Без лица

— Разумеется, — я вытащил карточку из внутреннего кармана форменного пиджака и отдал Айши. — Извините, что оставляю эту работу вам.

— Всё в порядке, — Аято спрятал карточку в свой карман и улыбнулся. — Нам это нужно так же, как и тебе.

— О, да, разумеется, — фыркнул Куша, скрестив руки на груди. — Просто умру без Инфо-чан.

Аято, не переставая вежливо улыбаться, перевёл взгляд угольно-чёрных глаз на Кага. Тот, на первый взгляд, не дрогнул, но его плечи едва заметно поднялись. Айши заговорил спокойным, ровным тоном, столь характерным для него:

— Напрасно ты так говоришь, Куша. Инфо может оказать тебе неплохую услугу, если невеста охладеет, например.

Кага хмыкнул, но спорить не стал.

Весь день я провёл в напряжении. Тораёши так и не пришла, и сегодня в школу даже наведывалась полиция. Правда, они проводили опрос не особо тщательно, а один из молодых полицейских, впечатлённый звучной фамилией «Сайко», даже поделился с Мегами тем, что в переписке Широми нашли доказательства её побега в Таиланд.

— Просто свободолюбивая девочка, вот и всё, — произнёс офицер, приосаниваясь и стараясь казаться солиднее. — Она захотела уехать далеко отсюда и так и сделала. Её отец тоже так считает, но мы обязаны провести расследование по всем правилам.

Мегами едва удостоила полицейского кивком. Она была страшно недовольна сложившейся ситуацией: её страшно бесило, когда что-то шло не по плану, либо нарушался привычный порядок вещей. Тораёши являлась одним из винтиков в механизме непрерывной работы школьного совета, а её отсутствие вносило дисгармонию. Мы с Аято разделили между собой её функции, но всё же пришлось поднапрячься, чтобы не подвести весь коллектив.

Интересно, почему она сбежала? Не замечал, чтобы ей хотелось уехать… Напротив, она так рвалась стать агентом Инфо-чан, и мне казалось, это доказывало, что она, напротив, стремилась задержаться здесь.

С другой стороны, может быть, Широми как раз стала агентом, чтобы заработать денег на побег… Кроме того, из стола Мегами пропала большая сумма, и пусть Сайко решила не рассказывать об этом полиции, нам всем стало очевидно, кто именно позаимствовал деньги. Интересно, давно ли Тораёши задумала это?..

В общем, последний день ноября получился довольно нервным, и к концу уроков я уже успел изгрызть себе все ногти, хотя обычно не отличался такой привычкой.

Как только прозвучал сигнал к окончанию последнего академического часа, Мегами сразу же подошла ко мне и произнесла:

— Поедем к поместью, как и вчера.

Она не дождалась моего тихого кивка, не сомневаясь в том, что последует именно он; просто круто развернулась и поспешила к выходу, остановившись у своего стола, чтобы подхватить сумку.

Махнув рукой Куше, я поспешил следом за ней и догнал только у дверей в кабинет совета.

Одевались мы молча и быстро; каждый был погружен в свои мысли. Мегами хмурилась: ей явно было непонятно, почему на семейный ужин пригласили совершенно чужого человека, пусть и внука старого друга её деда. Я и сам размышлял о подобном: даже не верилось, что с возрастом железобетонный Сайко Сайшо стал сентиментальным.

Но факт оставался фактом: он начал ценить Ягиру Акихико только спустя сорок лет после смерти последнего.

Мегами поправила белый берет перед зеркалом и, подхватив сумку, обернулась ко мне. Я был уже почти готов и лихорадочно натягивал перчатки, стараясь унять противную дрожь в пальцах. Непонятный нервный озноб бил меня, и мне до смерти хотелось вернуться в свою уютную квартиру в Канко, а не ехать в комфортабельной и пропахшей мятным освежителем воздуха чёрной машине Сайко.

Но увы: отступать было уже поздно.

Мегами вышла из кабинета, заставив Аято посторониться и выпустить её. Я, проходя следом, кивнул другу и улыбнулся; он вернул мне улыбку и едва слышно произнёс: «Удачи!».

Процедура была мне уже знакома: мы сели в роскошный автомобиль иностранной марки, и корректный водитель, церемонно поздоровавшись с нами, помчал в сторону деревни Итоки.

Дорога заняла у нас мало времени — катастрофически мало, но всё же этих жалких минут хватило для того, чтобы мой страх достиг невероятных масштабов. Под плотной курткой и школьной формой у меня на спине выступил холодный пот, а пальцы продолжали мелко трястись, хотя я старался стискивать их.

Ни я, ни Мегами не произнесли ни слова во время поездки.

Вскоре машина въехала на территорию усадьбы Сайко и плавно затормозила у крыльца. Я, скомкано поблагодарив водителя, открыл дверцу и с трудом вылез из машины: ноги одеревенели и отказывались слушаться.

Сайко Камие вышла нас встречать. Она выглядела весьма аристократично, стоя на верхней ступеньке и закутавшись в меховое манто из светлой норки.

На мой поклон она ответила равнозначно и, ласково взяв за руку, повлекла за собой. Мегами оказалась впереди нас; она с непонятным раздражением скинула на руки услужливому дворецкому белое пальто и направилась вглубь дома, не проронив при это ни слова.

— Она просто устала, — Камие передёрнула плечами и, отпустив дворецкого привычным изящным движением руки, присела на табурет. — Как прошла поездка?

— Было очень комфортно, спасибо, — выпалил я, неловко вешая свою куртку в одёжный шкаф в прихожей Сайко. Она смотрелась как жалкое рубище рядом с дорогими пальто и шубами хозяев этого дома, и это почему-то показалось мне забавным.

С трудом подавив смешок, который хозяйка дома могла неправильно понять, я стянул с головы шапку и пригладил волосы, при этом проигнорировал зеркало во весь рост, висевшее на противоположной стене прихожей. Сложив шапку и шарф на полку, я скинул уличные ботинки и всунул ноги в кожаные тапки, заботливо предложенные Камие.

— Что ж, позволь проводить тебя, Масао, — хозяйка дома улыбнулась. — Хотя ты уже наверняка сам знаешь, куда идти.

Я смущённо закусил губу и последовал за ней в роскошную ванную. Камие распахнула передо мной дверь и пропустила внутрь, сама оставшись стоять в проёме.

— Сначала я удивилась, что свёкор пригласил тебя на семейный ужин, — начала она. — Но, если подумать, всё правильно: Ягиру Акихико был единственным настоящим другом для Сайко Сайшо, так что неудивительно, что на склоне лет мой дорогой свёкор начал осознавать эти узы.

— Прошу прощения за неудобства, — вытерев руки полотенцем, я неловко поклонился. — Мне бы не хотелось мешать…

— О чём ты говоришь, Масао? — Сайко Камие рассмеялась. — Ты близкий друг моих детей, а мой будущий зять называет тебя братом. Ты почти член семьи, мой дорогой, и даже не думай возражать: ни о каких неудобствах не идёт и речи. Напротив, я очень рада видеть тебя здесь.

В ответ я молча низко поклонился; а что ещё я могу сделать? Будучи от всей души благодарным за её слова, я почему-то не мог избавиться от ощущения, что она не совсем искренна. Дело было не в напускном светском радушии: это культивировалась в Японии веками и плотно вплелось в национальный характер. Меня беспокоило то, что она и в самом деле радовалась чему-то, но не моему присутствию в доме как таковому; мне казалось, что она что-то задумала.

Или, может быть, она просто была очень хорошо воспитана, а у меня разыгралась паранойя.

Камие провела меня в столовую — там уже собралась вся семья Сайко.

Почётное место во главе стола занимал сам патриарх Сайшо. В своём всегдашнем традиционном одеянии он напоминал императора, из милости оказавшего своей свите честь разделить с ним трапезу. По правую руку от него сидел Юкио — как и всегда, моложавый, подтянутый, изысканно одетый и флегматичный. Справа от него Мегами, гордо выпрямив спину, расправляла тканевую салфетку, украшавшую столешницу. Место Кенчо располагалось напротив сестры; он чинно поджал губы и изредка кидал на Мегами неприязненные взгляды.

При входе я низко поклонился и поздоровался, и ответить мне соизволил только Юкио. Сайко Сайшо, бросив на меня острый взгляд своих глубоко посаженных глаз, вымолвил:

— Занимайте место за столом.