Без лица

— Ты был абсолютно прав, Масао, — Куша, успевший уже отправить первую порцию карри в рот, улыбнулся и, подняв голову, подставил лицо ласковым солнечным лучам, — погода просто потрясающая! Давай как-нибудь повторим; говорят, что это полезно для пищеварения.

Я рассмеялся в ответ и открыл было рот, чтобы ответить, но тут же осёкся: Аято со столовским пластиковым контейнером в руках, приблизившись к нам, улыбнулся и сел рядом.

— Мне тоже захотелось глотнуть свежего воздуха, — промолвил он, снимая прозрачную крышку со своего обеда. — Масао-семпай, нехорошо забывать своих друзей: я вижу, ты пригласил Кушу, а меня нет.

— Виноват, — я криво улыбнулся, завороженно глядя на то, как его длинные пальцы ловко орудовали палочками для еды. — Я думал, тебе не подойдёт…

И тут оно свершилось.

— Что ты туда положила? — Ямада медленно оставил бенто в сторону, уронил палочки и встал со скамьи; лицо его приобрело прелестный зеленоватый оттенок.

— Ты спятил? — Осана нахмурилась, ещё не понимая, какая беда надвигалась на неё. — Я, между прочим, весь вечер накануне это готовила!

— Прости, но я больше не могу… Мхп… — Ямада зажал рот обеими руками и ринулся прочь, провожаемый удивлёнными взглядами всех, кто вышел пообедать на крышу, а таких было немало: денёк ведь выдался поистине погожий.

Я фыркнул, но тут же вздрогнул, вспомнив, кто сидел справа от меня. Повернув голову, я поймал на себе тот самый взгляд: спокойный, проникающий, холодный. И пусть чёрные глаза Аято были прекраснее бархатной ночи, при желании хозяина они могли внушить и страх.

— Приятного аппетита, — промолвил Аято, возвращаясь к своей лапше.

— Спасибо, — тихо ответил я, помешивая ложкой карри.

========== Глава 25. В раю жарче, чем в аду. ==========

Произошедшее с Ямада Таро стало школьной сенсацией, но ненадолго: в конце дня все уже успели забыть об этом, и разговоры вновь пошли обо мне и моём происхождении. Градус негатива снизился, но какой-то умник отыскал информацию о моих приёмных родителях из Сенагава, и это дало толчок новой волне сплетен. Я уже успел привыкнуть к этому; в конце концов, моё положение здесь сложилось не так ужасно, как в приюте, но могло иметь более фатальные последствия.

Именно потому стоило поскорее разработать план: как поступить с Осана после претворения в жизнь мечты Аято. Я не знал, как именно она отреагирует на охлаждение со стороны Таро, и имел все основания бояться, что волна негодования ударит по мне с двойной силой.

А Аято не терял времени: во вторник он умудрился подставить Осана перед Ямада, уронив сумку последнего в фонтан и срежиссировав всё так, чтобы вина за это пала на бедняжку Наджими. Он проделал всё так ловко, что даже сама Осана не сомневалась в том, что именно она столкнула вещи своего любимого в воду.

Ямада — надо отдать ему должное — проявил чудеса воспитания и сдержанности: он не высказал своей подруге всё, что о ней думал, не обругал её, даже не выговорил строго. Аято выловил ему вещи, высыпавшиеся из сумки, и отвёл в одну из кладовых — там, где хранились обогреватели и вентиляторы. Так благодаря оперативности Айши Таро удалось спасти почти всё и с наименьшими потерями, и к концу дня они уже были если не закадычными друзьями, то точно больше, чем просто приятели.

В среду, одиннадцатого, Ямада обнаружил, что Осана за его спиной плохо отзывалась о его сестре, называя ту «инфантильной бестолочью» и «визгливой дурочкой». К слову сказать, это была чистая правда: Наджими как-то дала волю языку, обсуждая Ямада Ханако со своей подругой Райбару Фумецу, а мне с помощью камеры удалось записать эти необдуманные слова, а потом, с помощью моей верной Кокона, подстроить так, чтобы Таро это услышал. Сделать это оказалось довольно просто: Харука завела разговор со своей приятельницей Саки Мию, артистично не заметив, что Ямада сидел на соседней лавке от них, скрытый только лишь кустом. Кокона включила аудиозапись, присовокупив комментарий: «Я не думала, что Наджими такая». Таро — мне было видно через острый глаз камеры-пластины — стиснул зубы и, резко вскочив с места, пошёл на поиски своей незадачливой приятельницы. Я не отказал себе в удовольствии понаблюдать за тем, как он сдержанно, но твёрдо высказал ей, что так говорить о его сестре недопустимо, и если Наджими и вправду некомфортно с Ханако, то, наверное, ей стоит поменьше общаться со всей семьёй Ямада. После этой тирады он круто развернулся и ушёл, не желая слушать сбивчивые объяснения Наджими.

Но на этом всё не кончилось. В тот момент, когда Осана и Райбару беседовали, никого не было рядом, поэтому Наджими по вполне логичным основаниям начала подозревать свою подругу. Она довела Фумецу до слёз, но они так и не пришли ни к какому определённому выводу, и отношения между ними, прежде неразлучными, не оборвались полностью, но существенно попрохладнели.

Четверг, двенадцатое сентября, отметился тем, что Осана назначила Таро встречу у восточного фонтана во время обеденного перерыва и сама же на неё не пришла, чем возмутила даже кроткого Ямада: вряд ли можно было придумать более демонстративное проявление неуважения.

На самом деле, правда, то сообщение отправил я — через кодирующую программу, которая отображала мейл якобы от Осана. Сама Наджими, которой на большой перемене пришлось чуть-чуть задержаться в классе из-за того, что с ней неожиданно заговорила Куу Дере, ждала Таро на крыше — там, где они обычно обедали. Через четверть часа она попробовала позвонить ему, но — вот странность! — звонок не прошёл, хотя с сигналом сети всё было в порядке.

Аято, который совершенно случайно решил откушать у восточного фонтана, составил Ямада компанию, и они весьма мило побеседовали о книге, которую Таро прочитал последней, — «Граф Монте-Кристо». Айши признался, что уже три недели просто упивался романом, прочитав оба тома с рекордной скоростью. На самом деле, это я подсмотрел название книги и сообщил об этом Аято; он скачал двухтомник и только начал его читать, а я, со своей стороны, рассказал ему краткое содержание. «Граф Монте-Кристо» был одной из моих самых любимых книг, и потому Айши мог с моей помощью прекрасно поддержать разговор на эту тему, обсудив даже такие детали сюжета, которые мог знать только самый внимательный читатель. Нам потребовался всего лишь наушник, через который я подсказывал ему, что говорить. С использованием программы для изменения голоса, конечно: мне совсем не хотелось, чтобы меня раскрыли.

К чести Аято могу сказать, что он и сам читал быстро, поэтому моя помощь требовалась ему не постоянно.

Тринадцатое сентября выпало на пятницу — в Европе такое сочетание дня недели и числа считалось несчастливым. Для Осана, пусть и азиатки, так и оказалось: у неё с собой был крайне ограниченный запас наличных денег, и потому, когда автомат по продаже снеков и газировки принял несколько монеток по сто иен, но не выдал Наджими желаемый продукт, она, согласно своему темпераменту, рассвирепела и ударила несчастную железяку ногой. Таро, который оказался свидетелем этому возмутительному поведению, помрачнел и заторопился прочь. Весь оставшийся день он старался с ней не общаться.

Конечно, никто не видел, как перед переменой примерный ученик и член школьного совета Айши Аято, отодвинув автомат от стены и сняв его заднюю крышку, ковырялся в механизме с отвёрткой.

А вечером того же дня наивная Наджими оставила в шкафчике Таро записку с просьбой о встрече под сакурой на холме. Накануне я разместил одну из камер на этом дереве и потому смог полностью насладиться сценой того, как бедняжку Наджими отвергли. Выражение её лица в тот момент было просто бесценно; Аято посчитал так же, когда посмотрел видеозапись, которую я ему отправил.

А в субботу, четырнадцатого, Аято пришёл в нашу аудиторию и направился прямо к Осана, которая сидела за своей партой, низко опустив голову: сегодня впервые за всё время она пришла в школу отдельно от Ямада.

Айши завёл с ней разговор об учёбе: её оценки оставляли желать лучшего, кроме того, она не присоединилась ни к одному из кружков, что могло негативно сказаться на её выпускном табеле.