Без лица

К счастью, погрузиться в себя и начать рефлексировать мне помешала Кизана Сунобу: она с царственным видом вошла в кабинет школьного совета и не терпящим возражений тоном объявила:

— Масао, как только закончишь здесь, спускайся в мой клуб: нам нужно порепетировать, ведь выступление будет уже вот-вот.

Сказав это, она эффектно развернулась и направилась к двери. Застыв в проёме и обернувшись, Сунобу бросила напоследок:

— Постарайся не задерживаться, хорошо?

И, не дождавшись моего ответа, она вышла в коридор, хлопнув створкой.

Мегами поморщилась и тут же дала мне несколько поручений, с которыми, впрочем, я молниеносно справился. Дорога до театрального клуба не заняла много времени; на пути я успел написать друзьям в чат, где именно нахожусь. От Аято, который в это время помогал спортивному клубу с новым инвентарём, пришло короткое «Понял». Куша же отметился смайликом, который улыбался так же широко, как и человек, его отославший.

Репетиция прошла спокойно. Хоруда Пуресу, которая являлась истинной мастерицей своего дела, попросила актёров примерить костюмы и, придирчиво осмотрев результат, подгоняла их прямо на месте. Кизана Сунобу пришла в восторг от собственного платья — оно было светло-сиреневого цвета со скромной розочкой на лифе и, по моему мнению, действительно подходило нежной Джульетте.

Ямазаки Цурузо, который вошёл в образ ещё до репетиции, вопреки обыкновению не источал громоздкие словеса, не вскрикивал, размахивая руками, а молча стоял посреди помещения, печально глядя вдаль и то и дело обращаясь к парню, который играл Меркуцио, с тихими и подчас странными репликами. Куросава Шозо, режиссёр, деловито общался c Китагава Токуко — актрисой, исполнявшей роль синьоры Капулетти. Кокона Харука — прекрасная Розалинда в длинном белоснежном наряде — стояла на табуретке, пока Хоруда подгоняла её наряд, и весело шутила о чём-то с первоклассницей Басу Инкю — младшей из двух сестёр, исполнявшей в театральном клубе функции разнорабочей. Её старшая сестра Сакю подбадривала сбившихся в кучку актёров, игравших Монтекки и Капулетти; она ходила вокруг них и убеждала, что на прошлой репетиции они были великолепны, и лучшей игры никогда в жизни не видела.

В общем, тут царила оживлённая рабочая обстановка, где каждый был занят своим делом, и все увлечённо работали в одном направлении, стремясь к тому, чтобы конечный продукт получился идеальным.

Царила надо всем Кизана Сунобу. Она уже была облачена в костюм Джульетты, но пока ею не стала: это чудо произойдёт непосредственно перед выходом на сцену. Сейчас же она была той самой Кизана, которая точно и чётко знала таланты каждого, могла подобрать человеку именно то занятие, к которому у него была склонность или дар. Ярким примером являлись как раз сёстры Басу, которые изначально пришли сюда, чтобы стать актрисами, но остались в не столь почётной, но куда более подходящей им должности разнорабочих.

Сунобу хорошо чувствовала свой коллектив и заранее знала, кто с какой ролью справится, кого нужно выставить вперёд, а кому лучше пока держаться сзади. Порой она была чересчур властной и резкой, но, тем не менее, всегда бросалась на защиту своих соклубников и несколько раз выручала их из весьма непростых ситуаций.

Но в том, что касалось спектаклей, она не была готова идти ни на какие компромиссы. Она считала, что все обязаны выложиться на сто процентов, при этом неважно, чем именно занимался человек. Стараться должен каждый: от исполнителя главной роли до разнорабочего. И до сих пор этот подход оправдывал себя: наши постановки славились по всей округе.

Из-за погоды репетиция шла в помещении театрального кружка. К нам пришёл Фред Джонс со своей камерой — в его обязанности входило документировать весь процесс для школьной газеты. И начал он с того, что сфотографировал меня и широко улыбнулся, проговорив:

— Не волнуйся, Масао: твой голос восхитит даже мёртвого!

Я криво улыбнулся, втайне мечтая, чтобы он не разговаривал так громко, но американец, по-видимому, был полностью свободен от комплексов: он продолжал делать кадр за кадром, пока Кизана не приказала ему отойти подальше. Фред подчинился, и я с облегчением вздохнул.

Репетиция началась с сигналом Сунобу, и я тут же приступил к зачитываю своей роли. У меня получалось неплохо; во всяком случае, я не получил ни одного замечания.

Спектакль был рассчитан на три часа, с получасовым перерывом посередине. На постановку могли прийти ученики, учителя, прочие работники школы, а также наши родственники. Глава клуба пригласила свою мать — Кизана Сачико была новостным репортёром на местном телеканале и периодически освещала успехи дочери в рубрике «Вести культуры».

Время от времени мы делали паузы, и Сунобу, моментально выходя из образа, давала рекомендации всем, кто был занят в постановке. Куросава Шозо тоже не отставал, правда, его режиссёрские советы отличались куда большей мягкостью и сдержанностью, но всё же были так же разумны и к месту.

Репетиция растянулась на несколько часов, и к концу дня мы все были измучены. Только Фред Джонс, непрестанно делавший кадр за кадром, оставался бодрым и весёлым. Когда Кизана объявила, что все могут расходиться по домам, я первым попрощался и буквально вылетел из клубной комнаты, подхватив на ходу сумку.

Я устал, просто смертельно устал, но мой путь лежал не домой. Во всяком случае, пока.

Аято ждал меня в кабинете совета: он сидел за столом и делал уроки. При виде меня он дружелюбно улыбнулся и отложил учебник, который читал.

— Куша пока ещё в своём клубе, — промолвил он, поднимаясь с места. — Он категорически заявил, что не уйдёт из школы без тебя. Бабушка ещё не закончила работу: слушание по твоему делу затянулось, и всё явно оборачивается не в пользу твоего отца. Сейчас я жду её звонка; как насчёт поделать уроки вместе?

— С удовольствием, — я подошёл к шкафу для верхней одежды и распахнул его створки. — Но сначала мне нужно в свой кабинет.

— Вот как, — Аято склонил голову набок и улыбнулся. — Что ж, удачи.

Надев куртку, я кивнул ему и, выйдя из помещения совета, направился к лестнице. У меня имелся с собой мини-зонтик, который я держал в сумке, но, к счастью, дикий ливень уже стих, оставив вместо себя противную изморось.

Выйдя на крышу, я на мгновение остановился, чтобы вдохнуть посвежевший после дождя воздух. Было прохладно, и бархатные сумерки постепенно овладевали небом, сглаживая все линии и превращая облака в мягкое покрывало, прятавшее солнце от глаз людей.

Луна только всходила. Её серебряные лучи едва виднелись над горизонтом, давая рассеянный и холодный свет, и острый кончик месяца готовился проколоть саван из серого тумана, чтобы пробить себе дорогу на небо.

Здесь царили тишина и покой: в такой поздний час никого здесь и не могло быть.

Кроме одного несчастного, который готов прыгнуть в пропасть, полную раскалённой лавы.

Я подошёл к щитовой и, порывшись в сумке, достал ключи. Дождик почти не беспокоил, только время от времени маленькие капельки жалили шею холодными иголочками, однако мне удалось быстро справиться с замком, и я скользнул внутрь. Включив на ощупь свет, я двинулся к двери своего кабинета, понимая, что как только перешагну порог, назад дороги не будет.

Я коснулся картой двери, и магнитный замок, гостеприимно пискнув, впустил меня внутрь. Открыв створку, я помедлил несколько секунд, я затем, зажмурившись, шагнул через порог.

========== Глава 3. Планы и их последствия. ==========

Инфо-чан.

Наконец-то.

Хотя… Ждать пришлось не так уж долго. Очень мило со стороны Масао, что он не стал медлить.

Захлопнув за собой дверь кабинета, я сел перед компьютером, поставил сумку на пол и потянулся: эта репетиция выжала из меня все соки. Очень сильно хотелось очутиться в уютном чистеньком домике прелестной социопатичной бабушки Айши, но сначала стоило позаботиться кое о чём.

Я придвинулся к компьютеру и начал быстро барабанить по клавишам.