Без лица

С тех пор, а случилось это ещё в июне, Куу Дере была одним из самых ценных моих сотрудников. Она умела становиться практически невидимой и могла подслушать или записать практически любой разговор, каким бы личным он ни был. Платил я ей деньгами, делая анонимные переводы на её электронный счёт, и это устраивало обе стороны.

И теперь, пропустив её и посмотрев ей вслед, я задумался о том, что теперь, при осуществлении операции «Осана», было бы неплохо иметь эту тихоню в виду.

О, да, тихони — это самые опасные из людей. Я знаю это на собственном опыте.

Первый урок тянулся медленно — я любил учиться, но преподаватель истории Учимару-сенсей умудрялся давать материал невыразимо скучно. Он вещал угрюмо, на одной ноте, как делали в школах ещё во время эры Сёва, и вгонял в сон абсолютно всех, особенно если учесть, что его урок стоял в расписании первым. Я изо всех сил старался зевать с закрытым ртом, и мне это даже удавалось. Стараясь конспектировать слова учителя, я записывал его скучные речи своим аккуратным мелким почерком в толстую тетрадь, но порой целые фразы проходили мимо моих ушей из-за этой муторной манеры преподавания.

Но надо отдать Учимару-сенсею должное — этот грузный мужчина в роговых очках и неизменном костюме умел потрясающе подгадывать время: он заканчивал урок и давал домашнее задание ровно за несколько секунд до звонка. Он никогда не задерживал нас, что было особенно хорошо сегодня, потому что вторым уроком у нас шла физкультура.

Оставив сумку в классе, как и все остальные мои соученики, я спешно направился к лестнице, некстати попав в компанию Кокона и Роншаку Мусуме: эти девочки обсуждали какое-то платье, умудряясь при этом ещё и периодически смотреть на экраны смартфонов.

— Рюшки — это круто, — авторитетно промолвила Мусуме, резко мотнув головой и пройдясь волосами мне по плечу. — И ещё там кружево прикольное; ты видела? Как будто нижняя юбка!

— Действительно, — кивнула Харука. — Мне Мию сказала, что такие сейчас в моде в Корее. Правда, я не могу себе позво… Ну, то есть, в октябре, думаю, куплю.

— Ну так тогда оно из моды выйдет, — ответила Мусуме, быстро набивая кому-то сообщение. — Сейчас купи. Возьми в долг на работе, там, в счёт аванса, или как ещё берут, и купи.

Мне вовсе не хотелось слушать эти разговоры: во-первых, мне это было неинтересно, во-вторых, девочки могли подумать, что я их преследую. Поэтому, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее (что с моим ростом было затруднительно), я втянул голову в плечи и чуть поотстал.

На лестнице я встретился с Аято и сдержанно поприветствовал его. Чёрные глаза мазнули по мне, как кисть по холсту; он вежливо улыбнулся и поклонился. Я в ответ пожелал ему удачи; видимо, он как раз и собирался слегка приправить бенто, приготовленный Осаной для её обожаемого Таро.

Представив себе, что именно его ждало, я не смог сдержать улыбки: бедняга, он и не догадается, что отраву ему приготовила вовсе не дорогая подруга! После такого у Осаны вряд ли хватит сил нападать на меня.

Когда мы, стоя каждый у своего шкафчика в душевых, переодевались, я, как и всегда, старался закончить свои дела как можно скорее и ни на кого не смотреть, но мне помешали: кто-то тронул меня за плечо, когда я уже успел надеть спортивные брюки и натягивал футболку.

Я резко обернулся. Передо мной стоял Будо Масута в одном нижнем белье, и, судя по спокойному выражению на открытом лице, его самого сей факт нимало не смущал.

— Масао, ты ведь слышал, что в будущем году состоится помолвка Мегами и Кага? — тихо спросил он.

— Слышал, — кивнул я, расправляя футболку и глядя на Масута сверху вниз. — Куша сказал мне. Им обоим повезло: такое редкостное в наши дни единение душ.

Он говорил о Куше так свободно, потому что тот, в силу своих странностей, переодевался с огромной скоростью и в числе первых выходил из душевых, чтобы гулять вдоль стадиона и мирно беседовать с самим собой. В этот момент Кага уже успел пулей вылететь из раздевалки и направлялся по мощёной дорожке к беговым путям.

— Ты так считаешь? — Будо склонил голову набок. — Мы с Фредом поговорили и… В общем, он сомневается, что у Кага праведные цели.

— Вот именно, — вымолвил Фред Джонс собственной персоной, прыгая на одной ноге и пытаясь надеть на другую кроссовку. — Знаешь, приятель, мы понимаем, что Кага гений, всё такое, но иногда мы ловим его взгляд, и он… Как бы тебе сказать…

— Взгляд фанатика? — произнёс я, подняв брови.

— Точно! — Джонс, расправившись с кроссовкой, заулыбался и показал мне большой палец. — Ты просто чудо как догадлив, Масао.

— Наверное, тебе интересно, почему мы подошли именно к тебе, — вымолвил Будо, хрустнув пальцами. — Так вот, ты друг Кага, может быть, единственный, и только с тобой мы можем обсудить этот вопрос. Мегами дорога нам, а он, как я понимаю…

Как и обычно, я внимательно слушал его, но потом мой взгляд невольно скользнул ниже. Его широкие плечи, его мускулистые руки с выступающими венами, его мощная грудь и рельефный пресс просто восхищали. Это тело было достойно того, чтобы увековечить его в камне, гипсе, может быть, на холсте… Странно, что Гейджу до сих пор не пришло в голову попросить Буда позировать для картины в стиле ню.

— Так ты поговоришь с ним, Масао? — Этот внезапный вопрос Масута заставил меня вздрогнуть и в панике перевести взгляд обратно на его лицо.

— Д-да, конечно, — пролепетал я, нервно стиснув пальцы.

— Очень хорошо, приятель, — в звонком голосе Джонса явно звучала издевательская нотка, поэтому я изумлённо воззрился на него. — Мы будет по гроб жизни признательны тебе за это. Кстати, не забудь перед уроком плеснуть в лицо холодной воды, не то удар хватит.

Он задорно подмигнул мне и, ткнув кулаком в плечо Будо, отошёл в сторону. Масута поспешил за ним.

Я же, повернувшись к своему шкафчику, глянул в стандартное зеркало, висевшее на створке, и тут же понял, о чём говорил Фред: моё лицо было красным, как помидор.

И Джонс заметил это, а также понял, после чего я так заалел…

Едва сдержав в себе желание садануть кулаком по шкафчику, я снял очки, положил их на полку шкафчика, бросился к раковинам и последовал совету американца: открыл кран и, зачерпнув холодной воды, несколько раз умыл лицо.

Что это было? Да ничего такого, всего лишь эстетическое восхищение чем-то красивым. И никакого сексуального подтекста: я просто любовался его мышцами, а не то, что себе навоображал Джонс! Хорошо ещё, что остальные ничего не заметили, так кстати вспомнив о нашей национальной черте изолироваться от окружающего мира и не лезть в чужие дела.

Но всё же это были нехорошие признаки: сначала Аято, теперь вот Масута… Оставалось надеяться, что виной сему выступало исключительно буйство гормонов, а не причины более глубокого характера. Потому что в последнем случае… Мне не хотелось об этом думать.

Постаравшись выкинуть этот эпизод из головы, я поспешил на урок. В строю я стоял вторым после Джонса, и это не способствовало моему успокоению, так как в каждом жесте, каждом взгляде, каждой улыбке янки мне чудилась издёвка.

После физкультуры я в числе первых помчался в душевую и, сорвав с себя форму, ринулся в самую крайнюю кабинку. Вышел я последним и тут же деловой походкой пошёл к зданию школы: дел было ещё предостаточно.

К обеду я справился с текущими задачами в совете и на пути в столовую уговорил Кушу взять еду навынос, сославшись на прекрасную погоду. Мне очень хотелось посмотреть, как Ямада откушает фирменный ланч от шеф-повара Айши.

Куша согласился; мы, взяв себе по исполинской порции карри (любимая еда моего друга) и по небольшой бутылочке с чаем, поднялись на крышу и заняли одну из центральных скамеек — точно напротив той, на которой любил сиживать Ямада.

Он уже был там: Осана как раз протягивала ему коробочку, завёрнутую в бледно-голубую тряпицу. Усмехнувшись, я открыл свой пластиковый контейнер с дымящимся карри и рисом и осторожно копнул это лакомство ложкой.