Без лица

А потом, по очереди приняв душ, мы доделали вместе уроки и легли спать, договорившись завтра встать пораньше: Куше нужно было заглянуть домой, чтобы взять некоторые тетради для предметов, которые были в расписании на вторник, но отсутствовали в понедельник.

Я постелил Куше запасной футон, который я так удачно купил летом, и он с комфортом расположился на нём. Мы оба уснули быстро, и мне, в отличие от предыдущей недели, наконец-то приснилось что-то позитивное и хорошее.

Во вторник мы, позавтракав вместе, вышли из дома в шесть утра и направились к Куше в дом. Он жил на окраине города в небольшом многоквартирном доме на три этажа, и его комната представляла собой настоящий хаос: я чуть не упал в обморок, когда вошёл внутрь, чем весьма повеселил моего друга; он заявил, что как раз такой реакции от меня и ожидал.

Он собрал свою сумку, и мы направились к школе, на пути разговорившись о том, кто в какой университет планировал поступать.

Я хотел выбрать Сегава — он находился близко от городков-близнецов, и до него с вокзала отходили регулярные поезда. Ещё подумывал о Токийском Университете — с моими оценками, меня вполне могли там принять. О специализации я даже не раздумывал: моя судьба — это информационные технологии.

Куша придерживался тех же вариантов, хотя у него опций было намного больше: он успел выступить с лекциями в половине известных высших учебных заведений мира, и его наверняка приняли бы куда угодно даже без отличного табеля.

У ворот Академи мы остановились, памятуя о договорённости с Аято. Последний не заставил себя ждать: через четверть часа он уже подошёл к нам, и мы втроём направились в школу.

========== Глава 29. Брат и друг. ==========

Не сговариваясь, после смены обуви мы пошли в кабинет школьного совета: мы с Аято были его членами, а Куша — женихом президента, так что он имел полное право находиться там.

— Что ж, — Аято опустился на один из стульев. — На следующей неделе уже начнётся предвыборная агитация.

— Кто хотя бы претендует? — зевая, спросил Куша. — Не уверен, что кому-то под силу сместить Мегами, но интересно узнать личности смельчаков, которые рискнули попытаться.

Я сел напротив них и сплёл пальцы, внезапно вспомнив о небольшом вчерашнем эпизоде, который полностью вылетел у меня из головы, что неудивительно: столько всего произошло. Но теперь детали разговора с Кенчо и Акане всплыли у меня в сознании.

— Сайко Кенчо, — вымолвил я. — Он хочет стать президентом вместо сестры.

Куша откинул голову назад и расхохотался своим фирменным чуть жутковатым смехом.

— Да ладно! — воскликнул он, снимая очки и вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Никто из учеников в здравом уме не выберет малютку Кенчо. На что он рассчитывает?

— Он весьма серьёзен в своих намерениях, — я усмехнулся. — И Ториясу Акане на его стороне. Вчера вечером они попытались переманить меня к себе, обещав бессменное членство в совете и пресечение всяческих слухов.

Аято слегка прищурился.

— Интересно… — протянул он, потирая подбородок.

— Серьёзно? — я удивлённо поднял брови. — Ты считаешь, что за первоклассника, которого никто не знает, будут голосовать?

— Почему бы и нет? — Аято улыбнулся одними губами — его чёрные глаза оставались холодными, как льдинки. — Если этот первоклассник успел заработать идеальную репутацию, если он стал лучшим учеником школы, если он смог оказать помощь всем, без исключения, кружкам, то он вполне реальная кандидатура.

Куша хмыкнул и начал раскачиваться на стуле.

— Ты сейчас говорил не о том первокласснике, так ведь? — проницательно заметил он.

— Верно, — Аято кивнул. — В следующем полугодии я собираюсь баллотироваться. Правда, тогда я уже буду во втором классе. Теперь же, наверное, будет лучше оставить всё так, как есть: пусть Мегами-семпай и не особо жалует меня, всё же она стабильнее, чем её брат.

— Мне тоже кажется, что ему не удастся победить, — вставил я, покосившись на дверь. — Странно, что Акане примкнула к нему; мне казалось, что она старается не ввязываться в заведомо проигрышные мероприятия.

— Может, у её планы на самого Кенчо, — Аято медленно кивнул своим мыслям. — Если вдуматься, он неплохая партия: богатый, но всё же младший сын, значит, не наследник. Стало быть, за его браком не будут следить так же тщательно, как за замужеством Мегами, и у Акане есть реальный шанс сблизиться с ним и впоследствии выйти за него.

Кага изумлённо присвистнул.

— А ведь действительно… — протянул он.

Я промолчал. Такие схемы были в характере Ториясу, но почему тогда вчера, на крыше, она явно делала мне авансы прямо на глазах у младшего Сайко? Неужели, это тоже составляло часть их плана по захвату власти?

— В любом случае, я его поддерживать, естественно, не стану, — Куша опасно качнулся на стуле. — Мой приоритет — Мегами.

— Очень хорошо, — Аято медленно встал. — Давайте, я провожу вас обоих до вашей аудитории; хотя бы положим там сумки, чтобы потом продолжать налегке.

— Идите без меня, — Кага вскочил со стула. — Мне надо в клуб; я кое-что принёс туда из дома.

Аято склонил голову, я тоже поднялся, и мы пошли к выходу.

По пути Аято начал разговор о приближавшихся выборах: нам нужно было провести довольно объёмную работу по регистрации кандидатов, организации предвыборной агитации и, собственно, самого действа. Пока смельчаков выступить против Мегами не находилось, но я был уверен: хотя бы ещё один кандидат — вполне определённый — обязательно появится.

Дойдя до аудитории «2-2», мы неторопливо вошли внутрь. Стоял очень ранний час, поэтому в помещении, кроме нас, никого не оказалось.

— Идеально, — вымолвил Аято, прикрывая за собой дверь и окидывая взглядом класс.

— Что именно идеально? — спросил я, ставя сумку на парту и поворачиваясь к Аято лицом. — Кстати, насчёт…

Я хотел спросить его об одном циркуляре, но осёкся: он стоял близко ко мне, намного ближе дистанции, дозволяемой правилами приличия. Его идеальное лицо находилось в считанных сантиметрах от моего, а угольные глаза смотрели внимательно, не мигая.

Я хотел было отшатнуться, но не смог: мне в ноги упёрся край парты.

— Эй, ты чего? — слабо произнёс я, отклоняясь назад.

Аято ничего не ответил. Он продолжал изучать моё лицо, как учёный инфузорию под микроскопом, и мне стало явно не по себе.

Так прошло несколько секунд, а потом он отстранился и улыбнулся.

— Извини, если смутил, — спокойно вымолвил он. — Просто мне нужно было кое-что проверить. И если я правильно всё понял и истолковал, то теперь знаю, что тебе по-настоящему нравится.

Он отошёл на шаг. Я так и стоял у парты, ссутулившись и не зная, куда себя девать; мне не было понятно, что сейчас произошло.

— Я прекрасно помню, что должен Инфо-чан за несколько услуг, которые она мне оказала, — Аято поправил ремешки сумки у себя на плече. — Сегодня вечером. Комната каллиграфии. Надеюсь, у тебя там есть камера?

— Н-нет, — я нервно стиснул пальцы. — Я думал, что за ненадобностью…

— Так поставь, — Аято протянул руку и коснулся своими тёплыми пальцами моих. — Прикрепи её у свитка с кандзи «огонь».

И, поклонившись на прощание, он вышел из класса.

А я так и остался стоять у своей парты с открытым ртом.

Что он имел в виду?

Он хотел мне что-то показать?

Но для чего тогда выдумывать всю эту многоступенчатую конспирацию?

Вздохнув, я сел за свою парту, чтобы вложить из сумки вещи, необходимые для подготовки к уроку. Этот в высшей степени странный разговор с Аято никак не желал отходить на второй план; я постоянно думал о нём и прокручивал его в голове.

А когда он стоял так близко…

Нет, об этом лучше вообще не вспоминать.

Но уже было поздно: я почувствовал, как мои щёки запылали, и прижал к ним ладони. Лицо горело, как в лихорадке, а сердце отчего-то быстро забилось, словно я пробежал марафон.

Резко выдохнув, я встал и направился к двери. Хватит глупостей: у меня полно работы в совете. Что же касается моей реакции… Это объяснимо: я от природы застенчивый и постоянно заливаюсь краской, так что ничего удивительного.