Без лица

Буквально влетев в кабинет совета, я направился к своему месту и уселся за ноутбук. Нужно подготовить указ об агитации и ещё один — о проведении выборов, а также…

— Ты так увлечён работой, Масао, что не замечаешь ничего вокруг, — от этой фразы я подпрыгнул на месте и поднял голову.

Ториясу Акане стояла у одного из стеллажей, прислонившись к нему плечом. Она смотрела на меня, склонив голову набок и улыбаясь, и отчего-то мне стало не по себе.

— Привет, Акане, — я улыбнулся, усиленно делая вид, что всё в порядке. — Я просто занимаюсь выборами, а всё это, сама знаешь…

— Действительно, — она медленно подошла и села прямо напротив меня — на место Куроко. — Ты очень много работаешь, Масао. Куда больше, чем каждый из нас.

Я потупился: такие комплименты легко смущали меня. Кроме того, сейчас к стеснению присоединилось и замешательство: что за игру она вела? Я не забыл, что она была одной из тех, кто поспешил отвернуться от меня в период, когда обо мне активно циркулировали слухи.

— Насчёт вчерашнего разговора, — она положила подбородок на сплетённые пальцы. — Ты подумал?

Закусив губу, я помотал головой. Я не был готов обсуждать это сейчас, хотя понимал, что лучше всего отказать им с Кенчо как можно скорее, чтобы больше этот вопрос не поднимался.

— Масао, — Акане изящно встала и, обойдя стол, присела на стул рядом со мной так, что её колено почти касалось моего. — Я понимаю, что в прошлом совершила ошибку. Я тогда так испугалась за свою репутацию, что поспешила бросить друга в беде, и теперь горько раскаиваюсь в этом.

Она чуть наклонилась вперёд, глядя на меня своими узкими длинными глазами, и продолжила:

— Я понимаю, что ты прошёл через настоящий ад, и прошу прощения за своё поведение: я должна была помочь тебе, как сделали Аято, Куроко и Аои, а не спешить под крыло Мегами. Мне невероятно стыдно за себя, но что теперь поделаешь? Прошлого не вернёшь, но, думаю, я ещё могу всё исправить… Если ты дашь мне шанс.

И Акане положила ладонь мне на колено.

— Если ты поможешь Кенчо с выборами, то не пожалеешь, — прошептала она.

Моё тело словно окаменело: я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, и замер, как статуя. Ториясу же преспокойно убрала руку и, встав со стула, подошла к одному из стеллажей. Тотчас же дверь кабинета совета распахнулась, и внутрь вошли Мегами и Тораёши Широми.

— Эти выборы — такая морока, — раздраженно бросила Сайко, проходя к своему королевскому креслу. — И к чему их вообще устраивать, если кандидатов нет?

— Они могут появиться, — Широми села на своё место, кивком поздоровавшись со мной и улыбнувшись Акане. — Но никому, конечно, не светит победить в схватке с тобой.

— Но кто-то обязательно попробует, — Мегами начала рыться в папке с входящими документами. — А потом пойдут слухи о том, что якобы я покупаю своих избирателей!

Я низко опустил голову, посчитав за благо не напоминать ей о том, как она сама заняла место президента.

— Масао, займись указами, — строго приказала Сайко, не глядя на меня. — Агитационный должен быть готов завтра.

— С ним я уже закончил, — я придвинулся поближе к столу и задвигал пальцами по сенсорной панели ноутбука. — Сейчас перешлю.

— Хорошо, — отозвалась Мегами, продолжая шуршать бумагами. — Куроко… Где Куроко?

— Пока ещё не пришла, — Акане медленно подошла к столу и села — на этот раз, на своё место. — Рюгоку тоже ещё нет, как и твоего брата, и Айши…

— Аято уже здесь, — вставил я.

— Знаю, — махнула рукой Мегами. — Я встретила его у стенда на первом этаже. Что же касается остальных, то надо бы поговорить с ними о том, чтобы приходили в школу пораньше, когда у совета много работы.

Ториясу посмотрела на неё и начала медленно накручивать на палец прядь своих длинных волос.

— Кенчо вчера нездоровилось, — вымолвила она. — Может, он задержался из-за этого? Как он себя чувствовал с утра, Мегами?

— Понятия не имею, — передёрнула плечами Сайко. — Мы ещё не виделись.

Склонив голову, Ториясу улыбнулась и, подняв экран своего ноутбука, нажала на кнопку включения.

Я решил заняться работой и так и поступил, полностью сконцентрировавшись на указах и просидев в системе электронного документооборота почти до четверти девятого, пошёл в класс в числе последних.

Это не помешало мне блестяще написать тест, который нам неожиданно дали, и освободиться пораньше.

Меня, как закончившего работу, попросили выйти из аудитории и отдохнуть, и я подчинился, решив, что это и вправду не помешает.

Решив воспользоваться последними тёплыми деньками, я купил в автомате банку горячего карамельного кофе с молоком, вышел из здания школы и направился к западному фонтану — там был организован небольшой цветник и лавочки для желавших насладиться природой. Чуть поодаль стояло раскидистое дерево; судя по толщине ствола, находилось оно тут намного дольше, чем сама школа.

Здесь было одно из красивейших мест во всех школе, поэтому я предпочёл отдохнуть именно тут. Наслаждаясь лёгким бризом, я медленно тянул свой сладкий напиток и посматривал на чистое голубое сентябрьское небо. И в эти мгновения мне казалось, что произошедшее с Осана — это какая-то нелепая шутка. Все проблемы и невзгоды отошли на второй план, и я мечтательно прикрыл веки.

Но вскорости моё блаженство было прервало резким воем сирен. Я вздрогнул и, прищурившись, посмотрел в сторону ворот — звук шёл именно оттуда. Учительница физкультуры — её красный спортивный костюм был прекрасно виден даже отсюда — как раз открывала створки, чтобы пропустить полицейский автомобиль с мигалками.

Я напрягся: скорее всего, они приехали, чтобы расследовать исчезновение Осана, а это означало, что делу уже дан ход. Ничего удивительного: не каждый же день в наших тихих местах кто-то пропадал.

Мне было страшновато, несмотря на то что я совершенно точно проделал идеальную работу по заметанию следов. Кто знает, что на уме у этих полицейских… Конечно, теперь, в двадцать первом веке, то, что произошло в восемьдесят девятом, повториться просто не могло, но всё же я заволновался, стиснув в пальцах тёплую жестянку с остатками кофе.

Куша сказал, что он позаботился о шахте мусоросжигателя, значит, так оно и было. Что же касалось Аято… Он несколько раз собственноручно вымыл злосчастную пристройку с отбеливателем, уничтожившим все органические следы, которые Осана в теории могла оставить.

Люди, вышедшие из автомобиля, казались мне отсюда размытыми маленькими фигурками, и я не горел желанием подходить ближе: мне хотелось, чтобы всё это дело с Осана побыстрее ушло в историю.

Но расследования, конечно, не миновать.

Глубоко вздохнув, я медленно поднялся со скамьи и направился в сторону здания школы, по пути выбросив банку из-под кофе в специальный контейнер для металла и жести. Проскользнув через чёрный ход, я поднялся на второй этаж и направился было в сторону кабинета совета, но потом на полпути остановился и, развернувшись, снова зашагал к ступеням. Поднявшись на третий этаж, я прошёл по коридору и остановился перед кабинетом каллиграфии. Слова Аято о том, чтобы я повесил здесь камеру, не выходили у меня из головы ни на минуту, и я решил поступить именно так, как он сказал.

Войдя в комнату, я аккуратно прикрыл за собой дверь и осмотрелся.

Это помещение не зря считалось гордостью школы: традиционные полы, стены и потолок дополнялись витринами вдоль всего периметра. За стёклами висели свитки с искусно написанными тушью иероглифами, а по углам стояли курительницы для аромаламп и маленькие статуэтки Будды. Между стеллажами высились аккуратные растения в напольных горшках — за ними бережно ухаживали члены клуба садоводства. Я не знал названия этих растений и один раз спросил это у Уэкия, на что она со своей всегдашней милой улыбкой ответила, что не в курсе.

Свиток с кандзи «огонь» находился в витрине, расположенной прямо у окна, закрытого не современными жалюзи, а традиционными ставнями из рисовой бумаги. Они пропускали достаточно света, чтобы в помещении можно было ориентироваться, а также скрывали от посторонних глаз — на случай, если какой-нибудь псих обзаведётся биноклем и начнёт всматриваться в окна школы.