Солдаты льда

— «Это место — трутница, ожидающая искры», — эта мысль нервно пришла в усталый разум Арфиста. Возможно, это было вызвано источником свечения — длинной траншеей для костра, вырытой в дальнем конце хижины и заполненной до краев тлеющими углями.

Огонь осветил клубок пушистых тел, покрывавших пол — ковер, который отодвинулся перед порывом зимнего воздуха, сопровождавшим ее появление. Рыжевато-коричневые пятнистые руки с любопытством вытянулись, а морды поднялись, чтобы принюхаться к новому запаху, который внезапно донесся до них. Уши дернулись; мясистые губы скривились, обнажив острые, как иглы, клыки.

Сразу за распростертой массой, в дальнем конце хижины, стояла высокая скамья —  единственный узнаваемый предмет мебели в этом месте. Деревянный верх скамьи был завален лосиными шкурами и накидками, сшитыми из шкурок бесчисленных соболей. Глубоко в ее центре сидел здоровенный гнолл. Он дремал сидя, завернувшись в мантию, пока она не спала с его плеч, как осыпь на склоне горы. Даже во сне его огромные размеры и пассивное доминирование над остальной частью стаи не оставляли сомнений в том, что он был вождем.

— Вперед, — проворчал ее охранник. Команда побудила другого гнолла из ее охранников выйти вперед и проложить путь через стаю, что напомнило Мартине о собаках или волках, спящих кучками, чтобы согреться, когда она осторожно прошла через узкий проход.

В отличие от группы, которая нашла ее, большинство гноллов в зале были почти голыми, их зимнее снаряжение свисало с арок у входа. Приличиям служили только простые набедренные повязки и украшения из кости, дерева и перьев. Каждый был покрыт потускневшим белым мехом, испещренным пятнами от красного до черного.

— Что это? — хор перешептывающихся голосов пронесся по тесному строению.

— Человек.

— К неприятностям.

— Мы убьем его?

— И съедим его.

— Слишком жилистый.

— Что это вы мне привели? — возвысился один голос над всеми остальными, говоря с предполагаемой властностью. Шепот лишь слегка утих.

— Сегодня вечером мы нашли новую дичь, Хакк, — похвастался старый гнолл, грубо подталкивая Мартину вперед. Боль пронзила раненое плечо Арфистки, проникая сквозь ее ледяное оцепенение. Со сдавленным стоном женщина потеряла равновесие и растянулась на земляном полу, прямо перед выкопанным очагом. Приземление вызвало еще один жгучий укол боли, от которого она вспотела, почти корчась перед углями.

— Мы поймали его на высоком льду, Хакк, — продолжил старик. — Он творил ужасную магию, но я и мои товарищи по стае поймали его. Он продолжил рассказывать историю об их великой победе, скорее фантастическую, чем реальную. В ней Мартина превратилась в могущественного демона, способного заставить содрогнуться весь ледник. Ложь гнолла была осязаемо, очевидна, когда он расхаживал с важным видом, исполняя роль рассказчика. Мартина с удивлением отметила восторженное одобрение сбившейся в кучу стаи. Мартина была не в том положении или состоянии, чтобы возражать. Когда боль, наконец, ослабла, она с трудом встала на колени, что было немалым достижением с ее все еще связанными руками.

Как раз в тот момент, когда могущественная волшебница собиралась выполнить свою магию в последний раз — в энергичном пересказе старика, вмешался тот, кого звали Хакк. — Хватит! Ты храбрый вожак охотников, Брокка. У тебя будет отборное мясо.  Пожав плечами, Хакк встал, позволив мантии упасть на пол. Золотистый мех с втертым в него жиром был гладко приклеен к твердым мышцам гнолла. Небрежным движением вождь перепрыгнул через яму для костра, приземлившись на корточки прямо перед Арфисткой.

Мартина отметила, что Хакк не лишен своей доли тщеславия. Это могло бы быть полезно.

— Возможно, его нужно откормить. Вождь ткнул пальцем в Мартину, вновь вызвав дрожащую боль в ее плече. Инстинктивно она отшатнулась назад, но сильные руки за спиной снова толкнули ее вперед.

— Убей меня, и ты не узнаешь, насколько опасен высокий лед, — выпалила Мартина на смеси гнолльского и торгового наречий.

Глаза вождя вспыхнули, и глубокое рычание предупредило ее о последовавшем жестоком ударе слева. Мартина едва успела отпрянуть и откатиться от удара, но кулак гнолла  все еще злобно сверкал у ее виска. Ее зрение затуманилось на один глаз, и потребовалось больше силы воли, чем она думала, чтобы снова встретиться лицом к лицу с вождем. Сейчас она не смеет проявлять слабость. Она должна была разыграть эту ситуацию до конца.

— На льду есть кто-то еще. Слова дались ей с трудом, когда она моргнула, полуслепая и дрожащая.

— Ты будешь говорить только тогда, когда я скажу! — разбушевался вождь, но его лицо выдавало любопытство.

Арфистка глубоко вздохнула, а затем промокнула связанными руками струйку крови, просачивающуюся в уголок ее глаза.

— Какие другие? Говори, человек, или я убью тебя. Горячее, жирное дыхание гнолла обдавало ее кожу паром.

— Если ты убьешь меня, ты никогда не узнаешь, — прошептала она. Она услышала, как он зарычал, увидела, как когтистая рука отдернулась, и попыталась сглотнуть, но во рту у нее пересохло.

— Подумай над словами человека, прежде чем ударишь ее снова, Хакк. Голос доносился из самой глубины вигвама, из глубины оленьих рогов, скелетов и мехов. Он был ясным и авторитетным, но не слишком громким.

Рука вождя оставалась неподвижной. — Я не просил твоего совета, «Ворд Мейкер».

Темнота зашуршала, и из ее периметра появился говорящий. Когда существо приблизилось, его черты проступили из мрака. По первому впечатлению Мартины оно было похоже на скелетообразную пародию на живое существо, даже на себе подобных. Он казался истощенным, с впалой мордой и костлявыми впадинами вместо глаз. Горчично-коричневая кожа туго обтягивала твердые выступы, в то время как клочья меха свисали тягучими комками с его длинной челюсти. В отличие от остальных в хижине, незнакомец был одет теплее. Рваные уши торчали из прорех в грязном шарфе, обернутом вокруг его головы. Похожие на бинты повязки покрывали его руки, обвиваясь до самых когтистых кончиков пальцев. Кожаные ремни, поблескивающие красным оттенком в свете костра, перекрещивались и наматывались друг на друга, чтобы удерживать лохмотья на месте. Там, где ремни пересекали тыльную сторону рук гнолла, они блестели  серебром шипов. Широкие темно-коричневые поперечные ремни охватывали его костлявую грудь. Каждый ремень был украшен металлическими заклепками и вышивкой бисером в виде грубых рисунков птиц, волков и других символов, которые Арфистка не смогла идентифицировать. Они колыхались в колеблющемся свете хижины, как живые существа. На его худые плечи был наброшен грязный плащ из медвежьей шкуры. Несоответствие его одежды выделяло его из толпы зверей.

Гнолл почти нерешительно вышел вперед, на свет. Как и в случае с Мартиной, стая расступилась перед ним, отступая с каждым его шагом.

На краю ямы для костра, недалеко от того места, где стоял Хакк, претендент остановился. Его черные губы растянулись на длинной морде в жестокой улыбке. С такого расстояния Арфистка могла видеть, что половина его подтянутого лица была покрыта татуировкой. Два пурпурно-черных шрама расходились от одного глаза —  первый клином прорезал линию спутанных волос, другой тянулся по всей длине морды.

Взмахом одной длинной руки новоприбывший сбросил с себя тяжелый плащ из медвежьей шкуры. Он с глухим стуком упал на землю позади него.

— Возможно, ты не захочешь слушать мой совет, но труп не скажет — ни правды, ни лжи.

— Это ложь о другом существе на льду, могучий вождь. Мы рассказали тебе правду о том, что произошло. Больше на льду никого нет. Брокка подошел ближе к Хакку, перегнувшись через плечо, чтобы прошипеть эти слова.

Вождь воспринял это как намек. — Ты сомневаешься в словах Брокка, «Ворд Мейкер»?

— Я уверен, что Брокка видел то, что он видел.

— «Умно», — подумала Мартина. Его ответ уклонился от вызова вождя. Что еще лучше, ей начинало казаться, что «Ворд Мейкер» хочет заполучить ее живой. Колесо Тиморы, казалось, поворачивалось обратно в ее пользу.