Солдаты льда

Она окунулась в глубокий снег, на этот раз, направляясь обратно, к деревне гноллов. Мартина прекрасно понимала, что ей не обязательно покидать скалы. Она знала, что ей не нужно возвращаться. Она могла бы повернуть на юг и направиться к перевалу в долину Самек. И все же она пробиралась через сугробы, обвивавшие сосновые стволы, всегда стараясь держаться в глубине леса, подальше от любых троп.

Долг заставил ее вернуться.

Камень-ключ Джазрака все еще был в деревне, у стены в главном вигваме, и ей необходимо вернуться и забрать его. — «Это мой долг как Арфиста», — подумала она. — «Это то, что сказал бы мне Джазрак, или Хелбен, или любой другой. Я никогда не стану настоящим Арфистом, если буду бояться возвратиться. Я потерплю неудачу, и они все это узнают. Я должна вернуться».

Это была часть плана, как убеждала она себя. — «Сначала я выманиваю гноллов из их деревни, затем проскальзываю за ними, беру камень и убегаю. Они никогда не найдут меня, потому что я буду позади них. Разве это не блестящий план?» Мартина не знала, не могла знать, пока ее план либо не увенчается успехом, либо не провалится.

Используя солнце и несколько отмеченных ею ориентиров, Мартина медленно пошла назад. Голоса гноллов становились все громче, пока она не убедилась, что они были совсем рядом с ее левым флангом. Охотница укрылась в чаще, пока гноллы не прошли и голоса не стихли дальше по тропе.

Когда их отрывистые команды стали не более чем слабым эхом, Мартина повернула обратно на тропу. Это был риск. Там мог быть отставший гнолл, или даже вторая поисковая группа, но ей нужно было двигаться быстрее. Прокладывание тропы по глубокому снегу изматывало ее, и это было состояние, которым она не могла рисковать, особенно без еды. С истощением приходила неконтролируемая дрожь, затем обморожение, коллапс и похожая на сон смерть, когда холод одолевал ее. На всякий случай она нашла крепкий сук. Если его держать двумя руками, он превратится в настоящую дубинку — самое грубое из видов оружия, но оружие и, следовательно, полезное.

Пробираясь по тропе и читая следы своих преследователей, Мартина уловила какое-то движение слева от себя. Как только она смогла сфокусировать зрение на этом месте, фигура исчезла, оставив только проблеск дородной, сутуловатой тени. Гнолл? Она не могла быть уверена. Это мог быть медведь или даже изменение тени, когда облака закрыли солнце. Подняв свою дубинку, бесшумно пробираясь от тени к тени, рейнджер медленно приблизилась к тому месту, где она заметила непонятную фигуру.

Десять футов и несколько мгновений спустя из-за ствола дерева внезапно вышел гнолл с обнаженным мечом, не обращающий на нее внимания. Мощным ударом с разворота Мартина ударила своей дубиной существо по голове  сбоку, и была вознаграждена металлическим звоном дерева, сломавшегося о шлем. Ее дубинка раскололась от силы удара, который  отразился по ее рукам. Гнолл упал, как подкошенный.

Мартина вскочила на его тело, сомневаясь, что убила своего врага. Онемевшими руками она пошарила в снегу, чтобы поднять оброненный им меч. Отступив в сторону, она прижала лезвие к горлу гнолла как раз в тот момент, когда существо начало двигаться.

— Что… что случилось? — гнолл застонал, и Арфистка мгновенно узнала этот голос. По какой-то капризной прихоти леди Тиморы перед ней распростерся «Ворд Мейкер». Струйка крови пропитала мех, который торчал из-под его шлема, но рана не казалась серьезной.

— Лежи на спине, руки вверх, ладони вместе, — приказала Мартина, все время мрачно улыбаясь этому внезапному изменению их положения. Шаман неуверенно подчинился, и она быстро связала его запястья частью сухожилий, которые нашла в хижине. — Ни звука, — приказала она затем, все еще держа меч у его горла.

Крот повиновался, у него была достаточно ясная голова, чтобы осознать опасность своего положения. Она начала обыскивать его в поисках другого оружия. — Почему ты здесь? — спросил шаман шепотом. При наличии лезвия у его яремной вены, он старался не потревожить своего похитителя.

— Камень… тот, что был в моем рюкзаке. Мне он нужен. Он все еще в хижине?

Его ответом был сдавленный смех. Прежде чем она смогла спросить, что было такого смешного, ее руки похлопали по твердому комку в одном из мешочков шамана. Она быстро открыла его и вытащила знакомый красноватый уголек, который был камнем Джазрака. В том же мешочке она обнаружила нож волшебника с костяной рукояткой.

— Я знал, что тебе это нужно, поэтому взял с собой, — объяснил Крот, ухмыляясь. — Я прав? Это камень, из-за которого ты вернулась? Это то, к чему стремится Вресар, верно? Проход к его дому?

— Вставай, — резко приказала она, игнорируя его вопросы. Обнаружение камня и ножа устранило  несколько шагов ее плана, но теперь это поставило ее перед новой проблемой. Она не могла оставить «Ворд Мейкера». Шаман уже слишком о многом правильно догадался. Вресар почти наверняка узнал бы правду от гнолла. Мартина также не могла заставить себя убить шамана теперь, когда она поймала его. Практическое решение было слишком хладнокровным, чтобы она могла его переварить.

— «Нравится мне это или нет, но я сама попала в плен», — уныло подумала она.

— Давай, двигайся, — рявкнула рейнджер, взбешенная ситуацией, собой и своим вездесущим чувством правильного и неправильного. Она еще раз развернула направление движения, на этот раз в сторону долины Самек. Таскание с собой Крота в качестве пленника не улучшило ее шансов благополучно добраться до гномов. Она сомневалась, что он будет представлять большую ценность в качестве заложника, и были все шансы, что гнолл предаст ее при первой возможности.

С шаманом во главе они снова пошли по следу гноллов, двигаясь в том же направлении, что и раньше. Это был хороший план. Конечно, любой следопыт был бы сбит с толку, хотя существовал значительный риск, что они могут столкнуться с возвращающимися гноллами. Знание этих вещей ничуть не успокоило ее нервы, которые были такими же напряженными, как у кролика.

Они добрались до гранитного выступа, отмечавшего место, откуда она начала движение назад к деревне. Опустившись на колени, Мартина осмотрела часть тропы, по которой не проходила. С некоторым облегчением она заметила, что следы охотничьей группы продолжались дальше. — «Они не заметили мой обратный путь», — подумала она, довольная собой, хотя и знала, что они могут вернуться в любой момент.

Снова сойдя с тропы, Арфистка повела своего пленника по льду и камням, поднимая темных воронов с их мест. Как и прежде, она использовала твердые поверхности гранита и льда, чтобы скрыть их след, хотя на этот раз она не вернулась к деревне, а вместо этого направилась на юг, к темной седловине хребта, которая была перевалом в долину Самек.

Спустившись со скалистых уступов, Мартина углубилась в самое темное сердце леса. Острием меча она заставляла Крота пробираться через сугробы, которые иногда доходили ему намного выше колен. Теперь их след было не скрыть, если ее преследователи каким-то образом найдут его. Скорость была важнее всего, и гонка была направлена против холода и изнеможения не меньше, чем тех, кто охотился за ней.

Лес здесь был из девственной сосны, которую рубят в других местах ради длинных прямых бревен. Арфистка сомневалась, что какой-либо топор когда-либо касался большей части этого леса, потому что деревья были невероятно высокими и без веток, за исключением нескольких  игольчатых сучьев  у вершины. Тускло-зеленый полог был покрыт снегом, превращая лесную подстилку в вечный полумрак.

Их движение было нелегким. Снег варьировался от мелкого до глубокого, оседая вокруг стволов. Часто заросли ежевики преграждали путь, а в нескольких местах на их пути были крутые овраги. Массивные завалы, где во время шторма упало несколько деревьев, создавали непроходимые заросли, которые можно было только обойти. Повсюду вокруг этих завалов вырванные с корнем сосны опасно нависали над своими соседями. Лес мягко отзывался на скрип стволов и унылое шипение ветра. Вороны каркали о движении посторонних, и резкие голоса птиц далеко разносились по безмолвному лесу.