Без лица

Я заверил его, что всё в порядке, и он, кивнув, пошёл в душ. По пути, правда, он чуть было не промахнулся мимо входа, но, к счастью, успел скорректировать свою траекторию.

За завтраком, правда, Джонс заметно приободрился и сыпал шутками, словно из рога изобилия. Я смеялся, подкладывал ему ещё риса и чувствовал себя совершенно счастливым.

Мы направились в школу вместе, и зимнее раннее утро, несмотря на темноту и холод, казалось мне прекрасным и свежим.

У шкафчиков с обувью нас поджидали: Куша и Аято стояли у вазы, в которую складывали зонтики, и беседовали, но при виде нас синхронно повернулись. Айши помахал рукой.

— Так и думал, что вы придёте вместе, — вымолвил он будничным тоном, глядя на меня своими изумительными недвижными глазами. — Масао, как тебе вчерашнее торжество?

— Очень впечатлён, — я улыбнулся, подходя к своему шкафчику со сменной обувью и доставая мягкие туфли на смену зимним ботинкам. — Весьма изысканная публика.

— Могу себе представить, — Куша сморщил нос. — Ничуть не жалею, что меня там не было.

— Вот как? — Фред усмехнулся. — Напрасно, приятель. Когда узнаешь новости, какие были провозглашены на вечеринке, ты вряд ли останешься в хорошем настроении.

Куша запрокинул голову и расхохотался. Он любил вот так внезапно разражаться смехом, порой используя это как тактику для того, чтобы смутить собеседника, и это всегда действовало. Правда, Фред успел уже приноровиться к странностям Кага и поэтому лишь слегка вздрогнул.

— Ты опоздал, пища для вьетнамских крестьян, — Куша сделал рукой неопределённый жест. — Аято мне уже рассказал про то, как Мегами слегка занесло налево.

— «Слегка занесло»? — Джонс фыркнул. — Её мать на своём дне рождения официально объявила нового жениха перед всей элитой нашей страны. После такого гамбита назад не сдают.

— После гамбитов вообще назад не сдают, — Куша небрежно поправил очки и расстегнул куртку. — Не путай шахматы и автогонки.

— Учту на будущее, мистер Франкенштейн, — Фред отвесил комичный поклон. — Искренне надеюсь, что на свадьбу Мегами и этого Ямада тебя не пригласят. А мне, пожалуй, пора к своим плёнкам. Пока-пока, мой прекрасный Масао! Скоро увидимся.

И Джонс, подхватив с пола свою сумку, быстро зашагал прочь.

Куша проводил его недовольный взглядом и высунул язык, сделав вид, что его стошнило.

— Это, конечно, не очень приятно, — вмешался в беседу Аято, поглаживая подбородок. — Но в одном Джонс прав: помолвка, объявленная в такой официальной обстановке, должна иметь под собой довольно мощное основание. И теперь отменить её будет непросто, но сделать это нужно обязательно: здесь затронуты интересы многих людей.

И он посмотрел мне прямо в глаза.

Я поправил туфель на ноге и коротко кивнул, промычав:

— Постараюсь…

— Ладно уж, — Куша потрепал меня по спине. — Пошли поскорее, не то мы сваримся заживо в этих зимних куртках.

И мы дружно направились к лестнице.

На втором этаже, правда, нам пришлось расстаться: Куша счёл, и совершенно правильно, что пока его присутствие в кабинете школьного совета являлось не вполне желательным. Поэтому он направился на свою вотчину — в научный клуб, располагавшийся на третьем этаже. Мы же с Аято заторопились на наше всегдашнее место работы.

Кабинет школьного совета казался особенно уютным зимой: более тёмная цветовая гамма, деревянные панели на стенах, кедровые стеллажи, лёгкий аромат лимона и чайных листьев — всё это создавало необычайную полусказочную атмосферу, в которой было приятно существовать и работать.

Мы избавились от верхней одежды, и я направился к буфету, чтобы заварить чай.

Я осознавал, что разговор о вчерашнем происшествии на дне рождения Сайко Камие неизбежен, но неосознанно старался отдалить его: сходил в класс домоводства, чтобы тщательно вымыть все чашки, заварочный чайник, а также отчистить чайные ложки до блеска; долго отмерял нужную дозу чайных листьев, хотя прекрасно знал, сколько их требовалось.

Аято осознал эту мою небольшую хитрость, но деликатно ничего не сказал: он протёр стол и поставил электрический чайник, не проронив ни слова, и спокойно сел работать за свой ноутбук, пока я разливал чай.

И только когда чашки с ароматным дымящимся напитком стояли перед нами, он начал разговор:

— Думаю, мы оба понимаем, что сложилась очень серьёзная и неблагоприятная ситуация.

Эта официозная формулировка заставила меня улыбнуться — но лишь на мгновение. Он прав: это всё весьма неприятно — мягко говоря.

— Итак, — Аято откинулся на спинку своего стула и пристально посмотрел на меня. — Мне нужен Таро, Куше нужна Мегами и посредством неё — лаборатории Сайко. Самой Мегами нужна стабильность — ты и сам в курсе, насколько твоя сестра её ценит. А тебе нужно, чтобы твои родные были счастливы. Наконец, Инфо-чан нужен ты.

Я непонимающе уставился на него и пробормотал:

— Выкладки верны, но я не вполне понимаю…

— Единственный, кто сможет хоть как-то повлиять на ситуацию, — Аято подался вперёд, — это ты, Масао.

— Н-но… — я замялся. — Ты думаешь, что…

— Ты единственный из троих детей, к которому Сайко Юкио по-настоящему привязан, — он забарабанил по столу тонкими, музыкальными пальцами. — Ты единственный, кто имеет реальное влияние на Сайко Кенчо. Ты один из немногих, к кому Мегами прислушивается. Наконец, ты смог подружиться и с самим Таро, так что тебе открыта возможность действовать и с этой стороны.

Я вздохнул, почувствовав, как кольнуло сердце. Это должно было случиться, но всё-таки ситуация выбивала из колеи. Аято формулировал свои мысли чётко и логично, и его цель была мне ясна, но не средства.

А он сам, стряхнув с рукава форменного пиджака невидимую пылинку, взял чашку и сделал глоток.

— Чай у тебя великолепен, — Аято улыбнулся, и любой, кто не знал его достаточно близко, мог бы подумать, что нет на свете улыбки искреннее. — Впрочем, как и всегда.

— Аято, — мой голос отчего-то звучал хрипло, и мне пришлось прочистить горло. — Что именно мне делать?

Айши пожал плечами.

— Я даю тебе полную свободу, — вымолвил он, отпивая из чашки ещё раз. — Уверен, в сложившейся ситуации я стану плохим советчиком.

Я открыл рот для того, чтобы уточнить у него, на какой результат он надеялся и как скоро, но вдруг дверь кабинета школьного совета распахнулась, и внутрь вошла Мегами, ослепительно великолепная в своей шубке из белого меха. За ней вереницей следовали Куроко, Акане и Аои; они были одеты куда скромнее и несколько блёкли рядом с Сайко.

— Пора объявлять о начале агитации, — бросила Мегами, подходя к шкафчику с верхней одеждой. — Мне тоже нужно подготовить выступление. Не представляю себе, кто будет баллотироваться в этом семестре, так что нужно максимально впечатлить избирателей… Что ты думаешь по этому поводу, Масао?

— Думаю, — сварливо отозвался я, стоя у чайного столика и готовя всем новоприбывшим напитки, — что этим выборам придаётся слишком большое значение.

— Ну, нет, — Рюгоку Аои, бросив свою куртку на стул, оперлась плечом о стеллаж. — В любом вузе в первую очередь смотрят на членство во всяких там кружках. И школьный совет тут же даёт плюс сто очков твоему аттестату, не говоря уже о трудоустройстве: у нас верят в то, что каждый, кто был в совете, автоматически умеет работать в команде, зрелый и взвешенный.

— Вот именно, — Ториясу Акане изящно присела на стул и разгладила на коленях складки форменной юбки. — К тому же, у нас в совете имеются вакантные места, и если власть сменится, то можно рассчитывать на значительные пертурбации в составе.

Мегами искоса посмотрела на неё и усмехнулась. Она села за свой стол с видом королевы, благодарно кивнула мне за чай, который я поставил перед ней в прекрасной вежвудской чашке, и чётко проговорила:

— Насколько я понимаю, Кенчо ещё не оставил своих абсурдных мечтаний и снова нацелился на моё кресло. Что ж, передай своему приятелю, что в этой борьбе он вряд ли сможет победить.