Страница 4 из 19
– Вон! – повторился Аполлон, горяча обиду на странного посетителя и проворно выпрыгивая из кресла. – Я и в первый раз достаточно ясно высказался. У вас что-то со слухом, милейший? Не в таком уж вы глубоком пенсионерстве находитесь, чтобы скверно слышать то, что я произнес четко, ясно и с выражением.
«Милейший» без маски и шляпы, вздохнув, присел на стул для посетителей, укоризненно качнул головой произнес:
– Молодежь.
«Молодежь», в лице Кучкина, продолжала кипеть и бурлить, нависая над странным типом, а тип, закинув ногу за ногу, пояснил:
– Профессор философии, Дохлик Афанасий Анатольевич – мои имя, фамилия и отчество, а, вы что подумали, молодой человек?
Молодой человек резко сдулся – и он еще обижался на своих, так сказать, недоброжелателей-воспитателей, одаривших его именем и фамилией? Подумаешь – Кучкин, Аполлон Михайлович. Имя, как имя, с уклоном в греческие мифы. Но, Дохлик? Ох! Не повезло мужику с фамилией – факт.
С профессором Дохликом срочно требовалось что-то делать, но, что? Не извиняться же перед невзрачным типом за то, что Кучкину послышалось что-то не то? И, вообще – невразумительное представление посетителя спровоцировало владельца кабинета на агрессию. А, посему..
– Прошу. – изображая любезность, Кучкин ткнул пальцем в стул для клиентов и, ничуть не смущаясь тем фактом, что посетитель на нем уже угнездился, произнес:
– Располагайтесь. У вас, как я заметил, дело?
– У меня – дело, – ворчливо подтвердил А.А. Дохлик, извлекая из кармана очки и начиная протирать стекла большим клетчатым платком. – а, у вас, как я погляжу – простой, застой и недостаток финансирования.
Кучкин вздернул брови вверх – нет, он, разумеется, молодой специалист, почти без опыта работы, но, недостаток финансирования? Неправда ваша – вон, какая замечательная табличка получилась! Кресло – мягкое, стул для посетителей – удобный.
– Излагайте. – скучным голосом произнес Аполлон, придавая своему лицу не столь восторженное, сколь занятое выражение. – Свою проблему. – и взглянул на часы.
На те самые часы, что висели на стене, прямо над входной дверью.
И, что с того, что часы изображали сову в перчатках? Пластиковую, дурацкого канареечного цвета, с бегающими глазками и облезлым клювом? Сова – символ мудрости и канареечный окрас, той самой мудрости, не помеха.
Часы, в количестве трёх штук, Кучкин прикупил по случаю и оптом, решив, что лишняя мудрость, пусть и в таком странном виде, ему не помешает.
Сова показывала без трех четвертей пять.
Рабочий день близился к завершению. Но, Кучкин сам себе утверждал график работы, решив сделать его максимально гибким, а, потому, спешить не следовало. Пусть мужик излагает.
Афанасий Анатольевич Дохлик, ссутулившись и изогнув спину вопросительным знаком, перекинув ногу за ногу и уронив на ладони острый подбородок, пригорюнившись и спав с лица, заявил грустным голосом:
– Вы моя последняя надежда, молодой человек.
Молодой человек в лице Кучкина необычайно воодушевился многообещающим началом разговора и приосанился – значит, не всё ещё потеряно для него, как для специалиста. Нашлись люди, поверившие в не разрекламированное дарование!
Энтузиазм так и брызнул из Аполлона, словно жидкое повидло из рыхлого пирожка. Хотелось творить, вытворять и оправдывать доверие.
Закончив протирать очки, Афанасий Анатольевич нацепил их на нос и выставился на хозяина кабинета взглядом строгим и придирчивым.
Вероятно, таким взглядом профессор философии взывал к совести своих нерадивых студентов.
– Как я уже сказал, – проскрипел странный посетитель. – вы – моя последняя надежда. Я обращался в несколько, заслуживающих доверия, инстанций и мне везде отказали.
Улыбка Аполлона Михайловича Кучкина несколько поблекла – вот, как? Значит, к нему пришли в самую последнюю очередь, перебрав все иные варианты?
Обидно, но ожидаемо. Все-таки, отсутствие рекомендаций и лицензии частного сыщика, заключенной в красивую рамку и вывешенной на видном месте, давало о себе знать.
Не показывая своего разочарования, Кучкин продолжил улыбаться и качать головой – какие его годы? Тридцать лет! Всё еще впереди – и рекомендации, и дипломы и мировая известность.
– Рассказывайте. – задушевно произнес молодой специалист, тревожно посматривая на мохнатый коврик, вздумавший, аккурат, в этот ответственный момент, поменять позу возлежания. Не дай Бог спугнет перспективного клиента!
Но господин со странной фамилией Дохлик, на копошащегося в груде бумаг Тяпивара, не обратил ни малейшего внимания. Даже странно – не заметить громадного сенбернара, мохнатого и неуклюжего, надо умудриться.
– Точно – проблемы у мужика. – утвердился в своих подозрениях Кучкин. – Что ж, послушаем.
– Понимаете, господин специалист-консультант, – выделив последние два слова, Афанасий Анатольевич перешел к изложению своего дела. – я являюсь коллекционером редких, можно даже сказать – раритетных, печатных изданий.
По мнению Кучкина, коллекционеры, собиратели древностей и антиквары, выглядели несколько иначе, не так, как господин Дохлик. Солидные и самодостаточные ценители древностей не таскали потертую верхнюю одежду, старомодные боты и медицинские маски, а передвигались исключительно на роскошных лимузинах, выгуливали длинноногих авантюристок в алых вечерних платьях и посещали знаменитые аукционы, выписывая в чековых книжках красивые цифры с многими нулями.
– Так, вот – в моей квартире – отличная противопожарная безопасность, – хвастливым тоном заявил господин Дохлик, переводя собственную спину из вопросительного в восклицательное положение. – но, к сожалению – с соседями мне так не повезло.
«Мало кому везет с соседями. – флегматично пожал плечами молодой специалист по решению конфиденциальных вопросов. – Мне, вон, тоже, не особо.» – и взглянул на подкинутого, безмятежного Тяпу, дрыхнувшего среди картона и старых газет.
– До недавних пор, – продолжил изложение проблемы господин Дохлик. – соседи меня волновали мало – ходят, суетятся, выгуливают детей и собак. Это их личное дело на личной, принадлежащей им, жилплощади, но, с прошлого четверга, положение резко ухудшилось. Я почувствовал угрозу, непонятную, но вероятную.
Кучкин медленно кивая головой, с тоской размышлял о том, что дрязги с соседями – это не совсем то, что он подразумевал под делами «конфиденциальными». Для решения подобных вопросов лучше обращаться в управляющую компанию, или к домкому и участковому.
При чём здесь он, Кучкин?
– У меня в соседях завелся вампир, сиречь, живой мертвец, вурдалак, упырь – назовите, как хотите, но смысл останется тем же. – медленно и невыразительно произнес господин Дохлик и Кучкин, продолжавший кивать, как заведенный, внезапно поперхнувшись, вытаращил глаза и принялся громко кашлять, пытаясь скрыть собственное изумление.
Вампир?
– Осторожнее надо быть, молодой человек. – Афанасий Анатольевич, профессор философии и собиратель печатных древностей, неторопливо налив в стакан воды из графина, стоявшего на столе, протянул стакан с жидкостью хозяину кабинета. – Не надо так глубоко вдыхать воздух – можно не просто подавиться, а и вовсе – задохнуться.
Употребив стакан воды единым махом, растерявший всю сонливость, Аполлон Михайлович уставился на Дохлика с ожиданием. Слово «вампир» вывело специалиста из состояния уютного блаженства, приподняло и встряхнуло.
Кучкин приготовился работать.
– Вот так, сразу, взял и завелся самый настоящий вампир? – хмыкнул парень, забывшись и выбившись из образа – то есть, запустив пятерню в волосы, взъерошив их и недоверчиво качая головой. – Завелся, точно моль? С чего вы это взяли? Он, вам, что, свой паспорт показал, в котором, черным по белому написано – вампир?
Ничуть не обидевшись, Дохлик, в свою очередь, почесав собственный затылок, в точности повторив каждое движение своего визави, спокойно ответил.
– Паспорта я не смотрел – врать не стану. Самого вампира в подробностях рассмотреть не получилось и, потому, опознать не смогу. Но то, что он совершенно точно проживает в одном со мной доме – доказать сумею.