Без лица

Неужели опять?..

— Эй ты! — я отскочил и, вытянув свободную руку вперёд, показал на зеркало пальцем. — Кто ты такой и что тебе нужно?

Он поднял брови и наклонился ко мне… Ближе… Ближе…

Скрип где-то позади отвлёк меня. Я резко повернулся и ойкнул от неожиданности: из одной из кабинок выходил Фред Джонс, обеспокоенно смотревший на меня.

— С тобой всё в порядке, Масао? — участливо спросил он, подходя к раковинам и пуская воду. — Ты вроде бы кричал.

— Н-нет, — я спешно надел очки. — Всё хорошо.

И я спешно зашагал к выходу. К счастью, американец не сделал попытки остановить меня.

Вернувшись в аудиторию, я сел за свою парту и рассеянно уставился на собственные руки. С кончика носа упала капелька воды, и я, сняв очки, начал судорожно протирать их носовым платком.

Что-то происходило, я это чувствовал.

Даже не так.

Что-то надвигалось.

========== Глава 2. Гром и молния. ==========

Масао.

Время до обеда я просидел как на иголках, думая то об отце и его предательстве, то о том типе в зеркале. Но ничего не произошло: учёба шла как обычно, и новостей от полиции тоже не следовало. Однако успокоить нервы мне никак не удавалось: я отвлекался, когда работал, но стоило только разгрести все дела, как на меня наваливалась тревога, чёрным саваном покрывавшая всё вокруг. Я даже начал грызть ноготь на большом пальце, хотя ранее никогда не отличался подобной нехорошей привычкой.

За обедом Куша изо всех сил пытался отвлечь меня, и это ему удалось: он рассказал о сверхтонких нанопластинах-камерах, которыми готовился заменить предыдущие, размещённые по всей школе. Эти новинки отличались гибкостью и умели мимикрировать под рельеф поверхностей настолько хорошо, что их было практически невозможно нащупать.

Да, Куша опережал своё время, и его изобретения поражали воображение. Сколько он ещё сделает, когда станет полноправным хозяином лабораторий Сайко? Никто не мог ответить на этот вопрос наверняка, но одно становилось ясно: человечество от этого только выиграет.

После обеда я направился в уборную: мне нужно было вымыть руки перед следующим уроком.

Я не рассказал друзьям о том, что происходило с моим отражением, потому что не желал лишний раз волновать их. Также мне не хотелось думать о том, что тут может понадобиться помощь психиатра.

В общем, я решил попробовать помочь себе самостоятельно, бросившись с головой в омут собственных проблем.

Тщательно вымыв руки, я медленно выдохнул и поднял голову.

Он, как и ожидалось, был там, по ту сторону покрытого амальгамой стекла, и смотрел на меня вызывающе, но вместе с тем спокойно и выжидательно.

— К-кто ты такой? — дрожащим голосом спросил я.

Он поднял брови и усмехнулся, скрестив руки на груди.

— Странно, что ты спросил, Масао, — его голос был точной копией моего, только с новыми, уверенными интонациями. — Ты же сам придумал меня, когда изобретал теорию семи смертных грехов.

— Не понимаю… — я помотал головой. — Что всё это значит?

— Я Инфо-чан, — он склонил голову в такт своим словам.

— Нет… — я отпрянул и прижал ладонь ко рту. — Тебя не существует!

— Физически — нет, — он передёрнул плечами. — В твоём сознании — да.

— Не может быть, — я опустил голову, пытаясь осознать то, что сейчас услышал. — Значит, я болен?

— Да нет же, — в его голосе проявилось лёгкое раздражение. — Помнишь, что сказала Айши Куми? «Тебе нужен кое-кто сильный, способный тебя защитить». Так вот, этот самый сильный — это я, своеобразный механизм, выработанный твоим подсознанием для защиты твоей хрупкой психики.

— Не может быть, — повторил я, сплетя дрожавшие пальцы. — Субличность, изобретённая моим подсознанием…

— Что-то вроде этого, — он махнул рукой. — Ты остаёшься хозяином и тела, и мыслей, и можешь, образно выражаясь, «включать» меня только в одной зоне.

— В кабинете на крыше, — догадался я, нервно сглотнув.

— Именно, — кивнул он. — И я советую тебе как можно скорее прибегнуть к моей помощи, ведь твоя психика находится не в самом лучшем состоянии. До встречи!

Он отвесил комичный поклон. Я моргнул, и в зеркале тут же появилось моё собственное отражение: с раскрытым от изумления ртом и испуганным взором.

Намочив ладони, я провёл ими по лбу, чтобы немного успокоиться.

Прочитав достаточно книг по психологии, я отлично понимал, что со мной творилось: когда человек проходит через душевные страдания настолько сильные и жуткие, то его психика, образно выражаясь, «трескается», как зеркало, изобретая другую личность, чтобы защититься, ведь таким образом все несчастья можно разделить с кем-то другим или даже полностью переложить на новую личность. Неплохой защитный механизм, но всё же это не норма: исцелять свою душу нужно исключительно у профессионалов.

Вот только как я мог рассказать психотерапевту про случай с Осана, про теорию семи смертных грехов, про свои махинации с чужими банковскими счетами? Сразу же после сеанса добрый доктор немедля вызовет полицию, и тогда-то я не отделаюсь простым приводом в отделение.

Может, воспользоваться помощью этой субличности? Он сможет разгрузить мою нервную систему и защитить её от перегрузок, которые непременно последуют после тех потрясений, которые я перенёс.

Я вздохнул и потёр висок, который начал наливаться свинцовой тяжестью. Если бы на моём месте был Аято, он бы справился без всяческой помощи, но я являлся человеком куда более слабым.

Так что решение являлось очевидным: конечно, нужно воспользоваться протянутой мне рукой, пусть это и не совсем здоровая практика.

Но это можно отложить и на вечер, а сейчас у меня хватало чем заняться.

И я, тщательно вытерев руки бумажным полотенцем, направился к выходу.

Урок английского, который шёл сразу после обеда, оказался, как и всегда, звёздным часом Фреда Джонса. Американец без проблем справлялся с упражнениями любой сложности и зачастую попросту скучал, поэтому учительница часто просила его зачитать текст вслух или побыть партнёром в диалогах у прочих учеников. Стоило ли говорить, что произношение у носителя языка было не в пример лучше нашего, и мы старались подстроиться под него, как могли. Конечно, когда Джонс становился моим партнёром по диалогу, я несколько волновался, стараясь соответствовать ему, но результат всегда был отличный: я мог отточить своё произношение.

Так случилось и в этот раз: мы разыгрывали сценку диалога между хозяином отеля и посетителем, желавшим вселиться. Я запнулся лишь один раз — когда Фред, поигрывая бровями, предложил мне сюиту для новобрачных.

Последующие часы прошли в учёбе и работе на ниве школьного совета, и к концу дня я уже настолько выдохся, что был готов наплевать и на странноватую субличность, называвшую себя Инфо-чан, и на собственные проблемы, и просто отправиться домой. Но, видимо, вселенная не была со мной согласна, потому что во время последнего урока погода испортилась.

Стоял последний день октября — в такое время гроз уже не бывает, но, видимо, климат сошёл с ума, как и я. Хляби небесные разверзлись, и резко пошёл жуткий ливень, сопровождаемый громом и молниями. В такую погоду не могло идти и речи о том, чтобы отправиться на крышу. Кроме того, бабушка Аято написала мне в мессенджере, предупредив, что сегодня участвует в слушании по поводу моего дела.

«Ни о чём не волнуйся, Масао, — гласило её сообщение. — С тобой всё будет в порядке, в отличие от твоего отца. Эксперты не нашли никаких доказательств твоей вины, так что ноутбук тебе вернут, но, я думаю, для тебя будет лучше ещё немного пожить у меня. Сегодня я заберу из школы и тебя, и Аято: вам, как лучшим друзьям, нужно провести побольше времени вместе».

Спокойная рациональность Айши Куми поражала меня: мне хотелось быть хотя бы вполовину таким же сильным, как и она. Уж ей-то точно никогда не потребуется «Инфо-чан» для того, чтобы защитить психику. Но увы: все люди различны, каждому своё. Мне выпала сомнительная честь родиться слабым и чувствительным человеком, которого каждая мелочь могла вывести из равновесия, и я ровным счётом ничего не мог с этим поделать. Некоторые, набираясь жизненного опыта и проходя через трудности, становились сильнее, я же — нет. Напротив, проблемы подкашивали меня, мешая двигаться дальше.