Без лица

Та самая Айши Рёба, яркая и общительная, всеобщая любимица.

Я пробовал поговорить с Рёбой и заставить её сознаться, но это ни к чему не привело. Тогда я решил действовать через газету и начал публиковать результаты своего расследования вкупе с призывами арестовать Айши.

Признаю, в то время я выбрал в корне неверную тактику, но кто же знал, что Рёба — страшная психопатка, убийца, готовая на что угодно ради обладания человеком, которого она выбрала?..

В итоге под влиянием общественности Айши арестовали. В тот день я ликовал: наконец-то свершится правосудие! Я не сомневался, что если хорошо поискать, то улики против неё найдутся, и даже сам ходил к ней на встречи, чтобы надавить на зачатки совести, которые, как я тогда верил, имелись и у неё.

А потом случилось то самое ужасное судебное заседание, на котором Рёба мастерски защитила себя, попутно обвинив меня в домогательствах. Единственным странным обстоятельством была та самая встреча у уборной, но Рёба отрицала, что это вообще произошло. Её подруга Мизукава Камие подтвердила эти слова, и меня вновь выставили вралем.

Айши с извинениями отпустили.

Сначала мне казалось, что ничего страшного не произошло: я смогу оправдаться со страниц «Шисута но ничи» и объяснить свою позицию. В то же самое время, я был уверен, что в преступлении повинна именно Рёба, но никто не хотел меня слушать: главный редактор газеты, в которой я работал, понизил меня в должности, взяв на моё место моего друга Осана Джуничи — вначале временно, а потом — и на постоянной основе.

Я продолжал настаивать на своей версии. Моя невеста оказалась чуть ли не единственной, кто поддержал меня: той же осенью она вышла за меня.

Но во всём остальном моя жизнь покатилась под гору с огромной скоростью: из-за того, что я упорствовал в теории виновности Айши, меня сначала вынудили взять отпуск, а потом и вовсе уволили из «Шисута но ничи». Первое время я зарабатывал написанием статей в мелких периодических изданиях, а потом меня перестали брать и туда: слишком плохой была моя слава.

Против меня обратился даже мой близкий друг Осана Джуничи: он оклеветал меня, утверждая, что я всегда гнался за сенсациями. Но это было не так! Всё, чего я хотел, — это восстановление справедливости.

Так шли годы. Я перебивался случайными заработками, не гнушаясь и чёрной работы, а в свободное время пытался привлечь сторонников, которые бы тоже поверили в виновность Айши. Увы — даже родители Такада считали, что Рёба невиновна. Единственным человеком, который проникся моими словами, оказалась старшеклассница из Академи — Сайко Юкина.

Эта девочка с самого начала подозревала, что с Рёбой не всё так хорошо. Айши могла очаровать кого угодно, но с Юкиной у неё вышел прокол, и Сайко полагала, что Айши вполне могла быть способна зверски убить человека, особенно учитывая тот факт, что Ёрико была соперницей Рёбы в борьбе за сердце Накаяма Дайске.

Юкина попыталась заставить Рёбу признаться, но в ответ получила лишь совет заниматься своими делами. Мы вдвоём с Юкиной чуть ли не ходили по улицам, призывая людей раскрыть глаза и повнимательнее посмотреть, кто такая Айши, но это ничего не дало.

Брат Юкины, напротив, рьяно защищал Рёбу и один раз даже пригрозил сестре расправой, если она не перестанет терроризировать Айши. Сайко Юкио сделал обстановку в их доме настолько невыносимой для Юкины, что она, не дождавшись выпускных экзаменов, сбежала за границу и бросила всё.

Сайко Юкио стал наследником их компании вместо сестры и через два года он женился на Мизукава Камие — той самой подруге Айши Рёбы.

Сама Рёба, как и хотела, вышла замуж за Накаяма Дайске.

А мне ничего не оставалось, кроме как смириться и ждать, когда же эта позорная история сотрётся из памяти людей.

Но Осана Джуничи не позволял этому свершиться: он неустанно клёпал стаю за статьёй о том, какой я негодяй. В конце концов, я решил это прекратить, пришёл в редакцию и ударил его. В «Шисута но ничи» вызвали полицию, меня арестовали, и этим я только подтвердил негативное мнение о себе.

Так прошло много лет — серых, безрадостных. Я не был счастлив сам и, соответственно, не мог сделать счастливой свою семью. Родился ты, но долгожданной радости нам это не принесло.

А спустя пять лет я снова встретил её.

Рано с утра, возвращаясь из бара, я чуть было не сбил с ног ребёнка. Маленький мальчик чуть помладше тебя, он стоял на улице неподалёку от детской площадки и, кусая яблоко, внимательно наблюдал за другими детьми, которые играли друг с другом. Я упал рядом с ним, и он посмотрел на меня.

Красивый мальчик, похожий на куклу. И это сходство усиливалось большими чёрными безжизненными глазами, которые взирали на меня без малейшего намёка на эмоции.

«Извини, — вымолвил я, вставая и отряхивая брюки. — Не испугался?».

И тут я почувствовал ужас. Этот мальчик смотрел на меня, не мигая, и мне казалось, что его остановившийся мёртвый взгляд парализовал меня.

А ещё его лицо показалось мне знакомым, только я никак не мог вспомнить, откуда его знаю.

Внезапно кто-то тихо, но твёрдо сказал: «Простите, но почему вы пристаёте к моему сыну?», и я резко обернулся.

Позади меня стояла высокая ладная женщина в синей куртке и цветастом платке вместо шарфа. Она сильно изменилась за столько лет, но всё же я узнал её сразу: из неё, как и много лет назад, всё так же ключом била жизнь, а широкая дружелюбная улыбка производила ошибочное впечатление доброты и открытости.

Айши Рёба.

По тому, как её глаза расширились, я понял: и она меня узнала. Её губы изогнулись в улыбке, и она промолвила: «Сато-сан, какая встреча! Давно вас не видела, и, должна сказать, выглядите вы не очень. Лучше вам поменьше ходить по барам, а то ведь можете и допиться». «Вам меня не испугать, — жёстко ответил ей я. — Когда-нибудь вы ответите за все свои прегрешения!». Она в ответ тихо рассмеялась и, наклонившись ко мне, прошептала: «Как бы вам, дорогой Сато, не пришлось отвечать. А то, знаете ли, человеческий век недолог…».

От этих слов я остолбенел. Меня словно заморозили под огромной толщей льда — настолько бессилен я был. Рёба же преспокойно взяла сына за руку и быстро зашагала прочь; я же стоял на месте, скованный ужасом.

Чего именно тут бояться? Я не мог объяснить этого сам себе. Страх, липкий, иррациональный ужас, который бывает у животных, предупреждая их об опасности, сковал меня. Я понял: Айши Рёба, не колеблясь, убьёт меня, если я осмелюсь встать у неё на пути.

Ещё год я прожил в состоянии абсолютного страха, а потом моя жена, твоя мать… Ты знаешь, что она сделала.

И я понял, что Айши могла быть замешана в этом. Я не уверен: в конце концов, в её стиле были прямые атаки в лоб; чего стоит зверский способ, каким она расправилась с бедняжкой Ерико…

Но факт оставался фактом: моим уязвимым местом была семья, и теперь от неё остался только ты, потому что я осиротел на фоне ужасных событий восемьдесят девятого, а родители моей покойной жены — уже глубокие старики — жили очень далеко, и вряд ли Рёба стала бы мстить мне через них.

Я решил обезопасить тебя единственным способом, который пришёл мне в голову: отдать тебя в приют.

Не пытаясь оправдать себя, я просто перечисляю факты, которые говорят не в мою пользу, но всё же это правда.

Всё это время я скрывался, изредка приезжая сюда, на свою квартиру. Однажды, когда я шёл по улице, передо мной затормозил роскошный автомобиль. Оттуда выбежала ещё одна моя старая знакомая — Сайко Юкина. Выслушав мою печальную историю, она предложила мне помощь, и я её принял. Она увезла меня с собой, и я жил с ней вместе в Италии на вилле.

А однажды племянница написала ей, что учится вместе с мальчиком по имени Сато Масао, и это имя заставило мою душу сжаться от невыносимого чувства вины. Мы с Юкиной приехали в Японию, и я, чтобы не компрометировать её, всё это время прятался по отелям.

Недавно нам стало известно о том, что в Академи исчезла одна ученица, и я сразу понял: это дело рук отпрыска Айши. Сын пошёл в мать: он тоже решил убивать неугодных ему людей. Наверняка ему это оказалось нетрудно: яблочко от яблони, как говорится…