Солдаты льда

Сколько времени ей потребовалось, чтобы достичь вершины, и как она этого достигла, Мартина даже сказать не смогла бы. После какого-то момента у нее не осталось воспоминаний о деталях восхождения, только необходимость карабкаться и продолжать двигаться. Измученная рейнджер даже не осознавала, что преодолела самое трудное, пока не обнаружила, что бредет, пошатываясь, по потрескавшейся ледяной равнине. Здесь, наверху, со всеми ночными звездами, которые вели ее, Мартина, могла видеть едва заметные изменения там, где замерзшая стена оседала на дно долины, обеспечивая безопасность. Именно она это сделала.

— По крайней мере, я смогу умереть в лесу, — мрачно подумала она.

На краю большого ската Мартина услышала голоса. Она тупо застыла на месте, не в силах думать об укрытии или безопасности, и сосредоточилась на голосах. Они были гортанными и резкими, не похожими на шипящее гудение Вресара. Их было несколько — целая группа, хотя она не могла сказать, сколько именно. Оцепенев, она медленно приблизилась к источнику.

Затем она увидела их, не более чем в двадцати футах под собой. Там было шесть, может быть, семь гноллов, пробиравшихся вверх по склону, хорошо вооруженных и покрытых густой шерстью. Они были все еще слишком далеко, чтобы разобрать их слова, но Мартина могла только предположить, что именно происшедшие события привели их сюда. Вресара с ними не было, и она сомневалась, что они вообще знали о нем.

Возможно, это было слепое истощение, которое натолкнуло ее на эту идею, или, возможно, это была необходимость выжить. Хотя Арфистка знала, что может спрятаться и позволить им пройти мимо, но вместо этого она смело ступила на тропинку — или настолько смело, насколько ее дрожащие мышцы могли поддержать ее, и подняла руки над головой в универсальном знаке капитуляции.

Глава пятая

Мгновение гноллы стояли, разинув рты, глядя на нависшее над ними видение, их оружие болталось по бокам. Вожак откинул капюшон парки и с подозрением понюхал воздух, его блестящая морда задрожала, чтобы уловить ночные запахи. Его черные губы изогнулись, обнажив пожелтевшие клыки, когда он выкрикивал приказы остальным. В согласованном порыве хлопающих мехов и лязгающего оружия они набросились на своего пленника с поразительной поспешностью.

Пятеро людей-собак действовали быстро, чтобы завладеть своей добычей. Мартина была так слаба, и измучена усталостью, что практически упала в их объятия. Она знала, что сдаваться было рискованно, но если это сработает, это, по крайней мере, поможет ей убраться со льда. Она отрицала для себя возможность того, что они просто могут убить ее.

Под командованием лидера группа с жестокой эффективностью лишила ее оружия, даже найдя симпатичный маленький нож Джазрака, прежде чем связать ее запястья запасной тетивой. Ее разорванное плечо ужасно болело, но, по крайней мере, они не убили ее сразу.

— Что нам с ней делать? — наконец, взвизгнул самый маленький гнолл в группе. Мех на его шкуре был непоношенным, бежевым и пушистым. Мартина предположила, что он был едва ли старше детеныша.

— Убить ее. Рычание исходило от коренастого самца, длинный выступ его морды был едва виден под капюшоном.

Вожак стаи, откинув капюшон и обозревая ледник, раздраженно дернул отвисшим ухом. — Сейчас никаких убийств, — рявкнул он хриплым шепотом. — Позже вернемся в лагерь. Мы поделимся мясом с нашими женщинами. Острый палец ткнул Арфистку в бок, словно проверяя толщину ее жира. — Или, может быть, мы съедим все это сами. Группа разразилась кашляющим смехом, одобрительно топая своими заснеженными ногами.

Было ясно, что ее похитители не понимали, что их пленница понимает каждое слово их гортанного языка — это были знания, полученные ею за годы работы охотницей. И она не собиралась им этого говорить. Возможно, это было единственное преимущество, которое она могла получить, так что пока лучше было скрывать свои знания. Изо всех сил стараясь прикинуться дурочкой, Мартина подождала, пока утихнут последние смешки.

— А огни на высоком льду? — спросил коротышка, кивнув в сторону гребня. — Мы подойдем ближе?

Тот, что был с непокрытой головой, его тонкий белый мех развевался на ветру, покачал головой из стороны в сторону. — Мы пришли охотиться, а не смотреть на разноцветные огни. Сейчас у нас хорошее дело. Мы уходим. Против решения старого гнолла не было никаких споров, и Мартина могла сказать, что он этого и не ожидал.

Группа быстро спустилась, их острое ночное зрение позволяло им легко передвигаться в темноте. Мартина, чьи связанные руки мешали ей сохранять равновесие, не видя тропинки в темноте, спотыкаясь, шла вперед, стараясь не отставать. Ни один из гиеноподобных людей ни разу не замедлил шага и не проявил беспокойства за борющегося с движением человека. Каждое скольжение и падение вознаграждалось резким рывком или толчком, чтобы вернуть ее на прежний курс, огонь в плече возобновился.

Даже при их головокружительном темпе сквозь звездную ночь Мартина пыталась замечать их путь. Это было внимание к деталям, рожденное привычкой. Изгибы сугроба, повороты их тропы, даже скрежещущие сдвиги осыпающегося снега под ее ногами были подобны островкам реальности в кошмарном море льда. Осыпь, на которой они находились, не была свежей. Она могла сказать это по тому, как ветер лепил снежные глыбы, и по покрытым жесткой коркой сугробам, которые гнездились во впадинах. У подножия, где склон сужался, тропинка пересекала ледяную ленту, которая привела рейнджера в замешательство. Даже в звездном свете она сияла кристальной чистотой, отражая ночь в гладкой ряби на своей поверхности. Она должна была быть неровной и потрескавшейся, каким бывает лед, когда он нагревается и замерзает, но она могла представить эту ленту только в виде текущей реки.

Она также заметила, что во льду было что-то такое, что пугало гноллов. Их быстрый шаг прервался, когда они приблизились к его краю, и перешли его почти осторожно. Глаза самых близких к ней людей были полны страха, они постоянно переводили взгляд друг на друга, словно ожидая какой-то скрытой опасности. Как только они сошли со льда, напряжение спало так же быстро, как и возникло.

По лающему зову вожака стая бросилась через заснеженную морену у подножия ледника. Они последовали по извилистой морене прямо в лес, двигаясь по хорошо утоптанной тропе, которая прорезала снег глубиной по пояс.

В темноте, скрываемой ветвями, у Мартины не было возможности что-либо увидеть, и поэтому она не имела четкого представления о том, где они находились, когда стая, наконец, обогнула густые заросли и вырвалась на мерцающую поляну. Пять темных арок примитивных длинных домов приютились на опушке леса. Воздух наполнился запахом соснового дыма и горелого мяса.

— Харрруу! — взвыл вожак стаи, прежде чем выйти на поляну. Глубокий горловой вой смешался с эхом. Удовлетворенная, стая поспешила по утоптанному снегу, мимо холодных кострищ и занесенных снегом куч дров к самому большому из длинных домов — арке из гнутого дерева, обтянутой берестой и кожей, которая хлопала на ветру, словно приветствуя охотников призрачными аплодисментами.

Вожак распахнул дверь из толстой шкуры и рявкнул Мартине, чтобы она заходила внутрь. Она споткнулась о порог, и гнолл толкнул ее, ошибочно приняв падение за нерешительность. Внутренняя занавеска была отдернута в сторону, высвобождая густой поток влажных запахов — смесь кожи, крови, дыма, плоти, березы и пота. Приглушенное рычание, вырвавшееся из множества глоток, приветствовало ее появление.

Домик был наполнен теплыми желтыми отблесками огня, которые заставили Мартину моргнуть. Длинный зал был задрапирован мехами и шкурами. Работа была выполнена небрежно. Покрытия не всегда совпадали, оставляя открытым каркас из плетеных веток, которые образовывали арку длинного дома. Черепа и рога лося свисали с арки в качестве жутких украшений, рядом с черными от сажи полосками вяленого мяса. Общее впечатление было похоже на заплесневелый подвал. Рейнджер могла догадаться, что остальная часть конструкции домика состоит из слоя сосновых веток для изоляции, покрытых внешней оболочкой, которую она уже видела.