Безликий (ЛП)

Куда, черт возьми, он собирался? Винтер почему-то решила, что они поедут на ферму ее дедушки. Именно там происходили все остальные ужасные вещи. Но если у него есть какой-то адрес в городе, значит, у нее остались считанные минуты, чтобы подготовиться к побегу.

Заставляя себя делать медленные, глубокие вдохи, Винтер нажимала на лезвие, пока не достигла дальнего края ленты. Она не хотела резать до конца и рисковать тем, что лента отвалится.

В то же время она пыталась поддержать разговор.

— Так что же изменилось? Если ты получил то, что хотел, зачем тогда рисковать и убивать Тилли и остальных?

— Ты осталась на ночь в Пайке.

Винтер моргнула, ожидая большего.

— И какое это имеет отношение к делу?

— Я был там.

— В Пайке?

— На кладбище.

— Зачем?

— Для меня это стало важным событием в жизни, Винтер, — укорил он, как бы обидевшись на ее вопрос. — Как и ты, я чувствовал себя обязанным отметить эту годовщину посещением могилы Лорел.

Винтер смотрела на профиль Олли сквозь стальную сетку, силясь принять то, что он ей говорил.

— Ты каждый год ходишь за мной на кладбище?

— Я хотел отдать дань уважения.

Винтер пронзила дрожь. Пока она стояла над могилой Лорел, оплакивая мать, что у нее жестоко отняли, ублюдок, стрелявший в нее, скрывался в тени. Это просто… извращение.

— Боже, — пробормотала она.

Она видела, как сжалась челюсть Олли, как будто он сопротивлялся желанию настоять на том, что присутствовал там, чтобы как-то почтить память ее умершей матери. Вместо этого он рывком вывернул руль, чтобы повернуть на Седр-авеню.

— Я видел, как ты разговаривала с кем-то у могилы шерифа, а потом пошла к тому дому в нескольких кварталах от кладбища. Это показалось мне странным, особенно когда ты заселилась в мотель, — признался он. — Я понял, что что-то случилось, но только когда увидел, как ты разговариваешь с Тилли, сообразил, что ты копаешься в прошлом. — Он притормозил на мигающем красном светофоре. — Почему?

— У шерифа Янсена хранилась фотография моей мамы. Она уже отдала тебе свою сумочку, и он задавался вопросом, зачем тебе стрелять в нее, — объяснила ему Винтер. Врать не имело смысла. — Очевидно, это не выходило у него из головы все эти годы.

— Эх. — Олли с сожалением прищелкнул языком. — Я был таким дилетантом.

— Дилетант-убийца, — напомнила ему Винтер резко. — Сколько людей ты в итоге убил?

Выражение его лица оставалось невозмутимым. Олли ничуть не обиделся на то, что его убийства швырнули ему в лицо. На самом деле, он, казалось, гордился тем, что застрелил ее мать.

— Я не хотел никому причинять боль, — запротестовал он. — Вот почему я пошел в твою квартиру. Чтобы оставить записку.

— Это ты?

— Кто еще?

— Ты действительно думал, что записка помешает мне узнать, что случилось с моей мамой?

— Должна была. Ничего из этого не понадобилось бы, если бы ты просто позволила прошлому остаться в прошлом.

Олли нажал на газ, вильнув фургоном, чтобы она врезалась в барьер из стальной сетки. Винтер ударилась головой, но ее беспокоила не резкая боль. Ее беспокоило то, что от неожиданного толчка резак вырвался из ее руки и покатился к задней части фургона.

На секунду она подумала о том, чтобы нырнуть за ним. Конечно, это не самое удачное оружие, но лучше, чем ничего. Затем рассудок вернулся. Она не могла рисковать и допустить, чтобы Олли обнаружил, что ей удалось разрезать ленту.

Винтер проигнорировала его тихий смех, пытаясь выпрямиться.

— Полагаю, ты воспользовался ключом, который я тебе дала, чтобы сделать ремонт на кухне. — Винтер нахмурилась, резко вспомнив, что Олли находился на ее стоянке, когда она подъезжала. Она оказалась так глупо слепа. — Господи, мне следовало заподозрить, что ты лжешь насчет таинственного злоумышленника.

— О нет. Я не врал насчет незваного гостя. По крайней мере, не совсем, — запротестовал он. — Пока я находился в твоей квартире, в дверь постучали. Когда я выглянул в окно, то увидел, что кто-то возвращается к своей машине, припаркованной за рестораном.

— Кто?

— Мона Шелтон.

Винтер потрясенно произнесла.

— Мона? Что она там делала?

Он пожал плечами.

— Сначала я ее не узнал. Потом увидел наклейку на заднем стекле ее машины с надписью «Шелтон Констракшн» и понял, что это жена любовника. — Олли поднял руку, помахав кому-то на улице. Как будто это обычный день, когда он ехал по улицам Ларкина, а не держал женщину, которую знал всю свою жизнь, в плену в задней части своего фургона. — Я намеревался проследить за ней и потребовать рассказать, что она там делает, но тут появилась ты.

Винтер обдумывала то, что произошло после того, как она обнаружила Олли на стоянке. Появился Ноа, а затем полицейские. Она перепугалась из-за взлома, чтобы остаться, и переехала на ферму.

На следующее утро она отправилась в свои теплицы. Да, всё верно. И Ноа был там. Через несколько минут ее дедушка вернулся домой.

Она резко вдохнула.

— Значит, когда ты понял, что записка меня не остановит, то решил меня застрелить?

— Застрелить тебя? — Он фыркнул. — Ты видела, как я стреляю из винтовки, Винтер. Неужели думаешь, что я промахнусь, если буду целиться в тебя?

Это правда. Он всегда выигрывал соревнования по стрельбе по тарелочкам на ярмарке.

— Дедушка?

— Динь, динь, — поддразнил Олли. — Сандер пришел ко мне тем утром. Он сказал, что собирается все тебе рассказать. Я не мог этого допустить. То, что у него случился кризис совести, не означает, что я пойду с ним на дно.

Винтер не знала, что чувствовать. Она никогда не забудет свой ужас при виде дедушки, лежащего на земле с окровавленной головой. Но теперь, когда узнала правду, ее больше не мучило чувство вины, будто она несет за это какую-то ответственность. Сандера Мура подстрелили, потому что он нанял сумасшедшего, чтобы убить ее маму.

— Ты пытался запугать его, чтобы он замолчал, или ты хотел его убить? — спросила она, ее голос звучал до странности спокойно.

— Убить. — Олли бросил на нее взгляд через зеркало заднего вида. — Но твой парень отвлек меня, когда повалил тебя на землю.

Винтер не хотела думать о том, что случилось бы, если бы Ноа не оказалось рядом. В отношении деда ее эмоции были сложными, но она не хотела его смерти.

Проще сосредоточиться на Олли и его готовности сыграть роль Иуды.

— Он был тебе как отец, — обвинила она.

Олли фыркнул.

— Для меня фраза «был как отец» не звучит комплиментом.

— Ладно, с отцами бывают проблемы, — сухо согласилась Винтер. — Но мой дедушка, по крайней мере, согласился нанять тебя, когда твой отец ушел.

— И ты думаешь, я должен быть благодарен? — Он наблюдал за ней в зеркало, ожидая, пока она нерешительно кивнет. — Позволь рассказать тебе о моих отношениях с Сандером. — Его голос внезапно стал жестким. — Он нагружал меня как собаку и платил мне неофициально, чтобы не беспокоиться о законах о детском труде. Я должен был появляться на работе независимо от погоды, или когда болел, или если хотел взять выходной, чтобы присоединиться к своим друзьям.

— Почему ты остался?

— У меня не было выбора. Моя мать не зарабатывала достаточно денег, чтобы оплачивать аренду и продукты. — Его плечи приподнялись в небрежном пожатии. — Либо я работаю, либо голодаю.

Винтер не жалела Олли. Он порочен насквозь. Но она подозревала, что он стал таким не по своей воле. Многие руки лепили из него бездушное чудовище, которым он стал.

— Неужели ты не чувствовал никакой вины, когда нажимал на курок?

Олли затормозил на очередном перекрестке, и Винтер выглянула в лобовое стекло. Они приближались к центру города. Идеальное место, чтобы попытаться привлечь внимание пешеходов, прогуливающихся по тротуарам. Или даже одной из машин, которые двигались рядом с фургоном.

Только понимание, что она в ловушке, удерживало Винтер от крика. Пока она заперта, пытаться звать на помощь слишком опасно.