Солдаты льда

— А что будет со мной? Маленькие люди не очень дружелюбны. Говоря это, Крот поднял свои запястья вверх, прося, чтобы их развязали. Поймав подозрительный взгляд в ее глазах, он добавил со злым рычанием: — Запястья болят, хотя я и так мог бы убить тебя в пещере.

Мартина вытащила нож с костяной ручкой и рассеянно погладила лезвие, обдумывая просьбу гнолла. — Клянись, шаман. Я освобождаю тебя, и ты идешь со мной. Никаких фокусов.

— Так ты отдаешь меня маленькому народу? — фыркнул он.

— Ты мой пленник. Вани не причинят тебе вреда.

— Твоя клятва, человек?

— Клянусь кровью моей семьи.

— Хорошо. Я даю тебе свою клятву, человек, но только до тех пор, пока мы не достигнем твоей долины.

— Только если ты поклянешься Горелликом, своим богом. Мартина прикусила губу.

Крот нахмурился. Мартина все лучше разбиралась в выражениях лиц гноллов.

— Гореллик видит все и знает, что Крот дает свое слово. Мы будем путешествовать в мире, Мартина из Сембии.

— Хвала Меликки, — добавила Мартина, прося в своем сердце благословения Владычицы Леса. Это могло означать все, а могло и ничего не значить, но Мартина инстинктивно верила, что клятва «Ворд Мейкера» имеет ценность. Теперь, когда она у нее была, Арфистка с некоторой уверенностью разрезала путы.

И они без промедления начали дневной марш. Нетренированному глазу могло показаться, что они идут по большей части так же, как и вчера — те же серые сосны, та же ослепительная белизна, те же скалы, те же ручьи, но опытному глазу Мартины были видны важные различия. Постепенно сосны уже не росли так высоко, а в ручьях журчало меньше воды — оба явных признака того, что они начали подъем на перевал. Снег тоже был глубже. Крот пробирался через сугробы по пояс — сугробы, гладкие вершины которых достигали груди низкорослой рейнджер. Стрекот дятлов эхом разносился по лесу, в то время как крики воронов становились все реже. Над головой,  над ближайшим лугом, кружил орел,  терпеливо поджидая сурка или полевую мышь.

К середине утра надежда Мартины возродилась. Не было никаких сомнений, что сегодня они преодолеют хребет. В худшем случае пройдет еще один, возможно, два дня, прежде чем они доберутся до лабиринта Вани. Перспектива отдыха и горячей еды вернула ей иссякающую энергию.

Охотница ждала, нетерпеливо притопывая ногами, пока Крот перебирался через поваленное дерево, перекинутое через замерзший ручей. Как раз, когда гнолл был на полпути, из зарослей, окаймлявших дальний берег, вышли шесть маленьких теней. Их копья были наготове, луки натянуты. Безоружный и незащищенный, Крот застыл на бревенчатом мосту, его морда вспыхнула, а уши напряглись, готовясь к бою.

Шесть маленьких теней были низкорослыми и коренастыми — гномы Вани. На их лицах заиграли ухмылки от успешной засады.

— Не трогайте его! — крикнула Мартина, когда они запрыгнули на скользкое бревно. — Он мой пленник!

Глава девятая

— Стойте! Не причиняйте ему вреда! — раздался басовитый голос Вила из леса.

Мартина вздрогнула с неопределенным облегчением. — «Неужели я спасена? Могу ли я перестать бороться и уснуть?» Ее измученный разум был слишком одурманен, чтобы делать что-то большее, чем смутно представлять себе реальность происходящего. Она боролась с внезапным приливом усталости, который пришел вместе с попыткой понять это.

Арфистка тупо оглядела своих спасителей, уставившись на них, как на миражи. Ей показалось, что она узнала воинственный взгляд Джука Тункело, хотя ей было трудно разглядеть его достаточно ясно. Вокруг ее глаз образовалась ледяная корка, а зрачки горели от длительного времени, проведенного на сверкающем снегу. Расплывчатые лица гномов выглядели не  более чем толстые чулки с черными щетинистыми бородами и очками из бересты с прорезями, которые закрывали глаза от яркого снега.

— Четыре дня… Я же говорил тебе, Мартина. Заросли зашуршали и затрещали, когда Вил прошел через центр линии гномов Вани. Увидев ее, он резко остановился. — Клянусь Тормом, что случилось?

— Лавина… Вресар... гноллы… холод. Отрывистые слова были ей понятны, ее воспоминания заполняли промежутки между ними. Вид ее спасителей избавил ее от инстинктивного страха, который не давал ей покоя последние несколько дней. Внезапно, после нескольких дней тяжелых испытаний, женщина почувствовала усталость, сырость, замерзание, жажду, голод и многое другое, что ее оцепеневший разум не мог постичь. — Я... жива, — прохрипела она, покачиваясь.

— Не причиняйте вреда Кроту. Я дала ему слово. Как будто ее воля удерживала ее на ногах достаточно долго, чтобы сказать это, ноги подкосились под ней, и сознание соскользнуло в сон.

Глубоко в сердцевине тела Мартины возникло слабое ощущение, что она летит, возможно, поднимаясь на уровни своих предков, как ошеломленно подумала она. Это внезапно закончилось глухим стуком. Приземление вызвало тупую волну боли, которая распространилась по всему ее телу, превращая серую дымку в мутную и беспокойную тьму.

Это был теплый, влажный ликер, крепкий на основе тмина и пьянящего алкоголя, который оживил ее. Вильхейм Балтсон, небритый четыре дня, склонился над ней на колени, осторожно вливая ей в губы наперсток спиртного. Любопытные лица гномов столпились позади него, но Крота нигде не было видно. Она попыталась подняться, чтобы найти гнолла, но твердая рука мужчины прижала ее к земле.

— Выпей еще, — посоветовал он, поднося маленькую чашечку к ее губам. Мартина зашипела, а затем позволила теплу потечь по ее обожженному холодом горлу. За первым последовал еще один наперсток. Алкогольное тепло заглушило боль, которую она чувствовала: — Где «Ворд Мейкер?» — прошептала она.

— Гнолл? Он невредим. Поверь мне на слово. Не волнуйся.

Мартина не волновалась. Она знала, что Вил держит свое слово.

— За мной охотится Вресар. Мартина удивилась самой себе, не забыв предупредить их о своих преследователях.

Вил кивнул. — Тогда нам пора идти. Выпей еще немного. Он вложил чашку в ее дрожащие пальцы, а затем повернулся к гномам позади него. — Мастер Джука, эта женщина не умеет ходить на лыжах. Ты можешь соорудить для нее салазки? Она говорит, что приближаются другие гноллы.

Мартина хотела исправить ошибку Вила, сказать ему, что Вресар не был гноллом, но слова не складывались. Вскоре лес зазвенел от ударов топоров по дереву.

Как только салазки были сделаны, Вил помог Мартине взобраться на них, и укутал ее сухими одеялами, все время, хлопоча над ее ранами. — «Должно быть, я представляю собой жалкое зрелище», —  решила Мартина, судя по беспокойству Вила.

Когда она устраивалась в своей постели, в поле ее зрения появился Крот. Дородный гном с густыми бровями, по имени Оджакангас, тянул шамана за веревку, которая связывала его запястья. Вани дали Кроту пару снегоступов, но в остальном они не проявили к нему, ни малейшей доброты, которую получила она.

— Шевелись, человек-собака, — пророкотал охранник, вытаскивая усталого гнолла на тропу. Гном действовал без жестокости или доброты, только с деловым хладнокровием. «Ворд Мейкер» немного пошатнулся, когда последовал за ним, но держался твердо. Его гордость была свирепой, и далеко не сломленной.

— Обращайтесь с ним хорошо, Вани, — яростно прохрипела Мартина, когда гном и пленник проходили мимо. — Он спас мне жизнь.

Гном презрительно посмотрел на человека, но страсть в ее глазах отпугнула его. Получив указание, он жестом послал гнолла вперед, и они скрылись из виду.

Вскоре после этого Мартина почувствовала, как салазки сдвинулись с места, буксируемые Вилом и парой гномов. Укутанная и пристегнутая, она могла только  подбадривать себя, когда группа отправилась домой.

В другое время такая поездка была бы слишком грубой и неудобной для сна, но сейчас было не такое время. Ритмичный шорох лыж по снегу, озноб в ее конечностях и монотонный парад зеленых сосновых ветвей над головой убаюкали Арфистку. У нее были воспоминания о пробуждении несколько раз, хотя каждого было едва достаточно, чтобы приподнять завесу, которая лежала на ее сознании. В эти краткие моменты просветления было мало примечательного — стук дятла, сверлящего сосну, болезненный солнечный свет, когда они пересекали замерзший луг. Был краткий момент интереса, когда они проезжали мимо усадьбы Вани. В своем нынешнем состоянии Мартина никогда бы даже не заметила ее, если бы двое из их компании не ушли туда. Ферма представляла собой миниатюрный лабиринт, спрятанный на пригорке. Его единственным внешним признаком была маленькая дверь в кургане, скрытая в зарослях берез. После кратких прощаний и выпивки поход начался снова.