетерпением жду встречи с вами. Скажите Джаэль, что я скучаю по ее элю. Мартина».

— «Этого достаточно», — подумала рейнджер, осторожно промокая чернила. Взяв нож с костяной ручкой, она положила его на угол страницы. Она не совсем была  уверена, как долго оставлять письмо лежать таким образом — по крайней мере, день, как она предположила. — Ничего, если я оставлю это на столе? — спросила она своего хозяина.

Вил пожал плечами. — Нормально. Нас все равно здесь не будет.

— Что?

Вил хлопнул себя ладонью по лбу. — Прости. Я почти забыл. Сегодня вечером гномы празднуют благополучное возвращение поисковой группы.

— И они пригласили нас? — с сомнением спросила Мартина. — В конце концов, мы были причиной всех их неприятностей. Кроме того, я думала, что они не любят чужаков. Она все еще чувствовала усталость, и мысль о нескольких часах общения с гномами уже давала ей о себе знать началом головной боли.

— Я же говорил тебе, что они всегда были хорошими соседями, — ответил Вил, ухмыляясь. — Кроме того, они любят вечеринки. Они используют любой предлог, чтобы организовать их.

Мартина посмотрела на грубое уличное снаряжение, которое было на ней надето. — Я меня нет одежды для чего-то подобного.

— Я уверен, все это поймут, — возразил Вил. — Кроме того, они варят очень вкусный крепкий сидр. Тебе, наверное, не помешало бы немного выпить после твоего испытания.

Мартине пришлось признать, что это был пункт, с которым она не могла спорить, и поэтому, чувствуя себя ошеломленной неожиданным приглашением, женщина, в конце концов, согласилась пойти.