Безымянный

— Ваша милость, молю, спасите госпожу. Если вы не поможете, она вот-вот отправится в свое последнее путешествие!

Ее слова буквально ошарашили Мио, словно внезапный удар молнии с совершенно ясного небосклона. Он постарался остановить бесконечный поток мольбы и всхлипываний. Набросив на ее дрожащие плечи свой плащ, мягко, но решительно усадил ее у огня разожжённого очага и дал ей чашу слегка хмельного сока, настояв на том, чтобы она его выпила и постаралась взять себя в лапы. Когда ей это наконец удалось, он снова спросил, что произошло и кто она сама такая.

— Я Найя, служу в убежище господина Лацта на его кухне, помогаю готовить еду для его посетителей.

Эти слова заставили сердце Мио тревожно забиться, ведь это было то самое убежище, где жила Тики.

— Тики, что с ней? — произнес он охрипшим голосом, чувствуя при этом, что ему совсем не хочется услышать ответ.

Его юная гостья снова залилась слезами:

— Ее ранил один из наших посетителей, когда она его обслуживала.

От этих слов Мио почувствовал, как горячая волна гнева стала медленно охватывать его естество. Хоть он никогда и не озвучивал этого перед хозяином Тики, но все же она считалась его личной капой, за которую он платил немалое количество солнечный камней. По негласному соглашению она обслуживала лишь его одного, ведя спокойную жизнь в стенах убежища. То, что этот порядок был так нагло нарушен, привел юного льва в откровенное бешенство, так что он даже не сдержался и глухо зарычал. Найя испуганно вздрогнула и сжалась на своем месте, отчего стала выглядеть еще меньше, чем была на самом деле. Мио сделал глубокий вдох и постарался обуздать свой гнев. Между тем Найя снова принялась говорить, да так быстро, что едва можно было понять ее речь:

— Не гневайтесь, милостивый господин. Посетителю пытались отказать, но этот могучий самец из племени медведей ничего не желал слышать, он бы просто разгромил наше убежище, если бы ему не уступили. Он даже несколько каменных лавок в общем зале успел превратить в кучку мелких обломков. А ведь они настолько тяжелые, что их от пола-то оторвать сможет не каждый самец из числа наших работников.

Хозяин старался предложить ему других кап и даже их количество не ограничивал ради того, чтобы тот отказался от Тики но все оказалось напрасно. Ему пришлось уступить, у него просто не было иного выхода, да и сама Тики вмешалась, дав свое согласие ради того, чтобы только этот посетитель успокоился. Он вроде бы и успокоился, когда она взялась его обслужить, вот только чересчур распылившись во время их соития, он так сильно поцарапал ее, что оставил на ее теле слишком глубокие раны. Она даже лишилась чувств, и мы обнаружили ее на залитом кровью ложе только после того, как этот буйный посетитель наконец ушел.

Хозяин позвал врачевателя, не знаю, что тот сказал, но все это произошло пять солнцеходов тому, а он после того визита больше ни разу не приходил. Тики впала в беспамятство и уже несколько солнцеходов не может ни есть, ни пить и почти не реагирует на наше присутствие.

Последние слова она едва смогла выдавить из себя и снова залилась слезами. Помедлив несколько мгновений и стараясь осознать все услышанное, Мио решительно произнес:

— Возвращайся в убежище, я скоро буду. Я не дам Тики отправиться в обитель Древних.

Найя с благодарностью посмотрела на него и, едва заметно кивнув, беззвучно выскользнула из комнаты. Мио тоже не стал сильно задерживаться. Накинув плащ и взяв из тайника часть запаса солнечных камней, которые успел к тому времени накопить, будучи на службе у правителя, он поспешил прочь, направившись в сторону убежища, которое так часто за последнее время посещал в те моменты, когда у него выпадали паузы между его занятиями с юным наследником местного правителя.

Дорога была ему знакома настолько, что казалось, его лапы сами несли его туда, пока мысли были заняты обдумыванием всего, что произошло. И вот он наконец оказался перед знакомой обшарпанной дверью. Не задумываясь, он решительно распахнул ее и шагнул внутрь. Солнцеход еще был в самом разгаре, и в главном зале убежища почти не было посетителей. На шум открывающейся двери по привычке вышло несколько кап, в чьи обязанности входило встречать вновь пришедших посетителей. Однако при виде юного льва они вдруг как-то внезапно сникли, а одна из них поспешно юркнула вглубь зала, туда, где находились внутренние комнаты убежища.

Не прошло и пары минут, как в зале появился сам хозяин данного заведения. Он, попытавшись изобразить на своей мордочке радость, что у него вышло весьма неважно. Стоило только чуть пристальнее посмотреть на него, как сразу становилось ясно, что он сильно встревожен. Стараясь не смотреть в глаза своему постоянному клиенту, он пробормотал приветствие. Мио же буквально сверлил его взглядом, едва ответив на приветствие, потребовал немедленно провести его к Тики. От этих слов коротышка так сильно вздрогнул, словно его кто-то невидимый наградил неслабой затрещиной, так что он даже как-то внезапно поник. С трудом переведя дыхание, он с едва заметная дрожью в голосе произнес:

— Ну зачем так торопиться, добрый господин? Присядьте, поешьте. Уверен, вы не откажетесь от парочки наших новых блюд.

Мио слегка нахмурился и с плохо сдерживаемым раздражением ответил:

— Нет, благодарю, я хочу немедленно увидеть Тики, — с этими словами он было шагнул в сторону лестницы, ведущей к внутренним комнатам, но хозяин в отчаянной попытке как можно дольше оттянуть неизбежное почти пропищал:

— Прошу, подождите.

— В чем дело? — почти прорычал Мио, уже чувствуя, что начинает окончательно терять остатки терпения.

— Мой господин, вам нельзя ее видеть.

— Это еще почему? — спросил он, буквально буравя хозяина взглядом, так что у того даже начали мелко дрожать усики.

С трудом сглотнув и отведя глаза куда-то в сторону, он едва слышно пробормотал:

— Дело в том, ну… понимаете, она заболела. Да-да, заболела и, возможно, это заразно, не хватало еще вам заразиться от нее. Выберите лучше другую капу, уверяю вас, все они не менее искусны, чем она, и смогут вас порадовать, мой господин.

Похоже, хозяин убежища давно заготовил эту байку, дабы скрыть состояние Тики, и если бы она отправилась в обитель Древних, он мог легко объяснить это тем, что она просто-напросто не перенесла болезнь. И если бы Мио не стало заранее известно от Найя правду, он, пожалуй, мог бы и поверить всему этому, но теперь это была лишь напрасная попытка, которая не вызвала у него ничего, кроме новой волны раздражения.

— Немедленно проведите меня к ней, и я больше не желаю слушать ваши отговорки, — буквально прорычал юный лев, при этом вид у него был такой, что едва бы во всем мироздании нашелся бы тот, кто решился возразить ему, и, естественно, хозяин убежища был последним среди таковых.

Обреченно опустив голову, он молча побрел к лестнице, ведущей к внутренним комнатам его заведения. Вот только на этот раз следуя за ним, Мио не поднимался, а стал спускаться куда-то вниз.

Пройдя с десяток ступеней, они оказались в небольшом коридоре с рядом весьма скромных по сравнению с теми, что находились наверху комнат. Пройдя несколько, они оказались перед одной из них, вход в которую был закрыт плотной занавеской. Не теряя ни минуты, Мио решительно отдернул ее и вошел в тесную комнатку. Там он увидел ту, ради которой явился сюда. И глядя на лежащую на весьма потрепанном, неказистым ложе самочку, он едва верил своим собственным глазам.

Ее шерстка стала тусклой и местами свалялась; ее щеки и бока там, где они виднелись из-под широкой повязки, сделанной из каких-то странного вида волокон, ввалились, а из груди с тихим хрипом вырывалось тяжелое дыхание; ее глаза были плотно закрыты, и она не только никак не отреагировала на внезапное появление в ее комнате гостя, но осталась неподвижна, даже когда Мио осторожно притронулся к ней, бережно взяв ее совершенно холодную лапку в свою. Глядя на ту, что за все это время стала ему весьма близка, он чувствовал, как в его душе борется боль и одновременная злость на грани ярости. Кое-как справившись с ними, он посмотрел на переминающегося с лапы на лапу у входа хозяина убежища.