Без лица

Сменив обувь, я бодро взлетел по лестнице и, избавившись в кабинете школьного совета от верхней одежды, сел за работу.

Я вовсе не забыл о том странном письме с кратким текстом «Привет, Инфо-чан!», которое получил на днях. У меня был союзник и друг, который мог найти виновника, а также пара подозреваемых, но в такую рань об этом не могло идти и речи. Кроме того, понедельник для членов школьного совета всегда означал аврал.

Через четверть часа подоспели Аято и Куроко: они встретились у школьных ворот. Сдержанно поздоровавшись со мной, они отошли к шкафу с верхней одеждой.

Меня так и подмывало рассказать Аято обо всём, но присутствие Каменага налагало определённые ограничения. Поэтому я молча продолжил работать, внося в систему электронного документооборота данные о новой ученице школы Ивасаки Юми.

Почему-то в анкете Ивасаки содержалась информация лишь о двух последних годах средней школы; создавалось впечатление, что до этого она не училась в рамках этой ступени. Впрочем, этот факт мог быть легко объяснен тем, что родители Юми решили обучать её сами. Младшую школу она закончила здесь, в городке Шисута, а два года средней училась в городе Сегава. Потом — снова пробел, и вот теперь она хотела определиться в класс «2-2», и, судя по тому, что завуч и директор подписали соответствующий приказ, так и должно было получиться.

Я создал для Ивасаки личное дело, скопировал данные на электронный носитель — USB-ключ, который всегда хранился в ящике стола Мегами, — а также подправил список нашего класса. Также я создал для неё учётную запись в школьной компьютерной системе. Строго говоря, эта обязанность лежала на президенте клуба информатики, но Гемма терпеть не мог ни с кем общаться, сводя любые разговоры к минимуму, а для создания записи было необходимо переговорить и с самим человеком, для которого она делалась, и со школьным советом, чтобы запросить данные. Кроме того, создание учётных записей отнимало у него массу времени; я это делал намного быстрее.

— Надо бы связаться с новой ученицей и выслать ей всю информацию, а также адрес магазина для приобретения формы, — вымолвил я вслух, вводя дату рождения Ивасаки в специальную форму. — Заодно было бы неплохо представить ей наш проспект — тот самый, в котором рассказывается о клубах.

— Новая ученица? — Куроко, поправив повязку на плече, осторожно села на стул напротив меня и подняла брови. — В такое время? И когда она выходит?

— Двадцать пятого ноября, — ответил я, завершая создание учётной записи. — Через неделю.

— Серьёзно? — Аято хмыкнул. — И к чему такая спешка? Она что, дочь какой-нибудь большой шишки?

— Мне так не показалось, — я пожал плечами, вынимая из гнезда ноутбука USB-носитель с базой личных дел. — Она живёт по соседству со мной, то есть не в самом богатом районе.

Куроко вздохнула.

— Странно… — протянула она. — Что ж, пришли мне её данные, и я сформирую индивидуальный проспект для неё.

Я кивнул и, положив флешку на стол Мегами, мигом вернулся на своё место. Аято присел рядом и начал сосредоточенно читать с экрана какой-то документ, а вошедшая только что Рюгоку Аои, громко поздоровавшись со всеми, направилась к шкафу с верхней одеждой.

Отправив Куроко данные новой ученицы, я принялся за текучку. Мне предстояло связаться с Кага, а ещё было бы неплохо поделиться своими мыслями с Аято — он всегда мог дать дельный совет. Наверное лучше начать с Куши — у меня к нему важное дело, — а потом уже…

Поток моих мыслей прервал громкий возглас Куроко, и я изумлённо воззрился на неё.

Каменага была образцом примерной ученицы и всегда вела себя чинно и с достоинством. Гладко зачёсанные и собранные в скромную косу волосы, очки с сильными диоптриями, плотные колготы в любую погоду — эти составляющие образа подчёркивали её натуру. Куроко всегда держалась исключительно вежливо и корректно, никогда не повышала голос и не позволяла эмоциям и порывам взять над собой верх. Я знал её почти два года, и за всё это время она ни разу не сорвалась.

Именно поэтому столь удивительной был её внезапный вскрик, будто она увидела что-то страшное.

— Всё в порядке, Каменага-сан? — спросил Аято, пристально глядя на неё.

Вместо ответа Куроко поднесла ладонь к шее, будто ей внезапно стало трудно дышать.

— Ивасаки Юми… — прошептала она. — Не может быть…

— Что такое? — я склонил голову набок. — Ты её знаешь?

Куроко глубоко вдохнула и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

— Наверное, это кто-то другой… — задумчиво протянула она. — Вряд ли это она.

Аято прищурился и потёр пальцами подбородок. Подавшись вперёд, он спросил:

— Что не так с этой Ивасаки, Каменага-сан?

Куроко уже успев овладеть собой, закусила губу и медленно перевела взгляд на Айши.

— Девочка с таким именем училась в одной средней школе со мной, — проговорила она, тщательно подбирая слова. — Она… Ей пришлось уйти до выпуска… Не думаю, что это она.

— Почему? — Рюгоку, отодвинув стул, уселась на него, широко расставив ноги. — Раз совпадает и фамилия, и имя, то это может быть один и тот же человек.

Аято отклонился назад и, скрестив руки на груди, задумчиво посмотрел наверх.

— Ивасаки Юми… — промолвил он, раскачиваясь на стуле. — Имя не такое уж редкое, но и не самое часто встречающееся.

Куроко усмехнулась; это получилось у неё необычно нервно.

— Вот когда увидим её, тогда и узнаем, — проговорила она, потирая лоб ладонью. — Жаль, что нет никаких её фотографий, тогда можно было…

Каменага резко замолчала и махнула рукой. Она наклонилась к своему ноутбуку, всем видом показывая, что эта тема закрыта. Я пожал плечами и принялся за свою работу: у меня хватало треволнений и без того, чтобы размышлять о том, училась ли Ивасаки вместе с Куроко.

Куша подоспел через пять минут; он заглянул в кабинет совета, чтобы поздороваться, и я моментально почувствовал необычайный душевный подъём. Извинившись и выйдя из помещения, я пошёл рядом с ним к лестнице.

— Как провёл выходной, друг? — спросил Куша, стягивая с непокорных вихров шапку. — Мне вот пришлось готовить лекцию для Технического, а я так хотел усовершенствовать наши камеры. У меня появилась для них превосходная идейка, знаешь ли. Уверен, что наша общая подруга оценила бы.

— Звучит неплохо, — улыбнулся я. — А мой, как сказал бы Фред Джонс, уик-энд выдался богатым на события: в субботу я встретил соседку, которая переводится в наш класс, и получил странное письмо, а воскресенье погулял с Даку Ацу.

— Даку Ацу? — Куша споткнулся о ступеньку и нахмурился. — Это тот сын прораба, который пополнил своим именем список влюблённых в тебя юношей?

— Перестань, — я легонько ткнул его кулаком в плечо. — Он очень мил и предупредителен, только вот в тот день показался несколько… Навязчивым, что ли. Он пришёл ко мне на работу и предложил подождать до конца смены, а потом мы провели вместе весь оставшийся день. Он проводил меня до дома и потом долгое время стоял под окнами, никуда не уходя.

Кага замер прямо перед дверью своего клуба и уставился на меня.

— И как долго это продолжалось? — спросил он, положив ладонь на ручку двери.

— Не знаю точно, — я пожал плечами, спрятав руки в карманы. — Когда я выглянул из окна через полчаса после нашего возвращения, он всё ещё там стоял, но спустя час его уже не было.

— Чёрт возьми, — Кага рванул дверь в сторону. — Редко позволяю себе грубые выражения, брат, но на сей раз иного слова, кроме как «дерьмо», я не подберу.

— Дерьмо? — звонкий голос, раздавшийся сзади, заставил нас обоих синхронно подпрыгнуть. — Ребята, примерным очкарикам не стоит говорить такое. Оставьте ругательства суровым американцам — таким, как я, к примеру.

Фред Джонс — конечно же, а кто ещё? Он стоял у противоположной стены коридоре, широко улыбаясь и придерживая рукой фотокамеру, висевшую на нашейном ремешке.

— Тебе нужен колокольчик, — Куша, шумно дыша, прижал ладонь к груди. — Ты сейчас отнял у меня лет десять жизни, не меньше.